Иоффе О.С. Избранные труды по гражданскому праву: Из истории цивилистической мысли. Гражданское правоотношение. Критика теории "хозяйственного права"
И если Б. С. Мартынов пришел к теории разделенной собственности, рассматривая государственную собственность под углом зрения правомочий, принадлежащих на одно и то же имущество государству и его органам, то Л. Я. Гинцбург, двигаясь противоположным путем - от более или менее правильной характеристики экономических форм ведения хозяйства на базе государственной собственности, пришел к тем же неправильным выводам о <расщеплении> права собственности между государством и органами государства. А вследствие этого повисает в воздухе и тезис о единстве фонда государственной собственности: он не только ничем не подкрепляется, а наоборот, нейтрализуется, если не отвергается полностью противопоставленным ему итоговым выводом.
Наряду с охарактеризованными теоретическими установками постепенно
выкристаллизовывались также взгляды, приведшие впоследствии к созданию такого
учения о праве государственной собственности и имущественных правах госорганов,
которое, заняв господствующие позиции в науке, получило затем и законодательное
признание. Первоначальные ростки этого учения обнаруживаются в ряде
литературных источников
20-х годов, среди которых на первое место несомненно должны быть поставлены
работы С. И. Аскназия и А. В. Карасса.
А. В. Карасс признавал единым и единственным собственником государственных имуществ само Советское государство, в то время как <отдельные хозяйственные ведомства и внутри этих ведомств отдельные органы, учреждения и объединения (тресты) управляют порученными им частями государственного хозяйства в тех пределах самостоятельности, которые вызываются потребностями хозяйствования в нынешних рыночных условиях и которые определяются сверху, т. е. вышестоящими государственными органами>[456]. Ту же идею отстаивал С. И. Аскназий, специально обращавший внимание на невозможность выявления сущности прав госорганов с точки зрения традиционных представлений об имущественных правах. Имущества, <находящиеся в ведении> госорганов, - писал он, - <не принадлежат им на праве собственности: права их на эти имущества не могут быть подведены также и под какое-либо из предусмотренных Гражданским кодексом прав на имущества; это особые права пользования, а в некоторых случаях и распоряжения государственным имуществом, содержание которых определено особыми законодательными актами>[457]. К тому же, в отличие от А. В. Карасса, отрицавшего правовой характер вертикальных отношений между госорганами, а следовательно, сводившего их имущественные права лишь к форме участия в товарообороте с третьими лицами, С. И. Аскназий подчеркивал, что отношения между плановыми органами и подчиненными им хозяйственными организациями являются правовыми отношениями и <строятся по типу отношений административно-правовых. Плановый орган выступает как орган власти, в пределах своей компетенции предписывающий подчиненным ему предприятиям определенное поведение>[458]. К сожалению, однако, эти ценные высказывания, свидетельствующие о проведении вполне оправданных научных поисков уже в условиях многоукладности советской экономики, не получили тогда ни должной поддержки, ни широкой распространенности.
С упразднением экономической многоукладности и утверждением безраздельного господства социалистической собственности ее ведущая форма, государственная собственность, вовлекается в еще более широкий комплекс теоретических исследований. Это отразилось помимо появившихся в предвоенные и послевоенные годы многочисленных журнальных статей и монографических очерков, в ряде крупных монографий, наиболее заметным явлением среди которых стала опубликованная в 1948 г. книга А. В. Венедиктова <Государственная социалистическая собственность>. Она вызвала широкий как положительный, так и критический отклик и в советской литературе, и в литературе других социалистических государств. Продолжая исследование той же проблемы с учетом новых фактов и откликаясь на полемические замечания, автор уточнил и подверг дальнейшему обоснованию свои позиции в последующих публикациях. В их числе были не только выступления на страницах периодической правовой литературы, но и монографические произведения, включая известную работу <Гражданско-правовая охрана социалистической собственности в СССР>[459], где, наряду с выраженной в заглавии основной темой, освещаются относящиеся к праву социалистической, особенно государственной, собственности важные общие положения.
В 40 - 50-х годах публикуются и многие другие привлекшие к себе внимание правовые исследования, либо целиком сосредоточенные на государственной собственности, либо освещавшие ее лишь под определенным углом зрения, иногда несколько суженным, подчас же и более широким[460]. А затем, после некоторого перерыва, в 60 - 70-х годах появился новый цикл работ, относящихся к той же тематике[461].
Стоящий в центре непрерывно продолжаемых исследований основной вопрос обращен, как и прежде, к сущности права государственной собственности и природе прав госорганов на закрепленное за ними имущество. При этом в процессе его дальнейшего изучения меновая концепция со всеми примыкающими к ней теоретическими вариациями сходит со сцены уже в начале 30-х годов, а во второй половине того же десятилетия отвергается и теория разделенной собственности. Последняя, однако, продолжает оказывать на научную мысль известное влияние, не утратив его полностью и поныне.
Действительно, в 1938 г. на Первом совещании научных работников в области права было безоговорочно признано, что единым и единственным носителем права собственности на государственное имущество является весь советский народ в лице социалистического государства и что это право не принадлежит и не может принадлежать отдельным государственным органам[462]. Однако вышедший в том году учебник по гражданскому праву для юридических вузов провозглашал, что право госорганов на переданное в их управление имущество <конституируется в нашем законодательстве подобно праву собственности> и что передача имущества из управления одного в управление другого госоргана <регулируется, как правило, нормами о праве собственности>[463]. В 1951 г. к категории права собственности для объяснения и обоснования имущественных прав госорганов обратился Я. Ф. Миколенко. Он писал: <Собственность государства, поскольку она закреплена за определенным государственным органом, принадлежит ему и тем самым - самому государству в лице данного органа. Однако, поскольку диалектическое единство целого и части, общего и отдельного не означает их полного тождества, вполне естественно, что признание государственного органа собственником закрепленного за ним государственного имущества отнюдь не означает, что в данном случае понятие <собственность> употребляется в значении, полностью тождественном тому значению, в котором мы употребляем понятие <собственность> применительно к государству>[464].
Правда, ни авторы учебника 1938 г., ни Я. Ф. Миколенко не только не заявляли о своей солидарности с теорией разделенной собственности, а наоборот, - категорически от нее отмежевывались. Но так как госорганы - самостоятельные субъекты гражданского права, признание их в каком угодно смысле собственниками государственного имущества с неизбежностью обусловливает расщепленность государственной собственности между государством и его органами. Существо дела нисколько не меняют заявления о том, что <для государственного органа осуществление его права является вместе с тем и обязанностью перед государством> и что <ни у какого государственного органа нет и не может быть никаких прав, которые вместе с тем не были бы правами самого государства>[465]. Первое заявление несомненно правильно. Но, поскольку лежащая на госоргане обязанность сочетается с признанием за ним права собственности в каком-то отличном значении от одноименного права самого государства, она вполне согласуется с поделенной собственностью, которая как раз и предполагает юридическую связанность ее участников обязанностями в такой же мере, как и правомочиями. Что же касается второго заявления, то оно безусловно ошибочно и вступает в непримиримое противоречие с юридической личностью госорганов, не говоря уже о многочисленных конкретных случаях абсолютной неопровержимости существования у них обособленных от государства прав (например, права на иск), а тем более обязанностей (например, по расчетам со своими кредиторами). Стало быть, невзирая на многочисленные оговорки, заглушить полностью четко прослушиваемое созвучие с теорией разделенной собственности их авторы не в состоянии. Такое же созвучие наблюдается и в некоторых других, более поздних литературных источниках как правовых[466], так и в особенности экономических[467].
Но если иметь в виду главные тенденции развития советской цивилистической мысли, то в рассматриваемом вопросе они и теперь сохраняют общие контуры, правильно начертанные в правовой литературе конца 40-х - начала 50-х годов. Ставший с того времени господствующим взгляд на вещи таков, что <субъектом права государственной социалистической собственности является само социалистическое общество в целом, весь советский народ - в лице своего социалистического государства>[468]. <Из принципа единства фонда и единства субъекта права государственной социалистической собственности с неизбежностью вытекает, что государственным организациям, хозяйственным организациям и другим государственным органам ни при каких условиях не может принадлежать какое бы то ни было имущество на праве собственности>[469]. <Государственные учреждения и предприятия не являются собственниками отдельных частей государственного имущества - им поручается лишь управление этими частями>[470]. <Управление государственной социалистической собственностью может осуществляться социалистическим госорганом либо в порядке общего руководства... либо в порядке непосредственного планирования и регулирования определенного круга предприятий... либо в порядке непосредственного оперативного управления (управление, осуществляемое самими госпредприятиями)>[471]. Содержание оперативного управления состоит в том, что <владение и пользование закрепленными за оперативно-хозяйственными органами частями единого фонда государственной собственности осуществляется ими самими. Без признания за ними права владения на заводские здания, заводское оборудование и т. д., а также пользования (производительного потребления) этим имуществом было бы невозможно осуществление процесса производства, т. е. выполнение плана. Равным образом за оперативными государственными хозорганами в тех же целях должно быть признано в известных пределах и право распоряжения закрепленным за ними имуществом>[472]. Несмотря, однако, на то, что в содержание оперативного управления входит право владения, пользования и в известных пределах распоряжения, госорган, за который имущество закреплено, не становится его собственником. Ибо, во-первых передавая имущество госорганам, право собственности на него полностью сохраняет Советское государство; во-вторых, владение, пользование и распоряжение осуществляются госорганом далеко не в том объеме, в каком эти правомочия принадлежат собственнику и могут быть им реализованы; в-третьих, персонифицированные в лице госоргана, указанные правомочия составляют одновременно его обязанность перед государством, от которого он имущество получил и в соответствии с планами которого должен им владеть, пользоваться и распоряжаться. К сказанному, коротко говоря, и сводится учение о праве государственной собственности и имущественных правах госорганов, которому было суждено занять ведущее место в советской цивилистической доктрине, а при проведении новой кодификации советского гражданского законодательства в 1961 - 1964 гг. получить также легальное признание[473].
Но, подобно всякой подлинно научной теории, это учение не стояло на месте. Оно развивалось дальше в плане как экстенсивном, путем его распространения на первоначально не учтенные или лишь позднее появившиеся экономические процессы, так и интенсивном, путем углубленного анализа проблем, которые вовсе не ставились у его истоков или оставались нерешенными и после его создания.
Экстенсивное развитие с особой силой проявилось в том, что понятие оперативного управления, первоначально выдвинутое в связи с анализом имущественных прав госорганов, вышло затем далеко за пределы государственной собственности, существенно расширив масштабы своего практического действия. Сперва носителями права оперативного управления имуществом, составляющим общую собственность образовавших их участников, закон объявляет межколхозные, государственно-колхозные и иные формируемые в качестве юридических лиц смешанные организации[474]. Впоследствии под тем же углом зрения начинают практически расцениваться имущественные права предприятий и учреждений, создаваемых на началах гражданско-правовой самостоятельности кооперативными и общественными организациями. Закончился же этот законодательно и практически развивавшийся процесс обоснованием в работах Д. М. Генкина всеобщей значимости для социалистической собственности категории оперативного управления, ставшей с тех пор неотъемлемым элементом научно-понятийного аппарата советской цивилистической теории[475]. Не следует лишь упускать из виду, что если для государства как такового непосредственное хозяйствование исключено, и потому без передачи имущества в оперативное управление своим органам оно обойтись не может, то кооперативно-колхозные и общественные организации способны базировать хозяйственную деятельность главным образом на самой собственности, прибегая к оперативному управлению лишь в случаях неустранимой необходимости в имущественно-правовой децентрализации.
Переходя от характеристики экстенсивного к освещению интенсивного развития того же учения, нужно выделить наиболее существенные для его понимания моменты.
Заслуживает прежде всего уяснения вопрос о том, как
соотносятся в оперативном управлении его экономическая и правовая стороны. Что
оно вынуждается экономической потребностью децентрализованного использования
имущества на базе единства фонда государственной собственности, - это было с
достаточной полнотой показано уже в относящихся к
40-м годам работах А. В. Венедиктова. Нет оснований также сомневаться в
признании А. В. Венедиктовым оперативного управления таким общественным
феноменом, экономическая сущность которого сочетается с юридическим содержанием.
Иначе нельзя было бы объяснить, почему при определении общего понятия права
собственности оно сопоставляется с имущественными правами госорганов, а
оперативное управление государственным имуществом исследуется в главе,
именуемой <Общий анализ права государственной социалистической собственности>[476].
Но слово <право> в сочетании с термином <оперативное управление> в работах А. В. Венедиктова не употреблялось[477], что и послужило поводом к утверждению, будто у него речь шла не о правовом или экономико-правовом, а о чисто экономическом явлении[478] или о находящемся в фактической сфере основании правомочий, которыми госорганы наделяются для надлежащего осуществления своей хозяйственной деятельности[479]. Очевидно, однако, что, если правовые институты не могут быть до конца познаны без установления их экономической сущности, то экономические категории в своем собственном содержании никаких юридических элементов не заключают. А отсюда с непреложностью следует, что, усматривая суть оперативного управления в правомочиях, одноименных собственническим, но не сопровождаемых <своей властью> и одним только <своим интересом>, А. В. Венедиктов точно так же должен был подразумевать определенное субъективное право, как его подразумевает ч. 2 ст. 21 Основ, говорящая не о праве, а о самом оперативном управлении, но в смысле владения, пользования и распоряжения имуществом соответственно целям деятельности его обладателя, установленным плановым заданиям и назначению самого управляемого имущества.
Существенно, далее, определить юридическую природу права оперативного управления как носящего отраслевой или межотраслевой (комплексный) характер.
А. В. Венедиктов видел в этом праве соединение административно-правовых и гражданско-правовых элементов с тем, что первые выражаются в исходящих от руководства госоргана и обращенных к внутренним подразделениям актах <по спуску плановых заданий и лимитов заработной платы>, а вторые предполагают <разнообразные гражданско-право-вые сделки (договоры купли-продажи и поставки, подряда, поклажи, займа и т. д.)>[480]. Но подобный взгляд вступает в непримиримое противоречие с защищаемыми им же гораздо более существенными положениями. В его работах право оперативного управления приурочивается исключительно к органам непосредственного хозяйствования, которые по самому своему существу к совершению каких-либо властных актов неспособны. Такая способность имеется лишь у администрации и реализуется в отношениях с внутренними подразделениями госорганов. Однако право оперативного управления принадлежит госоргану как юридическому лицу, которое персонифицируется А. В. Венедиктовым не в администрации, а в возглавляемом ею едином организованном коллективе. Когда же администрация отдает какие-либо распоряжения внутри госоргана, она действует не от его, а от собственного имени и, значит, в соответствии с теорией коллектива как носителя права оперативного управления, никаких актов, опирающихся на это право, не совершает. Акты такого рода осуществимы либо благодаря деятельности всего коллектива по производственно-хозяйственному использованию закрепленного за ним имущества, либо посредством действий администрации в сфере не основанных на соподчиненности отношений с третьими лицами. Но так как те и другие целиком обнимаются гражданско-правовыми нормами, то есть, по-видимому, достаточные основания при оценке юридической природы оперативного управления полностью относить его к области гражданского права.
С середины 60-х годов именно этот подход начинает с последовательной настойчивостью пробивать дорогу в советской цивилистической теории, постоянно привлекая к себе все большее число сторонников. Уже в упоминавшейся статье Д. М. Генкина говорилось, что право оперативного управления в основном является гражданско-правовым институтом. С. М. Корнеев в работе 1964 г. практически изложил весь комплекс аргументов, приведших его в 1971 г. к выводу, что <само субъективное право оперативного управления является гражданским правом>, но что им <содержание правоотношения оперативного управления... не исчерпывается>, ибо последнее <имеет комплексный характер>, поскольку <оно возникает и существует на основе юридических фактов и норм как гражданского, так и административного права>[481]. Признание в приведенных высказываниях гражданско-правовой сущности рассматриваемого права с некоторыми колебаниями сменяется в работах Ю. Х. Калмыкова безоговорочно цивилистической его характеристикой. В книге, опубликованной в 1969 г., он писал: <оперативное управление - это институт гражданского права>; <когда правовая категория имеет определяющее значение в какой-либо одной отрасли права, ее нужно рассматривать прежде всего в рамках этой отрасли>; <оперативное же управление - свойство, принадлежащее лишь юридическому лицу> и, следовательно, уже потому не может не обладать гражданско-правовой природой, что <категория юридического лица является гражданско-правовой категорией (хотя она имеет значение и для других отраслей права)>[482]. Но чтобы и после столь категорических суждений не оставалось почвы для возврата к идее комплексности оперативного управления, специального истолкования требуют хотя бы важнейшие из укрепляющих ее жизнеустойчивость обстоятельств.
Примечания:
[456] Карасс А. В. Советское промышленное
право. М. - Л., 1925, с. 97.
[457] Аскназий С. И. Очерки хозяйственного
права СССР. Л., 1926, с. 100, 103.
[458] Там же, с. 103.
[459] См.: Венедиктов А. В.
Гражданско-правовая охрана социалистической собственности в СССР. Л., 1954.
[460] См., в частности, такие общие по тематике работы: Карасс А. В. Право государственной социалистической
собственности. М., 1954; Толстой Ю.К.
Содержание и гражданско-правовая защита собственности в СССР. Л., 1955; Арзамасцев А. Н. Охрана социалистической собственности по советскому праву. Л., 1956.
Крупные монографии посвящались также праву государственной собственности на
отдельные экономически наиболее значимые объекты. См., например: Аксененок Г. А. Право государственной
собственности на землю в СССР. М., 1950; Турубинер
А. М. Право государственной собственности на землю в Советском Союзе. М., 1958;
Полянская Г. Н. Право государственной
собственности на леса в СССР. М., 1959. Должны
быть названы и оставившие заметный след в науке отдельные монографические
очерки или статьи, носящие общий характер или обращающиеся к государственной
собственности в связи с исследованием конкретной проблематики (см.: Черепахин Б. Б. Виндикационные иски в
советском праве. - Учен. зап. Свердловского юрид. ин-та, 1945, т. 1; Аскназий С. И. Об основаниях правовых
отношений между государственными социалистическими организациями. - Учен. зап.
Ленингр. юрид. ин-та. Л., 1947, вып. 4; Зимелева
М. В. Война и право собственности. - В кн.: Советское право в период Великой
Отечественной войны, Ч. 1. М., 1948; Братусь
С. Н. Формы собственности по Конституции СССР. Труды Военно-юридической
академии, т. 9, 1949).
[461] Среди работ по общей тематике особое внимание привлекают: Генкин Д. М. Право собственности в СССР.
М., 1961; Корнеев С. М. Право
государственной социалистической собственности в СССР. М., 1964; Басин Ю. Г., Ихсанов У. К., Меерзон
С. И., Тулеугалиев Г. И. Советское
гражданское право Казахской ССР. Право собственности. Алма-Ата, 1970.
Имущественным фондам госорганов посвящены книги: Цимерман Ю. С. Правовой режим основных и оборотных средств государственного
промышленного предприятия. М., 1967; Заменгоф
З. М. Правовой режим имущества хозяйственных органов. М., 1972. Вопросы права
государственной собственности в связи с правом оперативного управления также
затрагиваются в некоторых специальных монографиях. См., например: Калмыков Ю. Х. Хозяйственный расчет и
гражданское право. Саратов. 1969; Собчак
А. А. Внутрихозяйственный расчет в промышленности. М., 1972. Из наиболее
интересных относящихся к той же проблематике монографических очерков и статей см.:
Толстой Ю. К. Понятие права собственности;
Генкин Д. М. Оперативное управление
как институт советского гражданского права. - Советская юстиция, 1963, № 9; Беспалова А. И. Право оперативного
управления. - Учен. труды Казахского ун-та. Алма-Ата, 1969, вып. 1; Якушев В. С. Экономическая
самостоятельность и право оперативного управления государственных
производственных предприятий. - Правоведение, 1971, № 6; Пушкин А. А., Якуб Д. Б. Об имущественных правах государственных
хозяйственных организаций. - Советское государство и право, 1974, № 3.
[462] См.: Материалы первого совещания научных работников права. М., 1938, с. 56 -
57.
[463] Гражданское право. Коллектив ВИЮН, т. 1, с. 184.
[464] Миколенко Я. Ф. Советские цивилисты в
долгу перед Родиной. - Советское государство и право, 1951, № 7, с. 52.
[465] Там же, с. 45, 46.
[466] См., например: Кечекьян С. Ф.
Правоотношения в социалистическом обществе. М., 1958, с. 110.
[467] См., например: Шкредов В. П. Экономика и право. М., 1967, с. 102 - 105; Медве-дев В.
А. Предприятие в социалистической хозяйственной системе. М., 1969, с. 10 - 11.
[468] Венедиктов А. В. Государственная
социалистическая собственность, с. 312.
[469] Карасс А. В. Право государственной
социалистической собственности, с. 78.
[470] Генкин Д. М. Право государственной
социалистической собственности. - В кн.: Советское гражданское право. М., 1950,
т. 1, с. 278.
[471] Венедиктов А. В. Государственная
социалистическая собственность, с. 328 - 329.
[472] Братусь С. Н. Субъекты гражданского
права. М., 1950, с. 97 - 98.
[473] См. ст. 21 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик (в
дальнейшем - Основы), а также воспроизводящие ее соответствующие статьи ГК
союзных республик.
[474] См. ч. 2 ст. 117 ГК РСФСР. Аналогичные нормы закреплены и в гражданских
кодексах всех других союзных республик.
[475] См.: Генкин Д. М. Оперативное
управление как институт гражданского права. - Советская юстиция, 1963, № 9.
[476] См.: Венедиктов А. В. Государственная социалистическая собственность, с.
5, 309 - 362.
[477] В замеченном некоторыми читателями его работ единственном случае А. В.
Венедиктов говорит о передаче госоргану по завещанию <права управления>
имуществом, избегая и здесь словосочетания <право оперативного управления>.
[478] См.: Беспалова А. И. Право
оперативного управления, с. 9 - 11.
[479] См.: Пушкин А. А., Якуб Д. Б. Об имущественных правах
государственных хозяйственных организаций. - Советское государство и право,
1974, № 3, с. 53 - 54.
[480] Венедиктов А. В. Государственная
социалистическая собственность, с. 327 - 328. Такое же межотраслевое сочетание
в праве оперативного управления обнаруживали и некоторые другие авторы (см.,
например, Толстой Ю. К. Понятие права
собственности, с. 208 - 213).
[481] Корнеев С. М. Право государственной
социалистической собственности в СССР. М., 1964, с. 136 - 154; он же. Основные
проблемы права государственной социалистической собственности в СССР. Автореф.
докт. дис. М., 1971, с. 36, 37.
[482] Калмыков Ю. Х. Хозяйственный расчет и
гражданское право, с. 78 - 79. Аналогичная позиция отстаивается и во многих
других работах. См., например: Советское гражданское право. Право
собственности. Под ред. Ю. Г. Басина и М. А. Ваксберга. Алма-Ата, 1970, с. 18,
19; Гражданское право БССР. Под ред. В. Ф. Чигира. В 2-х т. Минск, 1975,
т. 1, с. 202.
