Суворов Н.С. Об юридических лицах по римскому праву
2. Похоронные коллегии. К религиозным же коллегиям должны быть отнесены или, по крайней мере, в ближайшую связь с ними поставлены похоронные коллегии (collegia funeratitia), как потому, что местам погребения римляне усвояли религиозный характер, вследствие чего они причислялись даже к res divini juris[475], так и потому, что коллегии этого рода, по всей вероятности, становились под защиту какого-нибудь определенного божества, культ которого и был специальным культом коллегии[476]. Члены этих коллегий, которыми могли быть даже рабы с согласия их господ и которые вообще вербовались из низших недостаточных классов населения (tenuiores), собирались раз в месяц для внесения и сбора членских взносов, из которых составлялась общая касса коллегий, для религиозных же целей могли собираться и чаще. Из общей кассы в случае смерти одного из членов выдавалась денежная сумма (funeratitium) для покрытия издержек погребения[477].
Тождественны ли collegia funeratitia с collegia tenuiorum, об этом спорят[478].
Дело в том, что юрист Марциан, говоря о дозволении tenuioribus ежемесячных
собраний и проч., не указывает, на какое употребление должна была идти
касса коллегии, составлявшаяся из взносов членов[479].
Но не случайное, конечно, совпадение, если в уставе чтителей Дианы и Антиноя
почти буквально в тех же выражениях приведен тот сенатусконсульт, на содержание
которого ссылается Марциан, причем похоронная цель прямо и ясно усвояется
этой коллегии[480]. Почему
же Марциан умалчивает об этой цели, если допустить, что под collegia tenuiorum
он разумеет те же похоронные коллегии? Гушке[481]
высказывает довольно правдоподобное предположение, что указание на похоронную
цель месячных взносов было вычеркнуто из данного фрагмента кодификаторами
дигестов и слову
Конечно, трудно бы было доказывать, что фрагмент Марциана содержал в себе указание на похоронную цель названных коллегий и что Юстиниан в самом деле вычеркнул это указание. Но трудно было бы отрицать и то, что похоронные коллегии действительно сделались анахронизмом для юстинианова времени. Христианские общины во времена гонений при языческих императорах сами бывали вынуждены принимать на себя вид похоронных коллегий, для того чтобы обеспечить себе легальное существование, хотя христиане и старались при случае объяснить все различия между полными всяких излишеств торжествами языческих коллегий и полными благочестия и благотворительности христианскими агапами[482]. При христианских императорах не было уже надобности в составлении обществ с целью обеспечения места погребения на случай смерти, так как обычным местом погребения стал служить церковный двор (atrium), расположенный вокруг церкви[483]. Таким образом, для юстинианова права похоронные коллегии составляли во всяком случае уже антикварный институт.
3. То же самое нужно сказать о collegia sodalitia, или просто sоdalitiа, для которых религиозная цель служила только предлогом и которые на самом деле были клубами для общественного развлечения, в конце же республиканского времени сделались политическими клубами для поддержания кандидатуры того или другого лица, хорошо оплатившего эту поддержку, и вследствие этого стали источником смут и опасностей для правительства, которое и запретило их[484].
4. Коллегии ремесленников. В императорское время образовались наследственные цехи, члены которых вместе с их потомками должны были обязательно отправлять известное ремесло как повинность в пользу государства, которое за то освобождало их от несения других повинностей или тягостей. Гай приводит в пример таких коллегий с корпоративными правами хлебопеков или булочников (pistores) в Риме и корабельщиков (navicularii) в Риме и в провинциях[485]. Хлебопеки и корабельщики действительно до времен Юстиниана сохранили наиболее важное значение для государственной жизни, как действовавшие по снабжению столиц продовольствием. Корабельщики, напр., должны были транспортировать поступавший в государственную казну зерновой хлеб, но также и другие предметы городских потребностей, как дерево, и даже поставлять необходимые для государства корабли и ремонтировать их. Обязательная наследственная служба корабельщиков тяготела и на их имуществе, даже если оно переходило, путем универсального или сингулярного преемства, к лицам, не принадлежащим к корпорации. Всякий обладатель patrimonii naviculario muneri obnoxii, хотя бы он занимал высшую должность, обязан был нести лежащее на этом имуществе бремя или же выдать имущество corpori naviculariorum[486]. То же нужно сказать и об ordo или corpus pistorum, а также о разных других корпорациях, которые обязаны были нести повинности по разгрузке доставленного в гавань хлеба, по доставке его в римские магазины (как lenuncularii, codicarii и проч.), а также по перевозке зерна на мельницы из государственных житниц и с мельниц муки в пекарни (как ordo catabolensium). Все эти корпорации возникли в императорскую эпоху и не имеют связи с древними collegia opificum. Только одна из старинных коллегий (collegium fabrum) сохранилась до позднейшего времени, получив при Августе новую организацию в смысле принудительного цеха[487]: это ремесленники, работавшие над твердым материалом (кузнецы, медники, плотники - fabri tignarii). Но и те коллегии, которые не были прямо учреждены правительством, а образовывались сами собою среди ремесленного населения благодаря единству ремесленной или промышленной специальности, получали тот же принудительный характер, и, между прочим, правило о том, что одно и то же лицо не может быть членом двух коллегий[488], вначале установленное, вероятно, для принудительных цехов, а позднее распространенное даже и на похоронные коллегии, должно было действовать как общее правило. Кроме упомянутых коллегий, имеются сведения о существовании разных других коллегий, отчасти служивших городскому благоустройству (как, напр., coll. centonariorum для прекращения пожаров), отчасти снабжавших город мясом (как coll. suariorum по снабжению свининой, coll. pecuariorum и boariorum по снабжению говядиной), отчасти отправлявших повинности в пользу императорского двора (как corpora murilegulorum et conchyliolegulorum для ловли пурпурных улиток, шедших на окраску придворных одежд)[489].
5. Коллегии или декурии подчиненного служебного персонала. Лица подчиненного служебного персонала вообще носили название аппариторов, так как они adparebant, или apparebant magistratibus, состояли в подчинении у магистратов[490]. Декурия в собственном и первоначальном смысле слова означает отделение из десяти лиц, установленное в интересах администрации[491], или отделение корпорации, расчлененной по десяткам; но позднее термин этот сделался настолько техническим, что стал прилагаться и к таким корпорациям этого рода, которые не распадались на отделения[492]. De jure аппариторы при том или другом магистрате должны были назначаться магистратом не далее как на время прохождения должности самим магистратом, т. е. обыкновенно на год. На самом же деле ниоткуда не видно, чтобы служба аппариторов ограничивалась этими пределами. Вероятно, составление декурии (legere in decurias) производилось на несколько лет[493], а может быть, даже и пожизненно[494]. В случае выхода из службы аппаритор мог представить вместо себя кандидата, которого магистрат и утверждал, если не находил в нем ничего укоризненного, а отсюда легко развилась продажа аппариторами своих мест третьим лицам при выходе из службы, так как, натурально, в коллегиях аппариторов должно было существовать определенное число мест. Поэтому покупка места в декурии (decurium emere, или scriptum emere[495]) сделалась способом принятия в ассоциацию[496]. Ассоциация как таковая имела права юридического лица[497].
6. Общества или товарищества публиканов. Публиканами у римлян (греческ. τελώναι) назывались вообще лица, бравшие у государства в аренду или на откуп какой-либо род государственных доходов[498]. Римская администрация вообще отличалась той особенностью, что предпочитала, так сказать, оптовые операции, оставляя детали и отдельные сделки частным предпринимателям. Так, даже военная добыча и имущество, доставшееся государству путем конфискации или в качестве выморочного, продавались целиком, после чего покупщику предоставлялась распродажа в розницу[499]. Точно так же и взимание различных налогов и повинностей[500] производилось не должностными лицами государства в государственную казну, а частными лицами, обязывавшимися вносить ежегодно в казну круглую сумму. При императорах, впрочем, были сделаны решительные шаги к установлению государственного контроля за взиманием налогов, причем, как надо думать, образцом служила птоломеевская система финансового управления, господствовавшая в Египте до покорения его Римом[501]. Значительнейшие из публиканов были мытари, арендовавшие десятину (decumani)[502], таможенные пошлины (portitores), публичные пастбища (pecuarii, scripturarii). Контракты публиканов с государством назывались locationes, но часто также и venditiones или redemptiones vectigalium, а публиканы - redemptores[503], хотя, как справедливо говорит Книп, договор публиканов с государством не был консенсуальным контрактом, т. е. не был ни куплей, ни арендой, потому что, во-первых, это была хромающая сделка (negotium claudicans), не дававшая места никакому иску против государства, а во-вторых, само государство ни к какому иску против публиканов не прибегало, приступая непосредственно к экзекуции[504]. Цензоры свое право взятия в залог вещей в случае неуплаты налога перенесли и на публиканов, которым в качестве способа принудительной экзекуции с неплательщиков предоставлены были pignoris capio и неразрывно связанное с нею право осмотра[505].
Для операций публиканов требовались большие капиталы, особенно с тех пор как территория римского государства получила громадное расширение, и в аренду стали сдаваться доходы с обширнейших провинций. Поэтому арендаторами могли быть только такие лица, которые имели высший ценз, т. е. принадлежали к сословию всадников, и публиканам именно присвоен был в знак легитимации их в их публичном положении золотой перстень, который позднее стал служить почетным отличием для целого ordo equester[506]. Естественно, что для осуществления такого предприятия, которое требовало больших денежных средств, уже в древнее время составлялись товарищества капиталистов. В составе товарищества различаемы были товарищи собственно (socii) и лица, участвующие в предприятии вкладами (participes или affines)[507].
Во главе товарищества стоял manceps (греч. àρχώνης)[508]. Он ли один заключал сделку с государством или контрагентами выступали все товарищи - вопрос спорный. Сальковский[509] и Пернице[510] предполагают, что manceps один заключал договор с государством и затем вступал в товарищеское отношение с каждым отдельным товарищем, причем товарищами всего естественнее могли быть те самые поручители (praedes), которые представили свою земельную недвижимость (praedia) в обеспечение исполнения манцепсом его обязательства перед государством, - таким путем взамен принимавшегося ими на себя риска получался и соответственный шанс барыша. Книп[511] находит взгляд Сальковского и непрактичным, и не соответствующим понятию товарищества: непрактичным потому, что лица, желавшие взять на себя аренду сообща, должны были предварительно вступить в соглашение по этому предмету; несоответствующим понятию товарищества (ungesellschaftlich) потому, что сумма отдельных товарищеских договоров не могла дать в результате единого товарищеского договора. Но все-таки и Книп склонен думать, что договор с государством заключал манцепс. Проф. Соколовский, напротив, предполагает, что все члены товарищества были непосредственными контрагентами фиска, что товарищеские союзы образовывались даже без предварительного договора между отдельными публиканами, что последних связывала единственно солидарная ответственность перед казной, так что publicani состояли корреальными кредиторами и должниками aerarium'a, и что уже после приобретения этими товариществами корпоративной организации контрагентами фиска стали являться не отдельные публиканы, хотя и действовавшие сообща, но вся компания, и именно в лице ее представителя-манцепса[512].
Аналогия с греческими политиями говорит, как кажется, скорее в пользу Сальковского и Пернице, и эта аналогия тем более должна приниматься во внимание исследователем, что, пока римляне не пришли вообще к юридическим олицетворениям, податные откупа в римской civitas должны были определяться теми же началами, как и в греческом мире. А, напр., в Афинах государство всегда имело дело с одним только человеком - с άρχώνης, все равно предпринимался ли откуп одним лицом или товариществом. Αρχώνης, если составлялось товарищество, входил с дольщиками в частное соглашение, государство же этими дольщиками как таковыми не интересовалось[513]. Тит Ливий рассказывает о том, как во время второй пунической войны, ввиду крайней необходимости снабжения действовавшего в Испании войска и флота одеянием, провиантом и проч., на вызов претора Фульвия выступили три товарищества в общем количестве 19 человек (tres societates hominum undeviginti), соглашаясь взять на себя поставку всего необходимого, но выговаривая при этом два условия: во-первых, чтобы все контрагенты лично были освобождены от несения воинской повинности на время исполнения контракта, имеющего публичный интерес (ut militia vacarent, dum in eo publico essent), и, во-вторых, чтобы риск доставления груза, ввиду опасностей от неприятеля и от морских бурь, взяло на себя государство (ut quae in naves imposuissent ab hostibus tempestatisque vi publico periculo essent)[514].
Из этого рассказа о совершенно исключительном случае, не относящемся
притом к откупной аренде, когда каждый из товарищей должен был лично для
себя выговорить освобождение от военной службы, нельзя делать никаких
общих выводов. Без всякого сомнения, наивысшего процветания товарищества
публиканов достигли в конце республиканского времени. Нельзя сомневаться
также и в том, что важность дела, которое брали на себя компании публиканов,
и необходимость придать им юридическую устойчивость повели к выделению
этих товариществ из ряда обыкновенных договорных товариществ и к признанию
за ними прав юридического лица, причем manceps должен был действовать
при заключении договоров с государством уже не от своего имени, а во имя
корпорации. Но отсюда нет необходимости делать тот вывод, что товарищества
публиканов именно и расцвели благодаря тому, что им предоставлено было
Громадные капиталы, которыми стали располагать нажившиеся на откупах
в приобретаемых Римом провинциях публиканы, делали возможной реализацию
откупного дела в форме обыкновенного товарищества, и, напротив, потребность
в
Примечания:
[475] Gai, II, 2, 6.
[476] Кроме фрагмента юриста Марциана в дигестах, о котором будет
сказано ниже и в котором между прочим выражено, что члены этих коллегий
[477] Некоторые cведения по этому предмету можно найти в моей брошюре:
Христианская благотворительность в языческой римской империи. Ярославль,
1889 г. См. также: Кулаковский, стр. 52 - 54.
[478] См.: Löning, I, 205. Кон старался даже доказать,
хотя и безуспешно (стр. 100 и сл.), что выражение
[479] Fr. 1 pr. D. XLVII, 22:
[480] Caput ex S. C. P. R. Quibus coire convenire collegiumque habere
liceat. Qui stipem menstruam conferre volent in funera in it (id), collegium
coeant neque sub specie ejus collegii nisi semel in mense coeant conferendi
causa, unde defuncti sepeliantur.
[481] Zeitschr. für geschichtliche Rechtswissenschaft, XII, 213
- 215.
[482] Как Тертуллиан в своей апологии. См. об этом: <Христ. благотворительность>
и проч., стр. 40 - 42.
[483] Суворов, Курс церк. права, II, стр. 419.
[484] Подробнее об этом в IV главе.
[485] Fr. 1 pr. D. III, 4:
[486] Karlowa, Rechtsgesch., I, 914 - 915; Кулаковский,
стр. 77.
[487] О них упоминается в fr. 17 §§ 2, 3 D. XXVII, 1; fr.
6 (5) § 12. d. l, 6.
[488] Fr. 1 § 2 D. XLVII, 22.
[489] См.: Кarlоwa, 916. Dirksen, 70 и сл. См. еще: Кулаковский,
97 - 103, 109 и сл.
[490] Аппариторы состояли при консулах, преторах, цензорах и позднее
при императорах, а из низших магистратов - при курульных эдилах и квесторах.
Mommsen, I, 270.
[491] Cohn, 2. Возможно, как говорится в fr. 239 § 5 D. L, 16,
что и декурионы городских сенатов получили свое название от того, что
при соloniae deductio 1/10 выводимых в колонию граждан зачислялась
в состав совета.
[492] Моmmsеn, Röm. Staatsr., I, 268. Впрочем, должно заметить,
что не все аппариторы были организованы в корпорации, были и некорпорированные
аппариторы. Кarlowа, 193. А с другой стороны, и некоторые коллегии делились
на декурии, которые, как составные части целого, не были самостоятельными
субъектами. См., напр.: Кулаковский, стр. 120.
[493] Каrlоwа, 191. Ср. еще: Книп, стр. 312.
[494] Моmmsen, I, 265.
[495] Последнее выражение объясняется тем, что значительнейшие из
aппaриторов были sсгibае - писцы. Кроме писцов, сюда относились liсtоres,
составлявшие в столице ассоциацию из трех декурий под председательством
децемвиров, viаtоrеs - посыльные, praecones - герольды, или глашатаи приказов
или объявлений магистратских. Моmmsеn, I, 272 - 274; Каrlоwa, 194. Savignу,
II, 254.
[496] Pernice, Parerga, 102.
[497] Fr. 22 D. XLVI, 1; fr. 3 § 4 D. XXXVII, 1; fr. 25 §
1 D. XXIX, 2.
[498] Fr. 1 § 1 D. XXXIX, 4:
[499] Каrlоwa, Rechtsgesch., 175.
[500] Vectigalia и ultrotributa. Первые взимались за пользование публичными
землями, зданиями, водопроводами, дорогами, мостами, отхожими местами,
клоаками, лесами, пастбищами и т. п.; последние имели место при подрядах
на публичные здания и название свое получили от того, что в древнейшее
время устроение стен и другие необходимые работы ложились на всех граждан
вообще, как munus, а потом эти работы стали сниматься отдельными предпринимателями
за известный эквивалент. Karlowa, 243 и сл.
[501] См. об этом у Ростовцева, Истор. госуд. откупа, стр.
XI, 14 и сл., 63 и сл., 252.
[502] Десятина собиралась c населения как государственный налог в
Сицилии и Азии. Маrquardt, II, 184.
[503] Sсhmidt, Arch. f. civ. Prax., XXXVl, 169. В особенности Книп,
§ 7.
[504] Книп, стр. 232.
[505] Pеrniсe, Parerga, 66, 127. Но так как публиканы обязывались
ежегодной уплатой в казну определенной суммы, то они уже сами заботились
о том, чтобы действительный доход их превышал уплачиваемую ими государству
сумму, и поэтому неудивительно, что они сделались бичом для провинций,
население которых отдано было в жертву всем притеснениям незаконного и
только лишь на барыш предпринимателей рассчитанного взимания налогов.
Наместник провинции, который один был бы в состоянии противодействовать
их эксцессам и оказывать защиту провинциалам, боялся публиканов как политической
силы, которая для него самого, по возвращении в Рим, могла быть опасной,
и предпочитал обыкновенно делиться с ними неправедным барышом, чем подвергать
себя их ненависти. Marquardt, II, 184, 290.
[506] Ростовцев (стр. 245) утверждает, что евангельские мытари
не имели ничего общего с публиканами римской империи, как мелкие откупщики
эллинистического типа, которые возбуждали притом ненависть и презрение
к себе в народе не притеснениями собственно, а тем фактом, что собирали
подать, принципиально выражавшую рабство избранного народа чуждой власти.
Но термин τελώνης был соответствующим
римскому публикану не в Иудее только, а во всех провинциях, где говорили
на греческом языке. Мелкий или крупный калибр откупа, а также отсутствие
или некоторая наличность государственного контроля за взиманием налогов
не могли установить такого существенного различия между publicanus и τελώνης,
чтобы между ними не оказывалось <ровно ничего общего>. Ненависть и презрение
к еврейским мытарям, несомненно, обострялись указанным фактом принципиального
значения; но и римские откупщики, которым, по выражению г. Ростовцева
(стр. 63), <провинции отдавались на грабеж>, также не могли пользоваться
расположением населения. Вдобавок, как основательно указал Книп ввиду
fr. 16 § 6 D. XXXIX, 4, у римлян публиканами назывались не только
сами арендаторы, а и те, кто производил непосредственно операции взимания
(Kniep, 2 - 3). Этому нисколько не противоречит тот факт, что у Цицерона
и у Ливия термин
[507] См.: Кniеp, 235 и сл.
[508] Поэтому манцепса называли
[509] Стр. 29.
[510] Labeo, I, 296.
[511] Стр. 106.
[512] Стр. 163 и сл.
[513] Только на острове Косе было иначе: здесь не только имя архона,
но и имена членов были официально известны, т. е. занесены в откупные
списки, но и тут, как надо думать, имена дольщиков интересовали государство
лишь постольку, поскольку они были поручителями (εγγυηταί,
римск. praedes) за архона. См.: Ростовцев, стр. 4 - 5.
[514] См.: Т. Livii, Ab urbe condita lib. XXIII, 48 - 49, по изд.
Беккера.
[515] См. выше, стр. 32 прим. 4, стр. 40 - 41 и 58.
[516] См.: Ростовцев, стр. 73 и сл.
