Серебровский В.И. Избранные труды по наследственному и страховому праву
Что касается отказа от наследства, совершенного под влиянием существенного заблуждения (ст. 32 ГК), то следовало бы различать заблуждение наследника в составе и ценности наследства и заблуждение в иных обстоятельствах. Отказ наследника от наследства под влиянием заблуждения в составе ценности наследства не может быть оспорен. Наследник по ошибке полагал, что у наследодателя не осталось почти никакого имущества, а в действительности после умершего остались ценные вещи. Но ведь никто не принуждал наследника отказываться от наследства, а если он на это решился, то пусть и несет невыгодные для него последствия своего отказа. Другое дело, если наследник ошибочно полагал, например, что его отказ приведет к увеличению доли одного наследника, в действительности же произошло увеличение долей других наследников. Сын наследодателя отказался от наследства в пользу своей нетрудоспособной матери, не зная, что отказ в пользу другого наследника не допускается (п. 5 постановления Пленума Верховного суда СССР от 20 июня 1947 г.). В силу его отказа от наследства причитавшаяся ему доля в наследстве подлежит распределению между всеми наследниками по закону первой очереди, в число которых входит не только его нетрудоспособная мать, но и его взрослые и трудоспособные братья и сестры (дети наследодателя). В данном случае, как нам кажется, отказ от наследства, совершенный под влиянием заблуждения, может быть оспорен. Но подобные случаи, естественно, на практике встречаться весьма редко. Наиболее же часты случаи заблуждения наследника в составе и ценности наследства. Но такого рода заблуждение, как мы уже говорили, не должно служить основанием к оспариванию отказа от наследства.
Отказ от наследства требует соблюдения известных формальностей. Согласно ст. 429 ГК, отказ от наследства присутствующим наследником должен быть сделан путем письменного заявления нотариальному органу[255]. Хотя в ГК РСФСР ничего не говорится о порядке отказа от наследства отсутствующим наследником, но можно считать, что он вправе заявить о своем отказе тем же способом, т. е. путем подачи соответствующего заявления нотариальному органу по месту открытия наследства.
4. Последствием отказа от наследства является переход доли отказавшегося законного наследника по приращению к другим наследникам по закону той очереди, к которой принадлежал наследник, заявивший о своем отказе от принятия наследства. Если таких наследников не окажется или они не примут наследства, то доля отказавшегося наследника переходит к наследникам следующей очереди. В тех случаях, когда наследников по закону вовсе нет, доля отказавшегося наследника переходит к государству (ст. 433 ГК, п. 4 постановления Пленума Верховного суда СССР от 20 ию-ня 1947 г.).
Если было оставлено завещание, то надо различать два случая: а) когда завещателем на случай непринятия наследником наследства был назначен другой наследник; б) когда завещателем наследник на этот случай не был назначен. В первом случае доля отказавшегося наследника поступает к подназначенному наследнику. Во втором же случае, если из текста завещания можно установить, что завещатель имел в виду оставить все свое имущество лицам, назначенным им в завещании наследниками, доля наследника, отказавшегося от наследства, поступит по приращению[256] к остальным наследникам по завещанию. Если же из текста завещания такого вывода сделать нельзя, то доля отказавшегося наследника поступит по приращению к наследникам по закону.
Приведенное выше постановление Пленума Верховного суда СССР от 20 июня 1947 г. не затрагивает чрезвычайно важного вопроса о последствиях отказа наследника от наследства для его нисходящих. Устраняются ли они также от участия в наследстве? Как было разъяснено Верховным судом СССР, внуки и правнуки наследодателя призываются к наследованию по праву представления только в тех случаях, когда их родители умерли до открытия наследства (п. 8 постановления Пленума Верховного суда СССР от 20 июня 1947 г.). В тех же случаях призывается к наследованию по праву представления и потомство усыновленных[257]. Отказ же от наследства может быть совершен только после открытия наследства. В связи с этим на поставленный выше вопрос надо ответить в том смысле, что в силу отказа наследника от наследства его нисходящие (дети, внуки) устраняются от наследования. Поэтому, если, например, после умершего наследодателя остались три взрослые дочери, причем одна из них, имевшая детей, отказалась от наследства, то причитавшаяся ей наследственная доля поступит не к ее детям, а к двум другим дочерям наследодателя - наследницам по закону. Иное положение может сложиться при наследовании по завещанию. При наследовании по завещанию возможен случай, когда доля наследника, отказавшегося от наследства, поступит к его нисходящим, однако все же не по праву представления, а по приращению. Если наследодатель завещал, например, все свое имущество сыну и внукам (детям сына), а сын отказался от наследства, то его доля по приращению перейдет к внукам. Такой вывод вытекает непосредственно из содержания ст. 433 ГК РСФСР, согласно которой в случае "отказа от принятия наследства (за исключением случаев, предусмотренных ст. 424): доля переходит к другим наследникам по закону: если только в завещании не указано, что завещатель оставляет все свое имущество назначенным им наследникам".
5. Имеет ли отказ от наследства бесповоротное значение? Наследник подал нотариусу заявление об отказе от наследства, а затем, до истечения сроков, предусмотренных ст. 429 и 430 ГК, подал нотариусу другое заявление, в котором сообщил, что он берет свой отказ от наследства обратно; или наследник подал нотариусу заявление об отказе от наследства, а затем фактически вступил в управление и владение наследственным имуществом.
Мы считаем, что как принятие наследства является бесповоротным, так же бесповоротным должен быть признан и отказ наследника от наследства.
Правило о бесповоротности отказа от наследства неприменимо, разумеется, к случаям, когда наследник оспаривает в судебном порядке заявленный им отказ от наследства вследствие пороков воли (как совершенный под влиянием обмана, насилия и т. д.). Такое оспаривание отказа возможно не только до, но и после принятия наследства другими наследниками.
6. На практике может возникнуть вопрос, вправе ли назначенный завещателем наследник отказаться от наследства, а затем принять его в качестве наследника по закону. Мы склоняемся к отрицательному решению этого вопроса[258]. При помощи такого маневра наследник по завещанию (если он был единственным наследником по завещанию) или наследники по завещанию (если их было несколько) могут аннулировать волю завещателя о судьбе наследственного имущества, а если на них завещателем было возложено выполнение известных обязательств (завещательных отказов), то освободить-ся от их выполнения. Поэтому наследник по завещанию, отказавшийся от наследства, не может наследовать завещанное ему имущество в качестве наследника по закону. Но на часть имущества, оставшуюся вне завещательных распоряжений, его отказ не распространяется, если только он в своем отказе прямо не заявит, что вообще отказывается от наследства.
7. Те же последствия, что и при формальном отказе от наследства, имеют место при фактическом непринятии наследником наследства, когда наследник, не подавая нотариусу формального заявления об отказе, просто не является за получением наследства. Такие случаи на практике бывают нередко. В отношении отсутствующих в месте открытия наследства наследников факт непринятия ими наследства может быть легко доказан, поскольку ст. 430 ГК РСФСР требует от отсутствующих наследников принятия наследства лично или через представителей; если они этого в течение шести месяцев со дня открытия наследства не сделали, то становится очевидным, что они наследства не приняли. Значительные затруднения могут возникнуть в отношении присутствующих в месте открытия наследства наследников. В отношении присутствующих наследников, как известно, действует презумпция о принятии ими наследства. Правда, как мы полагаем, презумпция эта не является неопровержимой, но тем не менее присутствующий наследник в силу одного факта своего присутствия в месте открытия наследства к моменту его открытия считается принявшим наследство. Значит, простое проявление им незаинтересованности в наследственном имуществе не может, при действии ст. 429 ГК, служить доказательством непринятия им наследства. Если он действительно не хочет принять наследство, он должен, в соответствии со ст. 429 ГК, заявить нотариусу об отказе от наследства. На практике все же бывают случаи, когда присутствующие наследники фактически во владение или управление наследственным имуществом не вступают, и суды иногда признают их доли перешедшими к другим наследникам. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда СССР от 30 апреля 1947 г. установила, что "Солдатова и Шабанова в момент открытия наследства проживали в г. Нальчике, т. е. месте открытия наследства, но в течение четырех лет к управлению имуществом не приступали и своих прав на это имущество не осуществили. Поэтому, в силу ст. 433 ГК, они утратили право на имущество, оставшееся после смерти их матери Зацепилиной: Поскольку в управление имуществом вступили фактически принявшие его наследники Галкина и Зацепилин", то, по определению Судебной коллегии, "все наследственное имущество должно быть признано за ними"[259].
В этом определении вызывают возражения соображения Судебной коллегии о том, что невступление гр. Солдатовой и Шабановой в течение четырех лет в управление наследственным имуществом влечет утрату их права на наследство. Гр. Солдатова и Шабанова, проживавшие в г.Нальчике в момент открытия наследства, являлись присутствовавшими наследниками и должны были, в соответствии со ст. 429 ГК, быть признаны принявшими наследство по истечении трех месяцев со дня его открытия (отказа от его принятия они не заявляли). Поэтому нет оснований в данном случае для применения ст. 433 ГК, которая имеет в виду случаи неявки наследников или отказа их от принятия наследства, т. е. случаи непринятия наследниками наследства. При отсутствии же заботы и надзора по поводу сохранности строения и возможности гибели его местный совет может в порядке предъявления гражданского иска возбудить вопрос о признании строения бесхозяйственно содержимым, причем лишь по вынесении судом соответствующего решения такое строение может быть изъято у владельца (постановление Пленума Верховного суда РСФСР от 3-14 августа 1934 г., протокол № 37)[260]. Но в таких случаях имущество изымается от личного собственника и передается государству, а не поступает к другим наследникам.
В рассматривавшемся выше случае дело шло о наследниках, присутствовавших в месте открытия наследства, но не вступивших в управление наследственным имуществом. Но Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда СССР сделала аналогичные выводы даже в отношении наследников, присутствовавших в месте открытия наследства и вступивших в управление наследственным имуществом.
Обстоятельства данного дела в интересующей нас части таковы: сестры М. С. Теплова и Зункова в 1945 г. получили свидетельство о праве наследования на дом в г. Павлодаре, а в 1947 г. предъявили иск о выселении из этого дома Петушковой - жены их брата, умершего на фронте, на том основании, что истица Зункова не имеет квартиры и нуждается в жилой площади. Петушкова предъявила встречный иск о признании недействительным свидетельства о праве наследования, выданного нотариусом Тепловой и Зунковой. Судебная коллегия по гражданским делам Павлодарского областного суда в иске Тепловой и Зунковой о выселении Петушковой отказала, а заявленный Петушковой встреч-ный иск удовлетворила, свидетельство о праве наследования признала недействительным, а наследниками в имуществе погибшего на фронте П. С. Теплова признала его жену Петушкову и сына его, Ю. П. Теплова; тем же решением Павлодарского областного суда было постановлено выселить М. С. Теплову из половины дома. Верховный суд Казахской ССР отменил решение в части выселения Тепловой, а в остальном решение оставил в силе. По протесту Генерального прокурора СССР дело было рассмотрено Судебной коллегией Верховного суда СССР. Судебная коллегия признала, что "в материалах дела имеются данные, что после смерти Х. К. Тепловой с 1931 г. наследственным домом владели фактически принявшие наследство истицы Теплова, Зункова и их брат, умерший на фронте П. С. Теплов, хотя все они надлежащим образом не оформили свои наследственные права, причем Зункова с 1938 г. прекратила управлять имуществом и выехала из Павлодара". По мнению Судебной коллегии, "суд должен был выяснить, имеет ли Зункова право требовать признания ее наследницей через 15 лет после смерти наследодателя к имуществу, которым она фактически много лет не управляла и о нем не заботилась, и не являются ли наследниками спорного дома после смерти Х. К. Тепловой лишь ее внуки - истица М. С. Теплова и умерший на фронте П. С. Теплов, которые фактически приняли наследство и управляли им. В последнем случае правопреемником на долю П. С. Теплова также в порядке наследования имеют право его жена Петушкова и сын Ю. П. Теплов, которые фактически и проживают в половинной части дома, оплачивая все налоги и сборы". Ввиду изложенного Судебная коллегия определила отменить все решения и определения и направить дело на новое рассмотрение в Павлодарский областной суд (определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР от 10 мая 1950 г. по делу № 36/464).
В связи с определением Судебной коллегии надо прежде всего указать, что действующее законодательство не требует обязательного оформления заинтересованными лицами своего права наследования (ст. 435 ГК). Поэтому непонятно, почему Судебная коллегия специально оговаривает, что заинтересованные по делу лица "надлежащим образом" не оформили своих наследственных прав. Но уже совершенно непонятным является вывод Судебной коллегии, что при указанных условиях суду следовало выяснить, имеет ли право требовать Зункова признания ее наследницей через 15 лет после смерти наследодателя. Как видно из обстоятельств дела, изложенных в рассматриваемом определении Судебной коллегии, Зункова вовсе не требовала признать ее наследницей. Да и для чего ей было предъявлять такие требования? Как указывается в определении Судебной коллегии, после смерти Х. К. Тепловой в 1931 г. наследство фактически приняли ее внуки - М. С. Теплова, Зункова и их брат П.С.Теплов, причем все они вместе управляли имуществом до 1938 г. (т. е. в течение семи лет), после чего Зункова выехала из г. Павлодара. Но если это так, то, согласно ст. 429 ГК, Зункова, как не заявившая в трехмесячный срок о своем отказе от наследства, должна считаться полноправным преемником в соответствующей доле наследственного имущества, участником в праве собственности на дом, принадлежавшем ранее Х. К. Тепловой. То же обстоятельство, что через семь лет после смерти наследодательницы Х. К. Тепловой Зункова выехала из Павлодара и "перестала управлять имуществом", вовсе не означает, что она перестала быть собственником в известной доле этого имущества. Получение ею в 1945 г. вместе со своей сестрой М.С.Тепловой у нотариуса свидетельства о праве наследования ясно показывает, что она считала себя полноправной наследницей (что и соответствовало действительности).
Оформление же права наследования для наследников, принявших наследство, как неоднократно разъяснял Верховный суд СССР, никаким сроком не ограничено (см., например, определения Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР от 7 октября 1950 г. по делу № 36/1026 и от 26 сентября 1951 г. по делу № 36/828).
Поскольку М. С. Теплова, Зункова и впоследствии умерший на фронте их брат П. С. Теплов фактически приняли в 1931 г. наследство, все они в равных долях должны считаться собственниками спорного дома. Но так как П. С. Теплов умер на фронте, причитающаяся ему наследственная доля должна в порядке наследования поступить к его жене Петушковой и к сыну Ю. П. Теплову. В иске об их выселении как не имеющем под собой каких-либо законных оснований, разумеется, должно быть отказано.
Анализируя это определение Судебной коллегии, а также аналогичное определение по делу Дунаевых, Н. В. Рабинович замечает[261], что в этих определениях содержится новое, несколько необычное указание, что лица, фактически принявшие наследство, тем не менее не могут быть признаны имеющими право на наследственное имущество, если они после этого длительное время не осуществляли своих прав на наследственное имущество и последнее находилось в распоряжении других наследников. Н. В. Рабинович пишет далее, что Верховный суд считает, очевидно, что такое имущество не должно быть признано бесхозяйным, хотя хозяин (наследник) фактически от него отказался после принятия наследства, и что оно должно перейти к остальным наследникам точно так же, как к ним переходит доля наследства, которую один из наследников не принял или от которой он отказался до принятия наследства (ст. 433 ГК). По существу, замечает Н. В. Рабинович, действительно нет разницы между данным положением вещей и таким, когда наследник, не отказавшийся от наследства или даже принявший наследство, вскоре после этого теряет связь с наследственным имуществом и своих прав по отношению к нему не осуществляет. Основное, что, по мнению Н. В. Рабинович, в подобных случаях определяет права сонаследника на спорное имущество, - это то, что один из наследников не осуществляет своих прав по управлению и распоряжению своей собственностью[262]. С таким выводом Н. В. Рабинович мы не можем согласиться.
Примечания:
[255] Судебная практика
Верховного суда СССР, 1946. Вып. IX (XXXIII). М., 1947, стр. 11.
[256] См. гл. VII.
[257] К потомству других
наследников по закону – родителей, братьев и сестер наследодателя, его
пережившего супруга и «иждивенцев» – право представления не применяется.
[258] См. также: А н т
и м о н о в Б., Г е р з о н С., Ш л и ф е р Б. Наследование и нотариат,
стр. 11.
[259] Судебная практика
Верховного суда СССР, 1947. Вып. V (XXXIX). М., 1948, стр. 14–15.
[260] ГК РСФСР. М., 1950.
Постатейно систематизированный материал, стр. 191–192.
[261] Вестник Ленинградского
университета. 1951, № 2, стр. 87–88.
[262] Р а б и н о в и
ч Н. В. Указ. работа, стр. 88.
