Базанов И.А. Происхождение современной ипотеки. Новейшие течения в вотчинном праве в связи с современным строем народного хозяйства.
Предъявление совершается по месту нахождения недвижимости[806]. Секретарь записывает определение в реестре[807]. По требованию сторон секретарь дает выпись из реестра с указанием места и времени записи оппозиции в реестре или же удостоверение, что никаких прав на данное лицо в реестре не значится[808]. За правильность даваемых сведений секретарь отвечает[809].
Несмотря на то что эдикт появился в эпоху расцвета системы просвещенного абсолютизма, он вовсе не знает начала легалитета, начала опеки власти над подданными, как вообще не знает легалитета вся история французского ипотечного режима вплоть до наших дней.
Читатель не поверил бы, что эдикт вышел при Людовике XIV и был произведением Кольбера, если бы мы не отметили в заключение, что каждый шаг сторон и секретаря оплачивался высокой пошлиной[810].
Как я уже сказал, эдикт отменяет действующие формы установления ипотек во всех coutumes de nantissement, насколько эти формы не отвечают определениям эдикта[811].
Эдикт пользовался большим уважением даже у принципиальных противников гласности ипотеки, как D'Agesseau[812], а тем более у сторонников ее, и служил для последних историческим аргументом за публицитет ипотек даже гораздо позднее, именно - при обработке Наполеонова кодекса[813]. Однако современный юрист не может не сделать многих и многих упреков праву эдикта 1673 г. Эдикт вносит то положительное в правообразование Франции, что он обстоятельнее прежних мер регулирует вопрос, для чего и сосредоточивает все внимание на одном только институте ипотеки. Далее, он характеризуется постепенностью своих мероприятий, осторожностью и общей сдержанностью. Но и при всем этом эдикт 1673 г. страдает всеми недостатками прежних эдиктов. Начало публицитета прорезывается в нем важными исключениями для законных ипотек; действие публицитета ослаблено обратным действием предъявления к моменту установления сделки; внешняя организация реестров прежняя хронологическая, неудобная для обозримости отношений. Переходы собственности им вовсе не урегулированы сами по себе. Ввиду всего этого приходится признать правильным замечание Besson[814], что этот эдикт, как и прежние, лишь хочет заменить институт décret volontaire и избежать грубых недостатков последнего. Décret volontaire имел целью вскрыть состав правоотношений по недвижимости и призвать их к свету во время уже их существования, чаще всего при переходе собственности из одних рук в другие; эдикты же, особенно 1581 г. и 1673 г., задались целью вскрыть правоотношения при самом их возникновении, но цель вскрытия лишь та же и в мерах эдиктов, какая была в институте décret volontaire, т.е. цель очистки недвижимости от ипотек. Этой целью объясняется все.
Но эдикт 1673 г. имел уже такой порок, какого не имели предшествующие эдикты, именно дороговизну производства, финансовую цель, откровенно выступающую за каждым артиклом эдикта.
И все-таки эдикт 1673 г. мог сослужить службу делу реального кредита, хотя и относительную, т.к. он все же должен был привлечь вскрытие имущественной состоятельности лиц.
Однако этому не суждено было случиться: в следующем же 1674 г. в апреле эдикт был отменен[815]; отменяющий эдикт мотивирует отмену "благодетельного" эдикта 1673 г. тем, что время военных действий не благоприятствует трудному делу проведения эдикта в жизнь. Но в обществе объясняли отмену иными причинами: сторонники эдикта указывали на враждебное отношение к нему влиятельной французской знати, для которой вскрытие имущественного положения ее было равносильно банкротству и потере кредита; враги же эдикта объясняли отмену враждебным отношением к эдикту народных масс, которые видели в праве эдикта лишь повод к новым налогам. Вероятнее, однако, что действовали все эти причины вместе[816].
§ 52. Другой специальный эдикт 1673 г.
От того же марта 1673 г. мы имеем и другой еще эдикт, преследующий аналогичные первому цели, но лишь в специальной сфере ипотек, обременяющих ренты, установленные на королевские домены. Этот специальный эдикт[817] имеет общую цель с первым и некоторые постановления, но он содержит и много особенного; он интересен по своим историческим судьбам в сфере, нами исследуемой.
Эдикт вызван общими беспорядками оборота. Оборот рент на королевские домены также тормозился тем, что надежное приобретение их без соблюдения вызывного производства и преклюзивного приговора (décret volontaire) было невозможно. А это производство стоило дорого, "поглощало нередко большую часть капитала" и требовало много времени. Для оживления оборота второй эдикт и предписывает:
Кредиторы, имеющие на такие ренты ипотеку, совершают предъявление своей ипотеки (opposition) особо для того назначенному чиновнику. Такое предъявление сохраняет право ипотеки с полным действием на 1 год.
И лица, претендующие на право собственности на ренту, заявляют о своем праве тому же чиновнику. И тогда они свободны от совершения всяких других мер, необходимых для надежности приобретения собственности на ренту (как décret volontaire). Лица же, приобретающие впредь право собственности на ренту по какому-либо титулу, всякий раз выправляют на приобретение особые lettres de ratification, целящиеся фиксировать состав правоотношения на данную ренту, или, что то же, очистить ренту от негласных ипотек, подобно décret volontaire. Именно, в силу lettres de ratification приобретенные ренты становятся чисты от всяких прав и ипотек, возникших за долги предшественников и не предъявленных (opposition) вовремя чиновнику. Рента в руках нового собственника ее остается обремененной только предъявленными по форме ипотеками. И тут не требуется более décret volontaire, заменить который меры эдикта только и были призваны.
Для осуществления системы этого эдикта учреждается особая должность 4 хранителей ипотеки (4 nos conseillers, greffiers conserva-teurs des hypotheques desdites rentes). Эти чиновники имеют доступ к печати, хранящейся в королевской канцелярии (notre grande chancelle-rie). Они ведут надежные реестры оппозициям, которые предъявляются им ипотечными кредиторами и которые они записывают в реестр. При реестрах ведутся для облегчения справок особые указатели (exploits). Каждые 1/4 года реестры передаются новому чиновнику - мера, которая для успеха дела была только вредной и которая находит себе объяснение в известных всем особенностях управления Людовика XIV.
Интерессентам выдаются справки и извлечения из книг о зарегистрированных оппозициях. А лицам, приобретающим ренты в собственность, выдаются lettres de ratification. Lettres изготовляются этими чиновниками по наведении справок в реестрах о записанных там оппозициях ипотек. Итоги поисков отмечаются на поле lettres. Отысканные оппозиции отмечаются с именами оппонентов, количеством оппозиций, датой наведения справки. Дата имеет огромное значение, определяя момент, к которому относится данный состав правоотношения по ренте. После этого на lettres прилагается печать в королевской канцелярии. Чиновник отвечает за погрешности при указании оппозиций лично. Каждый шаг оплачивается пошлиной. В остальном и по введении эдикта все остается по-прежнему. В частности, возникновение ипотек по эдикту совершается действительным образом и без оппозиции, как равно и приобретение ренты совершается действительным образом и без lettres de ratification. Только надежность приобретения гарантируется мерами эдикта.
Таким образом, эдикт уже совершенно отказывается от публицитета приобретения, и все, что он имеет в виду, - это заменить décret volontaire оппозицией и lettres de ratification, взимая с обеих сторон немалую пошлину, ежегодно возобновляемую, так как и вся обеспеченность даруется им только на 1 год. Но все эти меры эдикта были и быстрее, и легче, чем décret volontaire.
Эдикт остался в действии[818] и послужил позднее образцом дальнейших мероприятий в области общего права.
§ 53. Другие меры, современные и последующие за эдиктами 1673 г.
Если правительство Людовика XIV и не забыло фискального интереса даже там, где он менее всего мог быть преследуем, если оно, далее, не останавливалось и перед вредными для дела комбинациями, когда это было нужно, чтобы пристроить многочисленный штат должностных лиц без места, все же и оно кое-что делало в новом направлении такого, что на вид связано было с отказом фиска от некоторых преимуществ в интересах улучшения условий реального кредита.
Так, эдиктом от 1669 г.[819] дается ограничительное толкование декларации 1665 г.[820], слишком расширявшей законные ипотеки фиска на имущество чиновников-коннетаблей. А когда на практике и эдикт 1669 г. стали толковать в духе декларации 1665 г., то правительство издало новую декларацию от 11 декабря 1673 г.[821], подтверждающую ограничительный смысл эдикта 1669 г. в отношении декларации 1665 г. Мотивом ограничительного толкования служит то, что вызвавшие декларацию 1665 г. исключительные условия (беспорядки финансового управления) устранены, а мера декларации препятствует между тем восстановлению кредита чиновников, имущества коих обременены чрезмерной законной привилегией в пользу фиска.
Впрочем, на этом относительном умерении привилегий фиска правительство и остановилось. За фиском остались еще широкие преимущества, и институт негласных ипотек фиска, крайне вредный для интересов реального кредита, оставался и неоднократно настойчиво подтверждался; ипотеки короля на ренты коннетаблей были изъяты от действия lettres de ratification, а способ очистки ипотек на имения, приобретаемые королем (Roi=Etat), был исключительно легким. Так что и в роли кредитора, и в роли должника фиск, или король (источники употребляют оба термина в одном значении), пользовался исключительно привилегированным положением. А при широкой жизненной роли фиска, при служении массы землевладельцев государству это положение должно было сильно вредить ипотечному обороту[822]. В заключение добавлю, что строй этих привилегий фиска характеризуется таким юридическим безвкусием, таким отсутствием всякого руководящего начала, что он один может уже иллюстрировать всю ту бездарность, какую французы обнаружили в правовой организации вотчинно-ипотечного оборота не только в рассматриваемом периоде, но и все позднейшее время вплоть до наших дней, и какая может найти себе объяснение только в том, что во Франции пустила глубочайшие корни доктрина естественного права (ниже).
§ 54. Эдикт 1771 г.
Во второй половине 18 столетия, именно в 1771 г., делается опять попытка урегулировать оборот недвижимостей, и снова - на началах ипотечной, но вотчинной системы. Эдикт 1771 г.[823] открыто заявляет о своей преемственной связи с обоими эдиктами от марта 1673 г. Цель его - это цель общего права Кольберовского эдикта, средства же - это средства специального права другого эдикта 1673 г., имевшего узкую сферу применения к рентам на королевские домены. Вызван эдикт застарелыми жалобами на беспорядок оборота, эвикции, разорительные процессы и неудовлетворительность, разорительность и медленность décret volontaire, служащего до сих пор единственным средством общего права, могущим помочь сторонам при переходе недвижимости в другие руки. Законодатель по-прежнему уверен, что делу может помочь гласность и обеспеченность ипотечного оборота. В целях последних эдикт и предписывает:
Кредиторы и все, имеющие претензию на право привилегий и ипотек на реальные и идеальные (фиктивные) недвижимости, всякого рода и места нахождения, должны совершать впредь оппозицию своих прав у хранителей (conservateurs) по месту нахождения недвижимостей. И тогда они сохраняют свои ипотеки и привилегии, несмотря на переходы собственности на обремененные недвижимости и на сопровождающие такие переходы lettres de ratification (о которых ниже)[824]. Но действие оппозиции сохраняется только в течение 3 лет[825]. Чтобы право сохранило свое действие и на дальнейшее время, требуется возобновление оппозиции, хотя бы и до истечения 3 лет[826]. Формулировка последнего положения указывает на плохо скрытую в эдикте фискальную цель, вполне понятную в эпоху угнетенного финансового положения, переживавшегося в то время Францией.
Обязанности предъявления повинны все, без различия положения, в частности и малолетние, и ограниченные в дееспособности по другим основаниям (interdits), отсутствующие, les gens de main-morte, жены, состоящие под властью мужей, законные представители, как опекуны, управители, синдики и директоры торговых товариществ, и т.д.[827]
Из этого общего правила эдикт знает, однако, несколько исключений: 1) ипотека жены на имущество мужа, при жизни последнего, свободна от оппозиции; 2) то же - ипотека детей на имущество отца, по случаю управления последним их douaires non onverts; 3) наконец, некоторые права феодальных сеньоров как таковых[828].
Срока для совершения оппозиции эдикт не определяет.
Ипотеки не предъявленные, но повинные предъявлению, сохраняют свою силу, они только: 1) уступают предъявленным, 2) гаснут при переходе имения в третьи руки (очевидно, если переход сопровождается выправлением lettres de ratification). В этом духе регулируется и расположение ипотек в конкурсе[829].
Для того чтобы придать ипотекам большую гласность, а также и для того чтобы этим путем обеспечить приобретение собственности, эдикт 1771 г., по образцу эдиктов 1673 г., привлекает к своей системе и переходы собственности.
Все приобретатели недвижимостей, реальных или (фиктивных) идеальных, по какому бы титулу они ни приобрели таковые, обязываются при каждой перемене в лице собственника выправлять lettres de ratification, ратификационную грамоту, если только желают фиксировать состав ипотек и других вещных прав на приобретаемую недвижимость, или, как выражается эдикт, имея в виду цель меры - "очистить недвижимость от ипотек"[830]. Ратификационная грамота имеет своим последствием очистку недвижимости от всех привилегий и ипотек, установленных продавцом, управомоченные по которым пренебрегли совершить оппозицию своих прав[831]. Но в отношении права собственности грамота не дает приобретателю больше, чем имел отчуждатель и чем он уже передал приобретателю по акту приобретения[832].
Грамота выправляется по месту нахождения недвижимости. Если последняя расположена в некоторых округах, то грамота подлежит предварительной проверке и наложению печати во всех округах, иначе на недвижимость сохраняют свое действие все ипотеки, установленные отчуждателем, в той доле ее, которая расположена в округе, где грамота не была опечатана[833]. Исключение допускается только для перехода ленов и сеньорий; тут достаточно, чтобы грамота была опечатана по месту нахождения главной массы имения[834].
Для выполнения очерченных операций учреждаются в округах (bailliage et sénéchaussée) особые канцелярии, а в них особые должности хранителей ипотек, хранителей печати и секретарей (conservateurs des hypothèques, gardes des sceaux, greffiers expéditionnaires desdites lettres de ratification)[835]. Хранители ипотек ведут реестр на гербовой бумаге, с соблюдением при этом строгой точности и порядочности, приличных свойству и значению его. В реестр и заносятся оппозиции немедленно по их поступлении[836].
Общий порядок производства в установлении различается для совершения оппозиции и для выдачи ратификационной грамоты.
а) При оппозиции производство то же, какое было установлено на этот случай специальным эдиктом 1673 г. Новы лишь некоторые детали да еще то, что оппонент указывает условно избранный им домицилий в месте нахождения канцелярии, по каковому домицилию и направляются потом юридически действительным образом все официальные акты, повестки, извещения и т.д., предназначенные для оппонента[837]. b) Приобретатель недвижимости, желающий выправить ратификационную грамоту, представляет в канцелярию по месту нахождения недвижимости акт приобретения. Когда же отчуждается идеальная недвижимость, предъявление совершается в канцелярию по месту жительства отчуждателя. А так как последнее может изменяться, то отчуждатель доказывает в акте отчуждения или в особом нотариальном акте свой домицилий за 3 последних года. Так как 3 года есть преклюзивный срок для оппозиции, то приобретатель всегда с этими данными будет обеспечен от всяких неожиданностей. Секретарь, которому предъявлен акт приобретения, обязан в течение 3 дней по представлении акта выставить на особой доске, нарочно для того помещенной в зале канцелярии, извлечение из договора, содержащее данные о переходе собственности, цене и условиях приобретения. Извлечение висит 2 месяца, и до истечения этого срока не выдается и ратификационная грамота[838].
Кредиторы продавца благоволят являться за этот период для надбавки цены. И тогда покупщик удерживает за собой предмет лишь под условием, что согласится дать высшую предложенную кредитором цену. Затем изготовляется грамота. Прежде чем наложить печать на грамоту, наводятся справки о заявленных ипотеках и т.п. на недвижимость. Найденные оппозиции отмечаются на полях грамоты, и последняя опечатывается с бременем заявленных ипотек; эти ипотеки и остаются в действии без того, чтобы кредиторы возобновили их в отношении нового приобретателя (по случаю перехода собственности в другие руки; периодическое же возобновление оппозиций обязательно каждые 3 года). Если заявленных ипотек не встречается, грамота опечатывается без оговорок. Производство с опечатанием заимствуется из практики королевской канцелярии[839].
За действия свои, особенно за упущения при указании оппозиции, чиновники отвечают перед сторонами лично[840].
Когда недвижимость отчуждается с публичного торга (décret forcé), кредиторы, введенные во владение недвижимостью, обязываются, по крайней мере за 1 месяц до присуждения недвижимости с торгов, объявить о своем владении кредиторам, совершившим оппозицию своих ипотек на такую недвижимость, по домицилию кредиторов, иначе и публичные торги будут ничтожны в интересе кредиторов[841].
В переходном праве эдикт отменяет опять все национальные формы возникновения ипотеки, известные coutumes de nantissement[842].
Окончательно отменяется и décret volontaire, так как ратификационная грамота только и предназначена заменить декреты.
Эдикт 1771 г. привился, был декларирован[843] и имел историческое значение, служа образцом для некоторых революционных проектов, державшихся начала негласной ипотеки[844]. Ибо система 1771 г. есть, в сущности, система полной негласности ипотек. Ни действительность ипотеки, ни действительность перехода собственности не зависели вовсе от той меры, которая вскрывала ипотеку и переход собственности. Эту меру стороны могли осуществить когда угодно, ибо эдикт 1771 г. даже не связывает оппозицию и выправление грамоты каким-либо сроком. Действие ипотеки, далее, всегда относится к моменту ее негласного возникновения. Были остановлены все еще важные молчаливые ипотеки. Эвикция была совершенно не ограничена, и кредитор, даже заявивший свою ипотеку, мог лишиться ее, раз только недвижимость эвинцируется у установителя ипотеки. Весь успех закона лишь в том и заключается, что он заменил волокитное и дорого стоящее производство décret v. менее волокитным, но едва ли более дешевым производством выправления грамоты и оппозиции ипотек. Мера служила больше приобретению недвижимостей, чем реальному кредиту. Но и приобретатель не был гарантирован от злоупотреблений со стороны отчуждателя, а только от неизвестных ему ипотек. Стоило явиться более раннему приобретателю - и грамота была бессильна. Возможность же злостных многократных отчуждений в то время не исключалась вовсе во Франции, так как собственность приобреталась простым соглашением, облеченным в нотариальную форму, а это соглашение могло состояться в любом конце государства[845].
[806] § 12 i.
f. и др.
[807] § 19 и др.
[808] § 19, 73.
[809] § 74.
[810] § 76, 6, 8 и др.
[811] § 71.
[812] D’Agesseau,
Oeuvres. Paris MDCC LXXXIX, т. XIII, стр. 620: "Toutes les dispositions de
cette loi (эдикта 1673) furent méditées avec un soin qui se
fait encore sentir à tous ceux qui la lisent, et qui fait voir que
ceux qui travaillèrent à la rédiger croyoient travailler
pour l’éternité". И это
говорит Дагессо в работе, посвященной отрицательной критике аналогичного эдикта
1771 г.
[813] См. Fenet, Recueil
complet des travaux préparatoires du Code civil. Paris. MDCCC XXVII,
т. 15, прения Государственного Совета.
[814] Besson.
Les livres fonciers et la réforme hypothécaire. Paris, 1891,
стр. 78–81.
[815] Edit.
avril 1674. Versailes. Recueil d’Isamberf XIX 133, N 769.
[816] См. D’Agesseau,
eod.; Besson, eod.; Fenet. eod.,
особенно же Testement politique de messire Jean Baptiste Colbert, Ministre
et Secretaire d’Etat. MDCXCIII стр. 474 и сл.: "…le parlement n’eut garde de souffrir un si
bei éttablissement qui eut coupé la tète à l’hydre
des procès dont il tire toutes sa substance. II remontra que la fortune
des plus grands de la cours s’alloit anéantir par la; et qu’ayant pour
la plupart plus de dettes que de biens, ils ne trouveroient plus de ressource
d’abord que leurs affaires seroient découvertes"… Подлинность памятника потом подвергалась сомнению, но
правдоподобие сообщений признавалось. См. Fenet, цит. труд, т. 15, прения Государственного совета.
[817] Edit.
mars 1673. Versailles. Recueil d’Isambert XIX 83–86. N 719. – Этот эдикт проливает свет на сущность эдикта
1673 г.
[818] См. Декларацию 30 июня 1673, 4 ноября 1680 и эдикт 1706
у Isambert, XIX 113, N 735; 254 N 978; и XX 485 N 1999.
[819] Recueil
d’Isambert XVIII 329, N 576.
[820] Передается в декларации 1673 г.
[821] Rec.
d’Isambert XIX 123, N 750.
[822] Кроме декларации 1665 г. и декларации 1673 г., см. еще
декларацию от 4 ноября 1680, декларацию 1689 г., эдикт 1706 г., декларацию
11 октября 1707 г., эдикт 1693 г. Находятся у Isambert, XIX 113; XX 485; XX 78; XX 526; XX 195.
[823] Recuеic
d’Isambert XXII 530 N 1014.
[824] § 12, 15.
[825] § 16.
[826] § 16.
[827] § 17, 18.
[828] § 32, 34.
[829] § 19.
[830] § 6.
[831] § 7.
[832] § 7; ср. § 33.
[833] § 12.
[834] Eod.
[835] § 1,
2.
[836] § 21.
[837] § 20–24.
[838] § 8, 10, 11.
[839] § 25, 26.
[840] .§ 27.
[841] § 31.
[842] § 35, 36.
[843] У Isambert,
XXII 547, N 1031: Declaration 23 juin 1772.
[844] Проект
Bigot-Préameneau, у Fenet, Recueil complet, цит. т. I и XV.
[845] См. Besson, цит.
соч. стр. 76–78.
