Мейер Д.И. Русское гражданское право
Но нередко встречаются в юридическом быту и такие случаи, что стороннее лицо не изъявляет предварительно своего согласия на действие, совершаемое в его пользу: нередко лицо совершает действие в пользу другого лица в надежде, что лицо это впоследствии изъявит свое согласие, выразит полномочие на действие, для него совершенное. Спрашивается, каково значение такого действия? Согласие стороннего лица, для которого совершается действие, конечно, необходимо для того, чтобы действие имело для него значение, так что если согласия его не воспоследует, то и действие для него не существует. Однако действие само по себе не ничтожно: оно все-таки имеет значение по отношению к тому лицу, которое совершило действие, разве особым условием действительность его поставлена в зависимость от согласия стороннего лица. Например, А без предварительного на то полномочия покупает какую-либо вещь для В; нельзя сказать, что эта покупка ничтожна, потому что А мог совершить ее и для себя; поэтому, если В не согласится на покупку А, то это не значит, что продавец обязан обратно принять вещь и выдать полученные деньги, разве было бы особое о том условие. Но если воспоследует согласие стороннего лица на действие, совершенное в его пользу другим лицом, то дело обсуждается так, как будто бы само стороннее лицо совершило действие, по крайней мере, как будто последнее совершено по его полномочию.
Это согласие на чужое действие, выраженное впоследствии, по совершении действия, называется технически consensus ex post или ratihаbitio (утверждение). Собственно, оно есть также полномочие, только данное впоследствии, но сводится к согласию, потому что лицо совершает действие и указывает на стороннее лицо, для которого оно совершается; следовательно, чтобы действие имело значение для стороннего лица, нужно, чтобы лицо то дало свое согласие на действие, тогда как если лицо совершает действие по доверенности другого лица, то ему нет надобности указывать, что действие совершается для другого лица, а оно получает для него значение уже в силу доверенности. Обыкновенно ратигабиции* приписывают обратное действие – это значит, что действие, утвержденное согласием стороннего лица, считается в силе не с того времени, как последовало утверждение, а со времени совершения самого действия. И таким образом примиряется противоречие, представляющееся при позднейшем изъявлении согласия, которое в самом деле представляет странное явление: воля стороннего лица принимает участие в действии, но она проявляется уже после его совершения. Впрочем что касается нашего законодательства, то оно совершенно умалчивает об изъявлении согласия по совершении действия, так что если бы иметь в виду одно положительное законодательство, то можно бы все действия, на которые согласие стороннего лица изъявлено по совершении их, считать недействительными.
Но в юридическом быту нашем нередко бывает, что согласие стороннего лица на действие изъявляется по совершении его и это позднейшее согласие получает обратное действие; с удивительной твердостью юридический быт наш держится этого правила. Точно так же, если действие совершается не в пользу стороннего лица, согласие которого на действие требуется, то согласие лица может быть выражено или предварительно совершения действия, или уже по совершении. В первом случае не представляется ничего особенного: действие, естественно имеющее на своей стороне все условия действительности, конечно, получает полную силу. Во втором случае согласие имеет то же значение, как и согласие на чужое действие, совершенное в пользу стороннего лица. Но спрашивается, каково значение действия, если для совершения его требуется согласие стороннего лица, а согласие не дано прежде и не последовало по совершении действия? Очевидно, что действие нельзя считать безусловно ничтожным, потому что, собственно, для действия, по его природе, необходима одна только воля, чтобы оно существовало. Если же законодательство требует для иных действий две воли, то можно, пожалуй, сказать, что оно таким положением выходит из сферы действительности, бросает естественный порядок вещей и создает какое-то искусственное понятие о действии. Но если действие, на которое не последовало согласия стороннего лица, и нельзя считать всегда безусловно ничтожным, то все-таки в тех случаях, когда согласие стороннего лица по закону необходимо для действительности действия, ему нельзя придать юридического значения.
Таким образом, все зависит от того, какое значение придает законодательство согласию стороннего лица на действие и как принимается определение законодательства на практике. Или действие, совершенное без согласия стороннего лица, считается ничтожным, например, передача обязательства поверенным без согласия доверителя; или действие не считается ничтожным, а только влечет за собой известные тягостные последствия для лица, совершившего действие, – брак, совершенный без согласия родителей брачащихся, не признается ничтожным, а только сами они подвергаются известному наказанию[369].
Изъявление согласия может относиться и к собственным действиям лица. Прежде всего несомненно, что самим совершением действия лицо изъявляет на него свое согласие. Но бывают случаи, что лицо совершает действие, не имея на то права, и возникает вопрос: каково значение действия, если впоследствии, при перемене обстоятельств, лицо признает его? Решение вопроса зависит от того, ничтожно ли совершенное действие само по себе, или оно само по себе действительно и только может быть опорочено лицом, автором действия, так что опровержение действия представляется правом лица. В первом случае позднейшее признание действия не оживляет его, потому что нет акта, к которому можно бы относить утверждение: действие, ничтожное при самом совершении его, юридически не существует. Римское право выражает это положение формулой quod initio vitiosum est tractu temporis convalescere non potest. Поэтому, например, духовное завещание, составленное несовершеннолетним, хотя бы и было признано им впоследствии, по достижении совершеннолетия, все-таки недействительно, потому что оно ничтожно от начала по отсутствию воли. Во втором случае, когда действие само по себе не ничтожно, а признается существующим, так что опровержение действия будет составлять новое юридическое действие лица, имеющего на то право, признание имеет силу, потому что тогда оно – только отречение от права опровержения. Например, лицо по принуждению дало заемное письмо и предъявило иск об уничтожении его; но во время производства дела лицо производит платеж по предъявленному ему заемному письму или по крайней мере изъявляет согласие на платеж - в этом случае признание дает силу действию, которое могло бы быть признано ничтожным. Но и в этом случае, если признание последует тогда, когда заемное письмо уже уничтожено судебным решением, признание не восстановит его, потому что уничтоженное юридическое действие уже не существует, а становится наравне с действиями ничтожными от начала.
(Наконец, изъявление воли может происходить или самолично, или при посредстве других лиц. О первом случае нечего распространяться: выражает волю то лицо, которому она принадлежит; второе же дает основание так называемому представительству. Под представительством разумеется тот случай, когда одно лицо совершает юридическое действие вместо и от имени другого, причем юридические последствия действия распространяются на правовую сферу последнего. Совершая это действие, представитель фактически выражает свою волю, но юридически его воля рассматривается как воля лица представляемого; и в этом случае степень самостоятельности содержания воли представителя и зависимость ее от воли представляемого никакого значения не имеют. Так, представляемый может точнейшим образом выразить свою волю и представитель ничего, так сказать, от себя не прибавляет; все-таки фактически он действует, т. е. выражает свою волю: он покупает, продает, ссужает и т. п. Но юридически считают, что эта воля – не его, а воля представляемого: покупающим, продающим, ссужающим считается представляемый. Точно так же и в тех случаях, когда представляемый вовсе своей воли не выражает – он сумасшедший, малолетний и т. д. Тут уже содержание воли представителя совершенно самостоятельно и не зависит от воли представляемого; фактически это, очевидно, воля представителя, но юридически это все-таки воля представляемого; фактически отсутствуя, она вполне заменяет волю представителя и с юридической точки зрения почитается существующей: купившим, продавшим, ссудившим и т. п. считается не представитель, а представляемый. Если допустить обратное, т. е. и с юридической точки зрения признать, что представитель выражает свою волю, то представительство потеряло бы всякий смысл: тогда представитель считался бы действующим от своего имени и юридические последствия его действия отражались бы только на его правовой сфере, т. е. представительства не было бы вовсе. Раз лицо действует вместо другого, от его имени и с последствиями для него, то оно юридически выражает уже не свою волю, а волю чужую и почитаемую чужой.
От представительства надо отличать явления с ним сродные. Так, посланный (nuncius) не есть представитель: он может и не знать содержания письма, им передаваемого; он такое же средство передачи, как телеграф, телефон и т. п. Хотя действие, им совершенное, например, передача письма, рассматривается юридически так, как будто оно было совершено самим пославшим его, но тут нет того элемента воли, который присущ представительству: посланный совершенно чужд тому волеизъявлению, которое передает, – он чисто фактический участник. Точно так же не будет представителем и посредник, или маклер; и его участие при заключении договора чисто фактическое: он участвует лишь в предварительных переговорах, лишенных юридического значения; его роль оканчивается там, где начинается заключение договора в юридическом смысле; он, в сущности, лишь передатчик волеизъявления одной стороны другой; ему поручают, например, подыскать покупщика на известное имущество; он сообщает предложение продавца покупщику, условия, предложенные покупщиком продавцу и так далее, не будучи ни на что уполномочен; раз стороны сошлись в условиях, он устраняется, и они общаются непосредственно. Наконец, не будет представителем и комиссионер, т. е. лицо, действующее по поручению другого, но от собственного имени; он сам лишь вступает в договор с третьим лицом по предложению другого и затем уже переносит свое право на последнего; например, ему поручено купить такое-то имущество; он его покупает для себя и затем продает лицу, поручившему ему покупку; или ему поручено продать имущество – он его продает как свое и полученную сумму передает лицу, поручившему ему продажу. Во всех этих случаях лицо, поручившее то или другое действие комиссионеру, не знает лица, с которым комиссионер вступает в соглашение, и ни в какие отношения к нему не становится; он знает только комиссионера. Самое большее, что комиссионера можно считать представителем интересов лица, давшего ему поручение, но он не представитель в области его прав и обязанностей. Действуя от своего имени, он ничем не отличается от лица, заключившего договор proprio nomine и потом решившего приобретенные им права перенести на другого; факт поручения не делает лицо, коему оно дано, представителем лица, поручение давшего. – А. Г.)
Представительство должно удовлетворять известным условиям, касающимся как основания его, так и пределов. Основаниями могут служить: 1) Закон; так, опекун есть представитель опекаемого по закону; точно так же представительство юридического лица сводится к закону; например, при заключении договора от имени казны представителями являются должностные лица; тут представительство основано на законе; 2) Представительство иногда вытекает из отношения власти; например, отец может приказать сыну быть его представителем по такому-то делу; 3) Основанием представительства служит и договорное соглашение между представителем и представляемым; нет необходимости, чтобы представительство непременно сводилось к договору доверенности; оно может вытекать и из личного найма; например, купеческий приказчик совершает многие действия не по договору доверенности, а по договору личного найма.
Что касается пределов представительства, то оно возможно не по всем гражданским действиям лиц. Оно возможно лишь по действиям, представляющим одну имущественную сторону. Гражданские же действия с примесью иного свойства, например, действия характера религиозного, не допускают представительства. Так, совершение брака требует личного присутствия брачащихся: совершение его через поверенного не допускается. Это объясняется именно религиозным характером брака, так что где браку не придается такого характера или где встречаются препятствия к тому, чтобы надлежащим образом охранить религиозную сторону брака, там допускается и представительство при его совершении. Так, например, при гражданских браках возможно совершение брака и при отсутствии одного из брачащихся, так что отсутствующего представляет по доверенности другое лицо[370].
2. ЮРИДИЧЕСКИЕ СДЕЛКИ
Существо сделки и ее виды
§ 24. В общежитии сделка не имеет определенного юридического значения; однако чаще всего под сделкой разумеется договор или вообще какое-либо соглашение. Но мы будем употреблять это слово в более обширном и определенном смысле, разумея под юридической сделкой всякое юридическое действие, направленное к изменению существующих юридических отношений. Таким образом, под наше понятие о сделке подходит не только договор, соглашение, но, например, и духовное завещание, так что наше выражение «юридическая сделка» то же, что латинское negotium juris, что французское negoce de droit, что немецкое Rechtsgeschäft[371]. Для сделки существенны только два условия: 1) чтобы юридическое действие произвело изменение в существующих юридических отношениях: изменение может состоять в установлении какого-либо права, прежде не существовавшего, или в переходе права от одного лица к другому, или в прекращении права; 2) чтобы юридическое действие было направлено к изменению существующих юридических отношений, предпринято с целью произвести это изменение; а действие, не направленное к тому, не подходит под понятие сделки. Например, сюда не подходит нарушение права, хотя оно и составляет юридическое действие и производит изменение в существующих юридических отношениях: цель нарушения права иная, а потому и существо сделки отлично от юридического действия, составляющего нарушение права.
По различным отношениям юридические сделки можно разделять на различные виды; так, можно различать сделки односторонние и двусторонние или вообще многосторонние. Сделки односторонние предполагают юридическое действие, направленное к изменению существующих юридических отношений и совершаемое одним лицом. Например, духовное завещание, отречение от наследства, принятие наследства – сделки односторонние[372]. Сделки многосторонние предполагают действие двух или нескольких лиц для изменения существующих юридических отношений. Например, все договоры – сделки многосторонние.
Другое деление сделок - это деление их на сделки возмездные и безвозмездные (чаще употребляется «безмездные». – Сост.). Сделки возмездные – те, в которых юридическое действие совершается за эквивалент, т. е. действию одной стороны соответствует действие другой, равносильное первому, почему и называется эквивалентом. Сделки безвозмездные не представляют эквивалента. Деление сделок на возмездные и безвозмездные не совпадает с делением на односторонние и многосторонние. Сделка может быть и многосторонней, но безвозмездной или возмездной, например, дарение и купля-продажа – сделки многосторонние, но дарение – сделка безвозмездная, тогда как купля-продажа возмездная сделка. Справедливо только то, что сделки односторонние всегда безвозмездны, а сделки возмездные всегда сделки многосторонние, так что деление сделок на возмездные и безвозмездные относится лишь к сделкам многосторонним. Большая часть сделок, совершаемых в юридическом быту, принадлежит к сделкам возмездным; безвозмездные же сделки встречаются гораздо реже; их даже можно считать как бы исключениями в области права: передвижение прав совершается обыкновенно не иначе как с тем, чтобы одно право заступило место другого; безвозмездное же отчуждение права представляется чем-то особенным, как бы исключительным. И в этом не следует видеть эгоизма людей: самое правильное положение человека то, что он своими трудами снискивает себе средства к существованию; экономия же природы устроена так, что отдельное лицо может снискать достаточно средств только для себя и немногих еще лиц – своего семейства, так что ему не приходится расточать плоды своих трудов. Каждое отдельное лицо нуждается в силах других лиц; но зато и само должно предоставлять им свои силы: только при взаимности услуг, только при мене имущественных средств возможно равновесие между потребностями и средствами к их удовлетворению. Таким образом, возмездность сделок представляется чем-то нормальным. Эквивалент прежде всего – понятие экономическое, а не юридическое, и потому может казаться странным, что мы основываем на нем деление сделок. Но как условие действия, эквивалент получает юридическое значение, и мы вправе основать на нем деление сделок: отсутствие вознаграждения при сделке имеет такое влияние на право участников, необходимость вознаграждения – иное. Например, я дарю вещь другому лицу: я передаю ее, и никакое действие лица одаряемого в мою пользу не составляет условия моего действия. Но, например, я продаю вещь: получение продажной цены составляет условие моего отчуждения, а не получая цены, я не отчуждаю вещь, не передаю ее или и передаю, но все-таки имею в виду впоследствии получить эквивалент.
Наконец, подобно юридическим действиям вообще, и сделки могут быть разделены на законные и незаконные. Собственно, только законные сделки можно назвать сделками, ибо сделки незаконные не считаются действительными, следовательно и существующими. Но ничтожество поражает эти сделки только при соприкосновении их с общественной властью, а независимо от того они существуют точно так же, как и сделки законные, и встречаются нередко в действительности. Таковы, например, сделки, заключаемые содержательницами непотребных домов с потерянными женщинами. Но под сделками законными разумеются не только сделки, основывающиеся на прямом определении положительного законодательства, на той или другой статье Свода законов, но также и сделки, только не противные законодательству. Сообразно этому под сделками незаконными разумеются сделки противозаконные, т. е. прямо запрещенные или только противные безусловным определениям положительного законодательства.
Составные части и принадлежности сделки
§ 25. Каждая сделка слагается из известных частей, которые и можно назвать составными частями сделки. Они или необходимые, или обыкновенные, или случайные. Необходимые части сделки (essentialia negotii) – это такие части, которые, так сказать, создают сделку, без которых она неудобомыслима. Так, сделка возмездная неудобомыслима без эквивалента – это ее существо: например, купля-продажа неудобомыслима без цены продажи. Обыкновенные части сделки (naturalia negotii) – те, которые всего чаще, даже обыкновенно, бывают в сделке, хотя могут и не быть. Однако же, так как они обыкновенно бывают в сделке, то предполагаются и тогда, когда в сделке о них не постановлено, так что если участники желают устранить эти части, то должны прямо упомянуть о том при совершении сделки. Например, при купле-продаже цена платится обыкновенно при получении вещи; но в этом нет необходимости, а необходимо только, чтобы была определена цена продажи: поэтому если участники купли-продажи желают назначить другой срок платежа, то им нужно только постановить о том при совершении купли-продажи, а в противном случае покупщик обязан произвести платеж в то самое время, как вещь передается ему продавцом; это-то и есть обыкновенная часть сделки. Случайные части сделки (accidentalia negotii) – те, которые не нужны для нее, не встречаются обыкновенно, но вносятся в сделку по усмотрению участников. Такой частью сделки является и определение, направленное к устранению обыкновенной ее части. Например, определение о платеже цены продажи не тотчас по передаче вещи, а по истечении известного времени составляет случайную часть купли-продажи. Какие именно части той или другой сделки, в чем состоят они – это обусловливается существом сделки и может быть указано лишь при рассмотрении сделок в отдельности. Здесь же скажем только, что каждая сделка имеет свои необходимые и обыкновенные части, каждая может иметь также и части случайные, которые могут, однако, и не быть в сделке. Заметим также, что практическое различие составных частей сделки чрезвычайно важно: без необходимой части сделка не существует; обыкновенная предполагается в ней; случайная совершенно зависит от воли участников.
Примечания:
* От лат. rati-habitio – утверждение, ратификация. – Прим. ред.
[369] У. н., cт. 1566.
[370] (Извлечение из отдела о доверенности. – А. Г.)
[371] Вследствие того что сделки определяют не один какой-либо род юридических отношений, а отношения самые разнообразные, наше положительное законодательство не представляет особого отдела о юридических сделках, и все учение о них приходится основывать на определениях законодательства об отдельных видах сделки, в особенности на определениях о договорах. Это не упрек законодательству: его задача – установить начала для ряда отдельных случаев, и достаточно, если оно определит отдельно самостоятельные группы юридических отношений, а не дело положительного законодательства устанавливать общие понятия, которые приводили бы к единству отдельные определения о разнородных юридических сделках. Но наука гражданского права не может обойтись без учения о сделках: между существенными чертами различных сделок есть много общего, а задача науки – возводить отдельные явления к единству, ибо тогда только уразумеваются их существо, сходство и взаимные отношения.
[372] В этом заключается слабая сторона нашего термина; «сделка» предполагает участие нескольких лиц, ибо слово «сделка» есть сокращенное от «соделка». Но за неимением более удачного термина мы принуждены разуметь под сделкой и действие одного лица.
