Иоффе О.С. Избранные труды по гражданскому праву: Из истории цивилистической мысли. Гражданское правоотношение. Критика теории "хозяйственного права"
Вследствие этого после проведения совещания на страницах журнала <Советское государство и право> развернулась дискуссия о системе советского права, прерванная войной и возобновившаяся в послевоенные годы.
Положительный итог дискуссии заключался в том, что она определила подлинно научный подход к исследованию системы права и ее отраслей как внутренних структурных подразделений этой системы. Было установлено, что при исследовании отраслей советского права нужно различать предмет регулирования, т. е. регулируемые каждой данной отраслью общественные отношения, и метод регулирования, т. е. те специфические способы, какими она воздействует на свой предмет. Решающее значение для отграничения одной отрасли права от другой должен иметь предмет регулирования, поскольку от него зависит и им определяется метод регулирования. Если предметом регулирования для советского права в целом является единая система социалистических общественных отношений, то отдельные их области порождают необходимость образования различных отраслей советского права[220].
Изложенные общеметодологические принципы пронизывают содержание всей дискуссии о системе советского права. Но ее участники уделили главное внимание разработке на этой основе понятия гражданского права и отграничению последнего от права административного. Поэтому первая дискуссия о системе советского права была одновременно и дискуссией о сущности советского гражданского права.
Некоторые из участников дискуссии считали, что разграничение отраслей права, а стало быть, и выделение гражданского права должно опираться не на предмет, а только на метод регулирования. Такой, в частности, была точка зрения Я. Ф. Миколенко, который, различая две ветви советского права - гражданское и государственное, полагал, что основанием их разграничения <служат различия в самом характере норм права, составляющих систему гражданского права, с одной стороны, и государственного права - с другой>[221]. Нетрудно заметить, что под иным наименованием здесь переносилось на почву советского права деление его на право частное и публичное, принципиально отвергаемое советской юридической наукой как несовместимое с самой природой социалистического права. Такую именно оценку и получила статья Я. Ф. Миколенко уже вскоре после ее опубликования[222]. По тем же причинам подверглась критике и концепция С. Н. Братуся, прямо провозглашавшего возможность деления советского права на публичное и гражданское в зависимости от выступающих на первый план общественных или личных интересов[223]. Помимо принципиальной неприемлемости такого деления при социализме, в литературе обращалось также внимание на то, что оно обосновывалось почти дословно таким же образом, каким это делал Ульпиан при размежевании публичного и частного в римском праве[224].
В то же время подавляющее большинство ученых, выступавших в дискуссии, провозглашали, что для определения гражданского права первостепенное значение имеет предмет регулирования. Но не всегда провозглашение этого тезиса согласовывалось с его реализацией.
<Гражданское право, - писал, например, М. А. Аржанов, - должно существовать как отрасль права, имеющая своим предметом регулирование имущественных отношений, возникающих на основе личной и общественной собственности не в порядке государственного управления, а преимущественно в порядке договоров, взаимных обязательств>[225]. Но это означает, что дело не в характере регулируемых отношений, а в предусмотренных законом основаниях их возникновения, т. е. в методе регулирования, не говоря уже о том, что ссылка только на преимущественные основания вообще исключает какую бы то ни было определенность при практическом использовании формулированного понятия.
То же самое следует сказать о концепции М. М. Агаркова, который утверждал, что <разграничение гражданского и административного права должно идти по линии отграничения имущественных отношений от организационных>[226], т. е., казалось бы, проводил различие между гражданским и административным правом по предмету регулирования. Однако организационные отношения он определял не по содержанию, а по структуре, как <отношения власти и подчинения>[227]. Следовательно, в административное право должны включаться и имущественные отношения, если они строятся не по принципу равноправия, а на началах власти и подчинения, и тем самым вместо предметного деления на первый план выдвигается размежевание этих двух отраслей советского права по методу регулирования.
Разрабатывались и конструкции с действительной ориентацией не на метод, а на предмет регулирования. Но некоторые из них страдали крайней неопределенностью, а другие были неудовлетворительны в практическом отношении.
Так, Г. И. Петров исходил из того, что <имущественные отношения, возникающие на почве государственного управления, следует отнести к административному праву>, а <имущественные отношения, возникающие на почве движения общественной и личной собственности при взаимных обязательствах сторон данного отношения, относятся к гражданскому праву>[228]. Автор не обходится, таким образом, без привлечения в разграничительных целях некоторых указаний на метод регулирования (<взаимные обязательства>), причем эти указания страдают существенной неточностью, поскольку гражданские правоотношения могут быть также односторонне обязывающими и управомочивающими. Но ему не удалось провести и собственно предметное разграничение, ибо на почве государственного управления могут возникать и имущественные отношения гражданско-правового порядка, а движение общественной и личной собственности может происходить в силу актов государственного управления.
В отличие от Г. И. Петрова, Г. Н. Амфитеатров к признаку метода регулирования вовсе не обращается и включает в гражданское право все имущественные отношения, опосредствующие процесс воспроизводства[229]. Но концепция такого рода находится в явном противоречии с действительностью, ибо процесс воспроизводства соприкасается с имущественными отношениями самого различного характера, которые одними лишь гражданскими правоотношениями далеко не исчерпываются. Если же считать гражданскими любые имущественные правоотношения, каким бы ни был их структурный тип, то тогда не совпадающие по методу регулирования юридические нормы оказались бы отнесенными к одной и той же отрасли права. А это уже означало бы не квалификацию метода регулирования как вторичного признака, а полное его исключение из числа признаков гражданского права вопреки тому, что речь все же идет о системе права, а не о системе регулируемых им общественных отношений.
По сфере имущественных отношений определял гражданское право и Д. М. Генкин, используя при этом в качестве их отличительного признака критерий оборота: гражданское право регулирует имущественные отношения; однако те имущественные отношения, которые не связаны с оборотом, составляют предмет административного права[230]. Но дело в том, что понятие оборота само нуждается в определении. Если под оборотом понимать любое передвижение имущества, то с ним связано как гражданское, так и административное право. Если же оборот - это не что иное, как сфера обращения, то ею гражданское право отнюдь не замыкается. И поэтому, когда С. Ф. Кечекьян определял административное право как регулирующее сферу обращения[231], то он упускал из виду, что, например, гражданско-правовые нормы о праве собственности также имеют дело со сферой производства, а планово-административные акты зачастую служат необходимыми юридическими предпосылками перемещения имущества в сфере обращения.
Опубликованная в 1946 г. статья С. Ф. Кечекьяна фактически завершила первую дискуссию о системе советского права. Но выводы, сформулированные в ходе дискуссии для гражданского права, нельзя было признать вполне удовлетворительными. Об этом свидетельствует самое определение гражданского права, введенное в учебный обиход. Оно гласило: <Советское социалистическое гражданское право является отраслью единого советского социалистического права и представляет собой систему норм, определяющих правовое положение организаций и граждан как участников имущественных отношений советского общества, норм, регулирующих эти отношения, а также связанные с ними личные права граждан на блага, неотделимые от их личности>[232]. Наметившийся в этом определении известный прогресс состоял в упоминании, наряду с имущественными, также и личных прав граждан. Однако помимо того, что здесь в один ряд поставлены <отношения> и <права>, правовое положение субъектов и отношения, в которые они вступают, определение не выявляет тех специфических признаков гражданского права, которые позволяли бы отграничить его от смежных отраслей и в первую очередь от административного права. Но учебник не может быть выше уровня, достигнутого наукой, которую он освещает. А гражданско-правовая наука того времени четкого ответа на этот последний вопрос пока еще не давала.
Поэтому и после завершения первой дискуссии о системе советского права научный спор о сущности советского гражданского права не прекращался. Советские ученые постоянно возвращались к нему как в устных обсуждениях, так и в печатных выступлениях[233]. В результате возникла необходимость открыть дискуссию, специально посвященную гражданскому праву. Она и была проведена на страницах журнала <Советское государство и право> в 1954 - 1955 гг.
Начало дискуссии положил А. В. Венедиктов. Его выступление по основному своему замыслу было посвящено чисто практической задаче - выработке системы построения нового советского Гражданского кодекса. Решая эту задачу, он должен был, естественно, определить круг отношений, входящих в сферу действия гражданского законодательства, что, в свою очередь, предполагало установление границ самого гражданского права как одной из отраслей советского права.
В самом общем виде круг регулируемых гражданским правом отношений был очерчен А. В. Венедиктовым точно так же, как к тому времени его обрисовывало подавляющее большинство советских цивилистов. Речь шла об имущественных и связанных с ними личных неимущественных отношениях. Он отвергал необходимость установления гражданско-правовой охраны не связанных с имущественными личных неимущественных отношений (честь, имя и т. п.)[234], полагая, что такая охрана в достаточной мере обеспечивается нормами других отраслей советского права. Его не удовлетворяло также выведение гражданско-правовых норм об имущественных отношениях всецело из действия закона стоимости при социализме[235], поскольку действие этого закона в той или иной мере учитывается содержанием любых юридических норм, соприкасающихся с имущественными отношениями. Специфику находящихся под воздействием закона стоимости и образующих предмет гражданско-правового регулирования имущественных отношений А. В. Венедиктов усматривал в их эквивалентности, которая обусловливает и специфический для гражданского права метод регулирования, воплощаемый в юридическом равенстве участников этих отношений. По единству предмета и метода гражданское право может быть четко отграничено от административного права. Его отграничение от других отраслей права, тоже регулирующих имущественные отношения (колхозное право и т. п.), требует дополнительных признаков. Но на вопрос о том, каков характер этих признаков, А. В. Венедиктов ответа не давал[236].
Идея совокупного применения критериев права и метода регулирования при выделении гражданского права в системе советского права встретила решительную поддержку со стороны С. С. Алексеева. Он находил эту идею оправданной практически, ибо, решая вопрос о включении в сферу гражданского права тех или иных общественных отношений, можно использовать признак как предмета, так и метода регулирования, хотя первый является признаком экономическим (основным, существенным), а второй - юридическим (дополнительным, производным). В некоторых из своих выступлений С. С. Алексеев допускал, правда, непомерно преувеличенную оценку метода регулирования, приписывая ему способность видоизменять природу самих регулируемых отношений. Но он вполне обоснованно обращал внимание на то ,что, поскольку правовые исследования оперируют прежде всего юридическими категориями, они не выполнили бы стоящих перед ними задач при исключении правовых признаков (метода регулирования) из научных понятий о соответствующих юридических явлениях (отраслях советского права)[237].
В отличие от С. С. Алексеева, другой участник дискуссии, Д. М. Генкин, не только провозглашал вторичное значение метода регулирования, но и последовательно проводил эту мысль, объясняя метод через предмет регулирования и не устанавливая зависимости предмета от характера применяемого к нему юридического метода. <Предметом советского гражданского права, - указывал он, - являются имущественные отношения в сфере товарно-денежного обращения, строящиеся на началах эквивалентности, и отношения собственности в их связи с товарно-денежным обращением, как предпосылка и результат последнего>[238]. Самим характером этих отношений обусловливается равенство их участников, и потому <определение сферы действия советского гражданского права как по предмету (имущественные отношения), так дополнительно и по методу (равноправие сторон правоотношения) нисколько не является противоречивым. Равноправие сторон органически связано с предметным отграничением сферы применения советского гражданского права от общей сферы имущественных отношений социалистического общества>[239]. Оба эти признака в своем единстве свойственны только гражданскому праву и неизвестны ни одной другой регулирующей имущественные отношения отрасли советского права. Поэтому совершенно излишне выявление упоминаемых А. В. Венедиктовым дополнительных признаков; достаточно уже отмеченных, чтобы отрасль гражданского права могла считаться определенной окончательно.
Однако Д. М. Генкин, так же, как и А. В. Венедиктов, не замечал ряда погрешностей этой концепции. Дело в том, прежде всего, что имущественные отношения гражданского права, даже будучи возмездными, не всегда выступают как отношения эквивалентные. Видимо, но этой причине, пользуясь как основным понятием эквивалентности, Д. М. Генкин сопроводил его оговоркой о возмездности тех же отношений. По подобная оговорка не устраняет других возражений, вызываемых тем, что, кроме возмездных, гражданское право опосредствует и безвозмездные имущественные отношения, выходящие за пределы близких по своему содержанию определений обоих авторов. Помимо этого, в определении Д. М. Генкина недостаточно рельефно очерчиваются границы, в которых действием гражданско-правовых норм обнимаются отношения собственности. Если они облекаются в гражданско-правовую форму только как предпосылка и результат формирования товарных отношений, то в этих пределах товарными становятся и сами отношения собственности, а стало быть, специальное упоминание о них - не более, чем плеоназм для формулы, трактующей вообще о товарных отношениях. Но при отсутствии такого упоминания было бы уже невозможно говорить не просто о товарных, а об эквивалентных (возмездных) товарно-денежных отношениях, ибо, становясь их предпосылкой и результатом, собственность приобретает качество товара, однако без установления этих отношений она не проявляется ни в денежной, ни в эквивалентно-возмездной форме.
Указанные погрешности, к сожалению, не привлекли к себе внимания других участников дискуссии, а критике с их стороны были подвергнуты как раз те высказывания А. В. Венедиктова и Д. М. Генкина, рациональный смысл которых едва ли оспорим. Острие этой критики направлялось почти исключительно против привлечения даже как дополнительного критерия свойственного гражданскому праву специфического метода правового регулирования.
С предельной последовательностью использование указанного критерия оспаривал И. Г. Мревлишвили. Но его последовательность в данном случае вызвана едва ли научно оправданными соображениями. Он предложил включить в состав предмета гражданского права все имущественные отношения социалистического общества - начиная от договорных и кончая налоговыми. Понятно, что при подобной разнородности предмета не могло быть и речи о едином методе регулирования[240]. Поскольку же метод как критерий отрасли права отвергался в таком случае не потому, что он вовсе отсутствует, а вследствие его многоликости, обусловленной искусственным объединением в едином предмете регулирования различных общественных отношений, конструкция И. Г. Мревлишвили никаких других откликов, кроме критических, не вызвала.
Менее понятны научные соображения, которыми в аналогичной полемике руководствовались А. В. Дозорцев и Р. О. Халфина.
Их взгляды на сущность гражданского права очень близки друг другу. А. В. Дозорцев характеризует предмет этой отрасли права как <имущественные отношения на базе обособленного в сфере оборота имущества>[241], а Р. О. Халфина - как <имущественные и связанные с имущественными личные отношения между гражданами, между социалистическими организациями и гражданами, а также имущественные отношения между социалистическими организациями в сфере экономического оборота>[242]. В обоих случаях, следовательно, дифференцирующим для гражданского права признаком служит критерий оборота.
Различие же состоит в том, что у А. В. Дозорцева этот критерий имеет всеобщее значение, в то время как Р. О. Халфина применяет его только для выделения регулируемых гражданским правом имущественных отношений между социалистическими организациями, ибо, по ее мнению, все прочие имущественные отношения, как не находящие никакого другого юридического выражения, кроме гражданско-правового, в дополнительной видовой характеристике не нуждаются[243]. Следует признать, что в этой части полемики преимущество явно на стороне А. В. Дозорцева. Действительно, относя семейное право к самостоятельным отраслям советского права, Р. О. Халфина не имела основании утверждать, что имущественные отношения между гражданами регулируются одним только гражданским правом, а многоотраслевой характер их имущественных отношений с социалистическими организациями (пенсионное обеспечение, уплата налогов и т. п.) вообще не вызывает каких-либо сомнений. Поэтому, если и необходимо применение в разграничительных целях критерия оборота, то, разумеется, для всех, а не только для какой-то части гражданско-правовых имущественных отношении.
Но между взглядами тех же авторов имеется и другое различие.
Р. О. Халфина оперирует понятием экономического оборота[244],
тогда как А. В. Дозорцев говорит только об обороте, опирающемся на
обособленное имущество, специально подчеркивая, что <имущественные отношения
даже в сфере оборота, но не на основе обособленного имущества могут быть предметом
регулирования и других отраслей права, в частности, административного права>[245]. Нельзя не констатировать, что
здесь уже обнаруживается очевидное преимущество точки зрения Р. О. Халфиной. Поскольку
не только гражданско-правовые, но и любые вообще имущественные отношения не
могут устанавливаться без участия имущественно обособленных субъектов
(носителей права собственности или права оперативного управления), отмеченный
А. В. Дозорцевым признак составляет непременное качество экономического оборота
в целом.
Примечания:
[220] См.: Система советского
социалистического права. Тезисы. Институт права АН СССР. М., 1941.
[221] Миколенко Я. Ф. О предмете
и принципах социалистического гражданского права. - Проблемы социалистического
права, 1938, № 5, с. 49.
[222] См.: Годес А. Против буржуазного
догматизма и нормативизма в теории советского гражданского права. - Советское
государство и право, 1939, № 4, с. 40 - 49.
[223] См.: Братусь С. О предмете
советского гражданского права. - Советское государство и право, 1940, № 11,
с. 86.
[224] См.: Амфитеатров Г. К
вопросу о понятии советского гражданского права. - Советское государство и право,
1940, № 11, с. 86.
[225] Аржанов М. О принципах
построения системы советского социалистического права, - Советское государство
и право, 1939, № 3, с. 58.
[226] Агарков М. Предмет и система
советского гражданского права. - Советское госу-дарство и право, 1940, № 8 -
9, с. 61.
[227] Там же, с. 63.
[228] Петров Г. Предмет советского
административного права. - Советское государство и право, 9140, № 7, с. 44.
[229] См.: Амфитеатров Г. К
вопросу о понятии советского гражданского права. с. 85 - 102.
[230] См.: Генкин Д. Предмет
советского гражданского права. - Советское государство и право, 1939, № 4, с.
28 - 40.
[231] См.: Кечекьян С. О системе
советского социалистического права. - Советское государство и право, 1946, №
2, с. 41 - 50.
[232] Гражданское право. Учебник
для юридических вузов. Под ред. М. Агаркова и Д. Генкина в 2-х томах. Т. I.
М., 1944, с. 10 - 11.
[233] См., например: Агарков
М. М. Основные принципы советского гражданского права. - Советское государство
и право, 1947, № 11, с. 34 - 49; Аскназий С. И. Гражанское и административное
право в социалистичекой системе воспроизводства. - Учен. зап. Ле-нингр. ун-та
(юрид. ф-т), вып. 3, 1951, с. 69 - 99; Генкин Д. М. Некоторые вопросы науки
советского гражданского права. - Советское государство и право, 1952, № 6, с.
38 - 51.
[234] Обоснованию необходимости
такой охраны был посвящен ряд публикаций, самая обширная и наиболее аргументированная
среди которых - книга Е. А. Флейшиц <Личные права в гражданском праве СССР и
капиталистических стран>. М., 1941. Возражения А. В. Венедиктова не устранили
и ряда последующих выступлений в ее поддержку.
[235] См.: Генкин Д. М. Роль
советского гражданского права в осуществлении требований экономических законов
социализма. Научная сессия ВИЮН. Тезисы докладов. М., 1953, с. 5.
[236] См.: Ведениктов А.
В. О системе Гражданского кодекса СССР. - Советское государство и право, 1954,
№ 2, с. 26 - 33.
[237] См.: Алексеев С. С.
О предмете советского гражданского права и методе гражданско-правового регулирования.
- Советское государство и право, 1955, № 2, с. 114 - 118.
[238] Генкин Д. М. Предмет
советского гражданского права. - Советское государство и право, 1955, № 1, с.
106.
[239] Там же.
[240] См.: Мревлишвили И.
Г. Предмет и система советского социалистического гражданского права. - Советское
государство и право, 1945, № 7, с. 109 - 111.
[241] Дозорцев А. В. О предмете
советского гражданского права и системе Гражданского кодекса СССР. - Советское
государство и право, 1954, № 7, с. 106.
[242] Халфина Р. О. О предмете
советского гражданского права. - Советское государство и право, 1954, № 8, с.
86.
[243] Халфина Р. О. О предмете
советского гражданского права. - Советское государство и право, с. 85 - 86.
[244] Там же, с. 86.
[245] Дозорцев А. В. О предмете
советского гражданского права и системе Гражданского кодекса СССР, с. 106.
