Иоффе О.С. Избранные труды по гражданскому праву: Из истории цивилистической мысли. Гражданское правоотношение. Критика теории "хозяйственного права"
В дигестах использованы выдержки из произведений 39 юристов, начиная с Муция и кончая Гермогенианом, причем для отбора соответствующих высказываний было использовано около двух тысяч сочинений, неполный перечень которых содержится в Флорентийском указателе (index Florentinus). Материал распределен в них по пятидесяти книгам, в основном с сохранением системы дигест Цельза и других классических юристов. Каждая книга подразделяется на тематические титулы (например о вещах - de rebus, о купле-продаже - de actionibus empti venditi, о завещаниях - de testamentis и т. д.), неизвестные только книгам 30 - 32-й, которые были полностью посвящены вопросу о завещательных отказах (de legatis). Титулы в свою очередь делятся на фрагменты и параграфы с указанием имен авторов каждого из приведенных высказываний.
После опубликования дигест (16 декабря 533 г.) закон о цитировании утратил свою силу, и ссылки на суждения классических юристов допускались лишь в той мере, в какой эти суждения были включены в текст самих дигест. Несмотря на значительные извращения и искажения, которым сочинения классических юристов подверглись составителями дигест, последние, если не считать неко
Цивилистическая доктрина феодализма
[51]1. Положительное право эпохи феодализма подразделялось на две ветви - право, базировавшееся на римских источниках и носившее наименование римского права, а также право каноническое, регулировавшее отношения, в которых участвовала церковь. Соответственно этому и средневековая юриспруденция подразделяется на два тесно связанных, но в то же время отличающихся друг от друга направления, представленные канонистами, с одной стороны, и светскими юристами - с другой.
Схоластический метод современных им философских систем был основным, если не единственным методом, применявшимся при разработке правовых проблем юристами обоих направлений. Но если основная задача средневековой схоластической философии заключалась в обосновании бытия и могущества бога, то основная задача средневековой канонической юриспруденции состояла в обосновании привилегированного положения церкви как <представителя бога на земле>. При этом в тех случаях, когда источники римского права не содержали достаточных данных для наиболее благоприятного с точки зрения интересов церкви разрешения указанных задач, соответствующие институты и нормы создавались заново. Однако в тех пределах, в которых римское право было непосредственно направлено на особую защиту интересов церкви или могло быть в результате известной переработки использовано для этой цели, оно отстаивалось и утверждалось канонистами.
Например, правило, согласно которому приобретение церковного имущества третьими лицами по давности владения допускается лишь по истечении 40, а в некоторых случаях 100 лет, продолжало оставаться действующей нормой и в каноническом праве. В то же время канонисты в еще большей степени усиливают действие этой нормы, требуя, в отличие от римлян, добросовестности приобретателя не только в момент получения вещи во владение, но и в течение всего срока приобретательной давности, не прерванного впоследствии наступившей недобросовестностью (mala fides superveniens). Тем самым практически возможность приобретения церковного имущества по давности владения вовсе исключалась.
Таким образом, в институте приобретательной давности, как, впрочем, и во многих других институтах, канонисты сохраняют нормы римского права, когда последние ставят церковь в особо привилегированное положение, и видоизменяют их в тех случаях, когда они распространяют на церковь общие положения. Кроме того, конструкции римского права зачастую используются канонистами для разработки служивших тем же целям новых правоположений. Так, по образцу римских владельческих интердиктов псевдо-исидоровы декреталии предоставляют ехсерtio spoili епископам для восстановления их владения имуществом, которого они лишались при насильственном устранении от должности. Благодаря этому защита фактического владения, известная римскому праву в чистом виде, сохранялась в новых условиях для целей охраны епископальной собственности, несмотря на то, что вообще в феодальном праве стирается грань между исками посессорными, направленными на защиту фактического владения, и исками петиторными, направленными на защиту владения титульного.
Но если канонисты привлекали лишь отдельные конструкции и нормы римского права, которые либо сами по себе, либо в качестве образца для создания новых конструкций и норм могли служить целям особой защиты интересов церкви, то совсем по-иному относились к нему светские юристы, рассматривавшие римское право как непререкаемый авторитет, писаный разум (ratio scripta) и преклонявшиеся перед ним как перед вечным, неизменным и всеобщим правом.
Первыми средневековыми юристами, посвятившими себя изучению и комментированию римских текстов, были глоссаторы, период деятельности которых относится к XI - XIII вв. Но уже до появления глоссаторов римское право служило предметом пристального внимания и интереса. Оживление торговли, возникновение и развитие феодальных городов с их купеческими сословиями и широкими деловыми связями, пространственные пределы которых стали еще более значительными в эпоху крестовых походов, привели к настоятельной нужде в правовой системе, пригодной не только для применения внутри мелких феодальных княжеств, но и за их границами, независимо от особенностей местного партикулярного законодательства. Кроме того, наряду с юридическим опосредствованием торговых отношений правовое обоснование должны были также получить ведущие типы общественных отношений эпохи феодализма и среди них в первую очередь отношения феодальной собственности как главная форма выражения отношений между основными классами феодального общества и внутри самого господствующего класса. Все эти обстоятельства и приводят к тому, что внимание средневековых юристов обращается к римскому классическому праву.
Во второй половине IX в. возникает школа в Равенне, которая превратилась в крупный центр преподавания и изучения римского права, а вслед за этим такие же школы появляются в Орлеане, Павии и других городах. Деятельность этих школ отражена в ряде литературных памятников, относящихся преимущественно к XI в. Остатки некоторых из них сохранились до нашего времени. К ним относятся, в частности, сохранившиеся фрагменты Брахилогуса, учебника римского права, а также произведения, посвященные систематизации исков (de actionum veritatae), и отрывки из сборников юридических правил (regulae juris), построенные на материалах институций Юстиниана. Отличительной особенностью всех этих произведений является стремление привести материалы римских источников в определенную систему, стремление, которым, как известно, не отличалось творчество самих римлян.
Но с особой силой эта систематизаторская тенденция проявляется в творчестве глоссаторов, которые группировались вокруг возникшего в XI в. Болонского университета и родоначальником которых считается Ирнерий, средневековый юрист первой половины XII в. К этому времени относится также деятельность таких видных представителей школы глоссаторов, какими являются Якоб, Гуго, Гозна и Булгар - <четыре доктора>, творчество которых, как и творчество их учителя Ирнерия, было посвящено изучению и систематизации источников римского права. По поводу отношения к этим последним существовали известные разногласия внутри школы глоссаторов.
Так, если Булгар и его последователи ((bulgariani) ни при каких условиях не допускали отступлений от римских текстов, то Гозна со своими последователями (gosiani), напротив, считал, что нормы римского права могут быть оцениваемы с точки зрения справедливости (aequitas) и изменяемы в случае противоречия между ними и этим критерием. Тем самым Гозна и гозианцы открывали путь к прямому преобразованию норм римского права в угодном им и представляемому ими классу направлении. В качестве примера такого преобразования можно указать на то, что если римляне во всех случаях исключали возможность виндикации вещи, приобретенной от казны, то Гозна, напротив, полагал, что виндикация исключается только в тех случаях, когда казна добросовестно отчуждала чужую вещь как свою собственную. Предлагая это нововведение, Гозна оперировал категорией справедливости. Достаточно, однако, сопоставить положение казны в Риме в эпоху империи с ее положением в децентрализованных феодальных государствах XII в., чтобы ясно представить себе причины этого нововведения, осуществленного в интересах разрозненных феодальных собственников в целях более широкой защиты их имущества от вмешательства со стороны королевской власти и представляемой ею казны.
Но и буквальное следование римским текстам, характерное для школы глоссаторов в целом, как мы увидим, не препятствовало тому, чтобы в их интерпретации римские понятия и термины приобрели новое содержание и новый классовый смысл.
Поставив перед собою задачу восстановить римские тексты в том виде, в каком они существовали до издания Уложения Юстиниана, с освобождением их от наслоений более поздних кодификаций и компиляций, глоссаторы прибегали к экзегетическому методу - методу филологического исследования текстов в целях выявления их подлинного первоначального содержания. Критическая экзегеза, направленная на установление подлинных текстов источников, сочетается у них с законной экзегезой (exegesa legalis), направленной на уяснение смысла текстов, их истолкование и расположение по определенной системе. В результате применения метода критической экзегезы глоссаторам удалось восстановить первоначальный текст пандект, институций и новелл Уложения Юстиниана (так называемый Болонский текст - Littera Bononiensis), устранив множество искажений и восстановив авторство римских юристов на различные фрагменты, инкорпорированные в Уложении Юстиниана. В результате применения метода законной экзегезы, при помощи которого наряду с уяснением смысла текстов производилось их истолкование, последние были снабжены многочисленными комментариями - глоссами (glossa), от которых и происходит имя <глоссаторы>, присвоенное первому основному направлению средневековой юриспруденции.
Юридический материал, содержащийся и глоссах, имеет большое познавательное значение, поскольку в них сосредоточено стремление средневековых юристов придать феодально-крепостническое выражение рабовладельческой системе римского частного права. Но этот материал имел вместе с тем большое практическое значение в истории права, поскольку рецепция римского права была произведена не в полном объеме его текстов, а лишь в той их части, в какой они подверглись глоссированию. Для суда не могли иметь обязательной силы римские источники, не снабженные глоссами (quidquid non agnoscit glossa, non agnoscit curia).
Благодаря глоссам римские тексты становятся более понятными современникам, а в тех случаях, когда их отдельные места представляли особые трудности для понимания и усвоения, глоссаторы снабжали их объяснительными примерами, помещавшимися в специально написанных для этой цели произведениях - casus. Если при рассмотрении того или иного казуса выяснялось, что наряду с анализируемым текстом к нему имеют отношение некоторые фрагменты других текстов (параллельные места), глоссаторы объединяли эти фрагменты в единое целое. Тем самым римские тексты приводились и определенную систему, соответственно кругу казусов, к которым они могли иметь применение. Встречая в текстах противоречивые положения, средневековые юристы приводили их в согласование не исключением одного из противоречивых мест, а отведением для каждого из них самостоятельной области применения. Наконец, систематическому изложению и описанию римского права были посвящены специальные произведения, носящие наименование summa, при написании которых автор был связан только последовательностью титулов Уложения Юстиниана, но мог в то же время в пределах каждого титула располагать материал по плану, составленному им самостоятельно. Первым наиболее известным автором суммы был Плацентин. Особенно детальной разработкой институтов римского права отличается summa, написанная Ацо.
По мере расширения литературного творчества глоссаторов и увеличения объема глоссированных текстов весьма ощутительной оказывается потребность подвести некоторые итоги добытым выводам и свести их в единое целое. Появляются специальные произведения (apparatus), в которых собираются и приводятся в общую связь глоссы, посвященные одному или нескольким титулам римских источников. Венцом этой компиляторской деятельности явилась изданная в XIII в. глосса Аккурсия (glossa ordinaria, magistralis), представляющая собой сборник глосс или сводную глоссу на законодательство Юстиниана в целом. После опубликования глоссы Аккурсия все ранее изданные отдельными глоссаторами работы фактически выходят из употребления, и дальнейшая разработка римского права производится не на основе его текстов, а на основе текста глоссы Аккурсия.
Таким образом, начиная с конца XIII в. предметом изучения юристов перестают быть римские источники в их подлинном виде. Им становятся материалы, оставленные глоссаторами. Поэтому и юристов, пришедших на смену глоссаторам, именуют комментаторами или постглоссаторами (postglossatores), вся деятельность которых сводится к комментированию уже составленных их предшественниками глосс к римским текстам (glos-sarum glossas scribunt).
Родоначальниками нового направления средневековой юриспруденции были Якоб де Равани (Jacobus de Ravanis) и Раймонд Луллий (Raimondus Lullius), период деятельности которых относится к концу XIII - началу XIV в. Последний достаточно красноречиво выразил идеологическую направленность творчества комментаторов, когда, касаясь причин, побудивших его заняться юриспруденцией, сказал: <Много есть причин, почему избрана мною настоящая наука; но главная между ними та, чтобы через нее более любили бога и, более служили ему>[52]. Однако теологическая форма, в которой выражается мировоззрение феодальной эпохи вообще, в том числе и юридическое мировоззрение, не только не препятствовала, а, напротив, была одним из могучих средств, служивших утверждению феодальных устоев, среди которых феодальное право занимает одно из центральных мест.
Уже глоссаторы сделали значительный шаг по пути приспособления римского частного права к феодально-крепостническим условиям. По этому же пути развивается и творчество постглоссаторов, для которых материалы, накопленные их предшественниками, явились исходным пунктом их собственной деятельности.
Наряду с Равани и
Луллием наиболее видными комментаторами были Чино (первая половина XIV в.) и в
особенности Бартол (1314 - 1357) и Балд (1327 - 1400). Сочинения Бартола
содержат комментарии ко всем глоссированным частям Уложения Юстиниана, а в его
наиболее интересном произведении
Прилагая все усилия к тому, чтобы превратить римское право в закон, имеющий полное и исключительное действие, постглоссаторы не только преобразуют его нормы применительно к условиям своего времени, но и увязывают последние с нормами канонического и обычного права, а также с нормами местного законодательства. При этом, как и Гозна, но в гораздо более широком применении основным критерием оценки и критики римского права постглоссаторы считали понятие справедливости, дополненное естественноправовыми категориями. Например, Луллий основную функцию юриста сводил к тому, что <юрист обязан исследовать, справедлив или ложен закон писаный. Если он найдет его справедливым, он должен вывести из него верные заключения>[53]. Что же касается права естественного, то Балд считал, что оно обладает большей силой, чем власть императора (potius est jus naturale quam principatus), а Луллий требовал, чтобы положительное право было сведено к праву естественному и согласовано с ним (jus positivum ad jus naturale reducatur et cum ipso concordet). Однако самое понятие справедливого и естественного ставится постглоссаторами в непосредственную зависимость от того смысла, который им придавала средневековая религия. Поэтому Луллий, например, полагал, что для выявления справедливости законов необходимо разделить их на законы светские и духовные, затем согласовать друг с другом и установить, могут ли они образовать единый и общий закон. Лишь в последнем случае, по мнению Луллия, закон может быть признан справедливым.
Основным методом юридического анализа у постглоссаторов так же, как и у их предшественников, продолжает оставаться метод схоластической логики с такими ее приемами, как divisiones и subdivisiones, dis-tinctiones и subdistinctiones, amplitationes и limitationes, при помощи которых они пытаются привести в новую систему ранее накопленный материал. При этом в основу разработанной ими системы были положены так называемые основные места (locus), заключенные в различных фрагментах дигест, а вокруг этих основных мест группировались остальные тексты, имеющие к ним отношение. Основные места служили также предпосылкой для разработки общих, универсальных понятий, приобретавших для постглоссаторов абсолютное значение непреложных естественноправовых принципов, под которые дедуктивно подводились более частные случаи и на основе которых делались выводы более частного характера[54].
При рассмотрении практических юридических вопросов постглоссаторы зачастую высказывали противоречивые суждения, а это впоследствии приводит к образованию аналогичного римскому института commu-nis opinio doctorum, сообразно которому обязательную силу приобретают совпадающие суждения наиболее авторитетных авторов. Пользуясь этой формой правотворчества, постглоссаторы разрабатывают ряд новых правоположений, существенно отличающихся от соответствующих правил, зафиксированных в источниках. Так, в частности, совпадающими суждениями наиболее авторитетных авторов было устранено различие между стипуляцией и консенсуальными контрактами и тем самым сделан значительный шаг по пути преодоления формализма старого римского права.
Представляя собой дальнейший этап в развитии средневекового права и средневековой юриспруденции, деятельность постглоссаторов, опиравшаяся уже не на римские тексты, а на глоссы, которыми последние были снабжены, привела к значительному удалению правового материала от содержания римских источников. Во многих отношениях это обстоятельство приводило к тому, что действующая правовая система, будучи вполне приспособленной к экономическим условиям феодального общества, оказалась в гораздо меньшей степени, чем римское частное право, пригодной для целей регулирования возникавших и развивавшихся капиталистических отношений. Между тем уже в конце XIV и особенно в XV - XVI вв. развитие капиталистических отношений в недрах феодального общества становится настолько интенсивным, что оно с неизбежностью должно было вызвать дальнейшее развитие частноправовых норм, форма выражения которых и творчестве глоссаторов и постглоссаторов не могла уже быть признана удовлетворительной. В этих условиях римское право в его первоначальном виде зачастую представлялось более предпочтительным, чем наслоения, которым оно подверглось в результате творчества средневековых юристов. Если идеология эпохи Ренессанса вообще характеризуется значительным увлечением памятниками классической древности, то это тем более понятно для идеологии юристов, усматривавших в классическом римском нраве вполне пригодную правовую систему для опосредствования новых экономических отношений. Именно поэтому юристы XV - XVI вв. с такой силой выступают против глоссаторов и постглоссаторов за восстановление первоначальных римских текстов, за освобождение их от всех последующих наслоений.
Примечания:
[51] В 1962 году был опубликован первый очерк <Из истории цивилистической мысли>, посвященный
юриспруденции Древнего Рима и составленный на основе специального курса лекций
по этой тематике, который в начале 50-х годов мне довелось читать на юридическом
факультете Ленинградского университета. Предлагаемый ныне очерк, в котором характеризуется
цивилистическая доктрина феодализма, следует рассматривать как продолжение
публикаций, обнимаемых указанной общей тематикой.
[52] А.
Стоянов. Методы разработки положительного права.
Харьков, 1862. стр. 10.
[53] А. Стоянов.
Указ. соч., стр. 11
[54] И. А. Покровскии.
История римского права. Пг., 1918, стр. 196 - 199; его же.
Естественноправовые течения в истории гражданского права. СПб., 1909, стр. 13 -
22, а
также Sohm Institutiones, 1911, стр. 196 - 199.
