Базанов И.А. Происхождение современной ипотеки. Новейшие течения в вотчинном праве в связи с современным строем народного хозяйства.
Но не стоит думать, что работа И.А. Базанова, которой уже более 100 лет, потеряла свою актуальность. Переход России в "постсоветский" период к рыночным отношениям с неизбежностью привел к поистине революционным изменениям в отечественном законодательстве. И изменения эти не были простым отражением неких экономических процессов. Как метко заметил С.С. Алексеев, "право: по самому своему существу способно быть не только необходимым элементом реформирования общества, но и могучей интегрирующей силой. Таким правом, действующим как бы изнутри общественной жизни, и является цивилистика - гражданское право. И подобная оценка гражданского права - не просто плод досужего ума, а факт, подтвержденный жизнью. Все страны, отличающиеся в современных условиях развитой товарно-рыночной экономикой, опирались на развитое гражданское право; в Германии же отработанный свод гражданского законодательства - Германское гражданское уложение (ГГУ) - сыграл к тому же еще и ключевую роль в реальном объединении разрозненных германских княжеств и герцогств"[123].
Происходящие в современной России изменения в правовом регулировании оборота недвижимости, бесспорно, будут иметь далеко идущие последствия не только для российской экономики, они отразятся на многих сферах жизни россиян. К сожалению, невозможно говорить о развитии российского оборота недвижимости после Октябрьской социалистической революции, когда прекратилось действие законодательства "царской эпохи", а новое государство осуществляло уже совсем другую политику. Гражданский кодекс советской России 1922 г. упразднил деление имущества на движимое и недвижимое.
В соответствии со ст. 95 Гражданского кодекса РСФСР 1964 г., действовавшего к моменту начала перехода России к рыночной экономике, земля, ее недра, воды и леса состояли в исключительной собственности государства и предоставлялись только в пользование. Государству принадлежали основные средства производства в промышленности, строительстве и сельском хозяйстве, средства транспорта и связи, банки, имущество организованных государством торговых, коммунальных и иных предприятий, основной городской жилищный фонд, а также другое имущество, необходимое для осуществления задач государства[124].
Естественно, в такой ситуации не могло быть и речи о развитии ипотеки и ипотечного кредитования. Залог жилых строений, находящихся в собственности граждан, допускавшийся для обеспечения исполнения обязательств перед учреждениями госбанка, также не играл значительной роли ввиду того, что государство обладало более действенными средствами воздействия на должника.
Только после принятия 23 ноября 1990 г. Закона РСФСР "О земельной реформе"[125] на территории РСФСР была отменена монополия государства на землю (ст. 2 указанного закона).
Но это был только первый шаг по направлению к созданию цивилизованного рынка недвижимости в России.
Затем последовало принятие Гражданского кодекса Российской Федерации, Федерального закона "О регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним"[126], Федерального закона "Об ипотеке (залоге недвижимости)"[127], Федерального закона "Об обороте земель сельскохозяйственного назначения", которые заложили определенные элементы фундамента в решении этого вопроса, однако сохраняется настоятельная необходимость совершенствования правового регулирования оборота недвижимости, в том числе института ипотеки[128].
К сожалению, в области регулирования ипотеки и ипотечного кредитования мы оказались не в числе прогрессивных государств. Для того чтобы развивать ипотеку, нам необходимо обратиться прежде всего к собственной истории, собственному дореволюционному опыту. Как справедливо заметил В.С. Ем, "будущее ипотечного кредитования в России - это воспоминание о его прошлом. Восстановление правовых традиций ипотечного кредитования, тщательно выпестованных юристами и экономистами дореволюционной России, является непременным условием формирования современного рынка ипотечных капиталов"[129].
Второе непременное условие - обращение к мировому опыту. При этом необходимо учесть, что регулирование оборота недвижимости, с одной стороны, носит универсальный характер, а с другой - является отражением сложных исторических процессов. И при выработке новых российских правовых концепций это необходимо учитывать.
В работе И.А. Базанова прослеживается развитие нескольких национальных ипотечных правопорядков, и при этом наглядно иллюстрируется тот факт, что зарубежные правовые концепции и механизмы в сфере оборота недвижимости являются результатом сложных эволюционных процессов, происходивших в национальных правовых системах. Они, как зеркало, отражают правовые компромиссы между специфичными подходами средневекового права этих государств и доктринами римского права. И современному исследователю необходимо ясно и четко понимать, где в регулировании оборота недвижимости дань исторической традиции, некий исторический компромисс, а где - рациональное зерно.
В подтверждение актуальности исследования И.А. Базанова приведем удивительно современные слова А.С. Звоницкого, относящиеся еще к 1911 г.: "Общее понятие о залоговом праве составляет один из наиболее спорных пунктов современной юриспруденции. Редко в какой области можно найти столько различных определений, столько взаимно противоречивых взглядов, столько глубокомысленных теорий, столько тонкой критики, столько остроумных концепций, столько эффектных построений. И при всем этом ни один вопрос не может считаться решенным, ни одно воззрение не может добиться более или менее общего признания"[130].
В момент выхода книги И.А. Базанова в свет перед современным ему законодателем, точно так же как и сейчас, стоял вопрос о пути развития ипотеки и правового режима оборота недвижимости. Многое требовало переосмысления и глубокого научного анализа. Над решением стоящих задач работали лучшие умы конца XIX - начала XX в., среди которых были такие величины, как К.П. Победоносцев, Л.А. Кассо, Л.И. Петражицкий. Уже сам тот факт, что на фоне столь ярких личностей молодой ученый Иван Александрович Базанов смог не просто не потеряться, а выступить достойно и как равный, говорит нам о многом.
Работа "Происхождение современной ипотеки. Новейшие течения в вотчинном праве в связи с современным строем народного хозяйства" стала для И.А. Базанова не просто "проходной" работой, к теме которой он быстро утратил интерес, но, напротив, во многом определила круг его научных интересов на будущее. Положения этой работы были развиты И.А. Базановым во многих произведениях и прежде всего в книге "Вотчинный режим в России. Его происхождение, современное состояние и проект реформы"[131]. Оба эти исследования, как отмечал сам И.А. Базанов, были "подсказаны одним и тем же правовым событием, объединены общей целью и образуют отделы в исполнении одного более широкого общего плана"[132].
"Происхождение современной ипотеки..." состоит из введения, трех книг и заключения. Шаг за шагом автор прослеживает развитие "вотчинно-ипотечного оборота" в Европе, рассматривая его развитие в Германии, Франции и Австрии. В первой книге автор анализирует организацию "вотчинно-ипотечного оборота" в средневековой Европе, от которой переходит к эпохе рецепции римского права, прослеживает его влияние на национальные законодательства указанных стран.
И.А. Базанов не ограничивается простым изложением фактов, он проводит глубокий научный анализ рассматриваемых явлений, справедливо полагая, что "добиться истины можно было только путем более трудного исторического исследования современного вотчинно-ипотечного режима", что для этого необходимо было "не только намечать с возможной обстоятельностью различные стадии развития современного вотчинно-ипотечного режима, но и углубляться в сложные бытовые условия, поведшие новейшее преобразование на тот, а не иной путь"[133].
Исследование И.А. Базанова - не просто юридико-теоретическая конструкция, в которой фактические пробелы восполняются за счет догадок и домыслов, - неукоснительная опора на источники предполагается автором как нечто само собой разумеющееся, в чем, несомненно, большое достоинство работы. Вторая книга посвящена проявлениям "нового движения в праве, регулирующем вотчинный оборот". И.А. Базанов указывает, что это "новое движение" направлено "на придание вотчинным отношениям гласности и вотчинному обороту верности и обеспеченности". Именно в этот период самое пристальное внимание законодателя обращено на "интересы реального кредита". "Ипотека, являющаяся теперь главнейшей, если не исключительной формой реального кредита, занимает первое и главное внимание законодателя. И только ради нее к упорядочению привлекаются и собственность, и другие вещные права:"[134]. Автором проделана колоссальная работа. Феодальная раздробленность не могла не сказаться и на регулировании отношений в сфере недвижимости в рассматриваемых странах. Так, "новое движение" в раздробленной феодальной Германии И.А. Базанову приходится рассматривать в каждом из значительных германских государств: Пруссии, Мекленбурге, своеобразие ипотеки которого отмечали все ученые, Саксонии, Баварии.
И, наконец, третья, самая большая по объему книга, посвящена регулированию "вотчинно-ипотечного оборота в его новейшем образовании". В этой заключительной книге автор рассматривает три основные системы "вотчинно-ипотечного оборота": французскую (самую, по мнению автора, отсталую); германскую ("наиболее современную"); систему Торренса ("это тип будущего, несомненно"). Сравнение производится прежде всего по степени развития в системах "fides publica вотчинной книги и соответствующей ей в материальном праве защиты третьего добросовестного приобретателя прав на недвижимость".
Именно вопрос о публичной достоверности современных "вотчинных книг", или реестров, а также о правах добросовестных приобретателей, полагавшихся на верность таких реестров, является одним из наиболее спорных в современной российской науке гражданского права. И в том числе поэтому исторические параллели и выводы автора не могут не представлять огромного научного и практического интереса для современного читателя.
Недостижимой роскошью в рамках настоящей статьи оказывается даже простой пересказ важнейших выводов столь значительной работы. Да, наверное, это и не требуется, дабы не портить читателю новизну ощущений от знакомства с замечательной работой Ивана Александровича Базанова.
Работа изобилует историческими фактами, ссылками на разнообразные источники права, содержит описание исторических ситуаций в различные эпохи. И при таком огромном количестве фактического материала читается удивительно легко. Читатель без труда успевает за рассуждениями автора, следит за его логикой и направлением исследования.
Иван Александрович Базанов был охарактеризован в Словаре Брокгауза и Ефрона как "сухой излагатель фактического материала". Очень может быть, что именно таковым он и являлся в глазах современников, избалованных остроумными эскападами блестящих ораторов-правоведов конца XIX - начала XX в. Рассуждения автора базируются на использовании огромного количества фактического материала. В этом, в сущности, состоит авторская манера ученого-иссле-дователя.
И.А. Базанов в работе "Происхождение современной ипотеки:" из огромного числа фактов, юридических норм различных национальных законодательств, оригинальных теорий и направлений научной юридической мысли складывает, как мозаику, общую картину современной ему ипотеки. Различные факты "переплавляются" в общем горниле научной мысли, рождая новый драгоценный сплав.
Можно соглашаться или не соглашаться с выводами автора, но в работе нет ни одного не подтвержденного фактическим материалом утверждения, ни одного описания, не содержащего многочисленные ссылки на источники. С работой И.А. Базанова по использованию широчайшего круга источников - германских, французских, австрийских, от средневековья до конца XIX в. - трудно соперничать.
Именно такое "сухое изложение фактического материала" И.А. Ба-занов положил в основу блестящих обобщений, выводов, классификаций и сравнений. Каждое слово автором выверено, выстрадано, проверено. Некий педантизм в изложении является, на наш взгляд, бесспорным достоинством работы, позволяющим читателю шаг за шагом пройти тот же путь, что и исследователь, посмотреть иными глазами на привычные явления, о корнях которых читатель и не задумывался раньше (почему, например, ипотечные кредиты выдавались минимум на три года, почему "обещанного три года ждут" - оказывается, все дело в способах ведения сельского хозяйства, когда доход имение способно дать именно на третий год, и т.д.)
И.А. Базанову блестяще удалось показать сложные и разнообразные связи современного автору (и, кстати, ныне существующего в европейских странах) "вотчинно-ипотечного режима" с правом средневековых европейских стран, а также с римским правом классической и постклассической эпох. Рассматриваемые явления представляют собой не просто набор фактов, каждый закон выступает в контексте сложной историко-правовой эволюции, а формирование его конечной формы и содержания - как закономерный результат этого процесса.
Если именно это разумелось под "сухим изложением фактов", то это скорее лестная характеристика работы ученого.
Нельзя не восхищаться широтой исследовательского кругозора И.А. Базанова. Перед нами - одно из лучших проявлений блестящего уровня российской дореволюционной историко-юридической школы, к сожалению, недостаточно известной широкому кругу современных читателей.
Привлекает внимание метод преподнесения материала, при котором общие выводы автора излагаются после основного массива фактов. Только после того как материал изложен, читатель все просмотрел, прочитал, осмыслил, автор предлагает собственные выводы, дает собственную оценку и видение проблемы. Такая метода изложения позволяет читателю не просто получать новый исторический и правовой материал, но и самостоятельно мыслить.
Иван Александрович Базанов, без сомнения, являлся сторонником распространенной тогда теории о том, что задачи правовой науки - в изучении жизненных явлений, выявлении потребностей оборота и закономерностей его развития. Все свои знания он стремился направить на служение потребностям реальной жизни, на решение встающих перед обществом и юридической наукой задач, прежде всего практических.
Значимость проблематики, актуальность и точность постановки задач, глубина проработки обозначенных проблем как с теоретической, так и с практической точек зрения, прекрасная фактическая база и блестящая аргументация - отличительные черты творчества И.А. Ба-занова. И публикуемое в настоящем томе серии "Классики российской цивилистики" произведение не является исключением.
Наверное, поэтому немного завидуешь тем, кто впервые познакомится с работой Ивана Александровича Базанова "Происхождение современной ипотеки. Новейшие течения в вотчинном праве в связи с современным строем народного хозяйства", тем, кто впервые поймет, что такое высокий образец научного труда, тем, в ком впервые родится желание продолжить научное исследование, начатое задолго до его рождения.
Е.С. Рогова, кандидат юридических наук
Диспут И.А. Базанова в Московском университете. Происхождение современной ипотеки. Новейшие течения в вотчинном праве в связи с современным строем народного хозяйства
7 мая и.д. экстраординарного професссора Томского университета И.А. Базанов публично защищал представленную им для получения степени магистра гражданского права диссертацию: "Происхождение современной ипотеки. Новейшие течения в вотчинном праве в связи с современным строем народного хозяйства". В своей вступительной речи диспутант указал на то, что идея настоящего исследования зародилась у него при ознакомлении с русским проектом вотчинного устава 1893 г. Этот проект задается целью насадить у нас тот самый вотчинно-ипотечный режим, который с неодинаковым успехом давно завоевал себе определенное место в праве наших западных соседей и который явился там результатом сложной серии разнообразных факторов. Автору представлялось своевременным осветить новое направление нашего законодательства с научной стороны, причем возможно было пойти двояким путем: или дать чисто догматическое исследование формального и материального ипотечного права, или же наметить процесс его исторического образования. Первый путь был бы более легким, так как в настоящее время на западе сделано уже немало попыток такого рода, которые могли бы помочь автору в его исследовании. Но даже первоначальное знакомство с массой теорий убедило его, что этим путем идти нельзя. Все теории можно разделить на две группы: теории романистов, не придающих современному вотчинно-ипотечному режиму характер чисто формальной системы, не затрагивающей римской сущности правовых организаций новейшего времени, и теории германистов, видящих в каждой попытке новейшего правообразования реставрацию германского правовоззрения, реакцию римскому праву. Добиться истины возможно только путем более трудного исторического исследования современного вотчинно-ипотечного режима, причем автору приходилось быть почти одиноким, так как исторический процесс разработан менее, чем догматическое строение. Для уяснения современного режима необходимо было не только намечать с возможной обстоятельностью различные стадии развития вотчинно-ипотечного режима, но и углубляться в сложные бытовые условия, поведшие новейшее правообразование на тот, а не иной путь. С этою целью автору приходилось изучать, кроме огромной массы источников права, законодательные материалы, парламентские акты, постороннюю юриспруденции литературу. Переходя затем к основным выводам своего исследования диспутант указал, что новое движение в вотчинном праве культурных народов открывается на заре современного экономического и социального строя и достигает своего наибольшего развития там, где строй получил свое наивысшее выражение. (Германское уложение и акт Торренса). Это новое движение выражается ярче всего в правовой организации оборота и реального кредита. Новейшее движение стремится придать вотчинному обороту и реальному кредиту обеспеченность, чтобы на почве ее путем особых еще организаций, дать свободу и простор подвижности и быстроте оборота. В целях обеспечения оборота в области формального права провозглашается и упорно развивается fides publica книги, вплоть до абсолютного ее действия. В области же материально-ипотечного пра-ва находят себе защиту интересы третьего добросовестного приобретателя прав на недвижимость; в этих же видах вводится ограничение виндикации недвижимостей. Быстрота оборота выдвигает начало формального, одностороннего и абстрактного волеизъявления управомоченного как основы распоряжений недвижимостями в установлении; в области же материального права проводится даже начало материального одностороннего и абстрактного волеизъявления управомоченного как основы распоряжений недвижимостями. В тех же целях придается все большее значение в обороте и ипотечным свидетельствам как носителям прав; свидетельства эти сравниваются по своей циркуляционной способности с бумагами на предъявителя или ордерными. Вообще в целях быстроты оборота упрощается и утончается весь механизм ипотечного дела. Законодательство, приноравливаясь к новейшим экономическим и социальным условиям, нередко подражало организациям торгового, а особенно вексельного права. Можно с полной уверенностью говорить для новейшего времени о векселизации недвижимостей. Векселизация права с необходимостью вызывалась тем, что землевладение все более и более утрачивало значение господствующей формы хозяйства; такую роль завоевала себе издавна промышленность и торговля; и для того чтобы землевладение могло существовать с промышленностью и торговлей, ему необходимо по-своему ассимилироваться в правовом отношении с промышленностью и торговлей. Ипотека как правовая форма реального кредита стояла в центре всех очерченных изменений вотчинного права за новейшее время. С нее процесс начался, на ней же он прежде и резче всего выразился. Помимо указанных общих изменений в целях оборотоспособности ипотека потерпела еще специфические внутренние изменения. В эпоху развития кредитного оборота ипотека романизовалась, т.е. стала абсолютным вещным правом. Это крайне способствовало успеху реального кредита, так как обремененные ипотекой недвижимости могли циркулировать теперь без ущерба для ипотек, чего не было при neure Zatzung, представлявшей собою запрещение отчуждений и новых обременений недвижимости. Но наряду с этим из римского права было заимствовано и начало акцессорной природы ипотеки, в силу которого ипотека зависела в своих судьбах от начала до конца от судьбы личного требования, обеспечиваемого ею. Это являлось крайним неудобством, так как в обороте нет места по субъективному моменту ни возражениям, до времени покоящимся в тайне и в критический момент неожиданно выступающим на сцену, чтобы подорвать действие правоотношения[135]. Пришлось придать ипотеке характер самостоятельности, доставлявшей важные практические выгоды: простоту отношений, обоснование реального кредита на одном только доверии к вещи, отрешение кредитного отношения от субъективных моментов. Но тем не менее ипотека осталась строго вещным правом на недвижимость. Распространенный в литературе вопроса взгляд на современную ипотеку как Realobligation не оправдывается источниками, не требуется новыми бытовыми условиями и не отвечает общим правовым понятиям. Менее принципиальных возражений возбуждает взгляд на современную ипотеку как на отношение Schuld и Sachenhaftung. Вообще следует признать, что все долговое в современной ипотеке ограничивается лишь бытовою ролью как организации кредита. Перед правом же она выступает как строго вещное право на недвижимость в деловом моменте последней. Но если современная ипотека в самой общей своей сущности представляет заимствование из Рима, то вся конкретная организация ее, весь тот ее облик, которому она только и обязана своим практическим успехом, представляет продукт правообразования новых народов, начиная с древнего времени и вплоть до наших дней. Приноравливая ипотеку к обороту, законодательство приноравливает все к ее оборотоспособности. Нередко интересы общества приносились в жертву идее оборотоспособности ипотеки и надежности даваемого ею обеспечения кредиту, для чего подчинялись не только простые законные ипотеки, но даже привилегированные началу записи. Как ни дороги обществу защищаемые такими ипотеками интересы, но они забывались в интересах надежности и оборотоспособности ипотеки. В целях успешного отправления ипотекой своих функций законодатель переделывает и процессуальное право, именно порядок взыскания, направляемого на недвижимые имущества: это взыскание ускоряется, обостряется и сближается со взысканием на движимые имущества. В заключение следует отметить, что в общем и целом движение в области ипотечного права шло навстречу новым жизненным условиям.
[123] Алексеев С.С. Впереди времени – значит вовремя // Известия УрГУ. N
9, 1998.
[124] Статья дана в ред. Указа ПВС РСФСР от 24 февраля 1987 г. // Ведомости
ВС РСФСР. 1987. N 9. Ст. 250.
[125] См.: Ведомости СНД
и ВС РСФСР. 1990. N 26. Ст. 327.
[126] Собрание законодательства
РФ. 1997. N 30. Ст. 3594.
[127] Собрание законодательства РФ. 1998. N 29. Ст. 3400.
[128] Наглядным примером может служить принятие Федерального закона
"О внесении изменений в Федеральный закон "Об ипотеке (залоге недвижимости)"" от 05 февраля 2004 г. N 1-ФЗ
(принят ГД ФС РФ 23 января 2004 г.) // Российская газета. 2004. N 24.
[129] Правовые проблемы организации рынка ипотечного кредитования в России /
Под ред. В.С. Ема. М.: Статут, 1999. С. 10.
[130] Звоницкий А.С. О залоге по русскому праву. Киев, 1912. С. 174.
[131] Базанов И.А. Вотчинный режим в России. Его происхождение, современное состояние и проект
реформы. Томск, 1910.
[132] Там же. С. I.
[133] Базанов И.А. Происхождение
современной ипотеки. Новейшие течения в вотчинном праве в связи с современным
строем народного хозяйства. С. 63–64 настоящего издания.
[134] Там же. С. 145.
[135] Так в оригинале. – Ред.
