Васьковский Е.В. Учебник гражданского права
Обращаясь к более подробному обозрению постановлений русского законодательства, следует заметить, что редакция статей, касающихся различия движимых и недвижимых вещей, весьма неудачна. Вместо того чтобы дать общее определение, закон вдается в подробное перечисление вещей, которые следует признавать недвижимыми (Х, 384) и движимыми (Х, 401-403). В результате оказывается, что некоторые предметы упущены из виду и не попали ни в одну, ни в другую группу, как, напр., передвижные и плавучие строения, домашние и дикие животные, срубленный лес, разобранные дома и мн. др. Такой пробел в законе может быть восполнен только путем аналогии. Применяя ее и анализируя содержание ст. 384, 401 и 402, легко убедиться, что в основе их лежит следующий вполне правильный принцип: недвижимостью считается земля и все, что тесно связано с нею (Х, 384); если же предмет, хотя бы и тесно связанный с землей, будет отделен, то он становится движимостью (Х, 401: "хлеб, сжатый и молотый, выработанные в заводах наличные руды, металлы и минералы, и все то, что из земли извлечено"). Согласно с этим принципом, срубленный лес и разобранные дома должны быть признаваемы движимостью, то же самое следует сказать о домашних и диких животных, передвижных и плавучих строениях, так как по своему существу все они не допускают прочного прикрепления к земле (75/703).
Деление вещей на движимые и недвижимые относится естественным образом к телесным вещам. Но практическая необходимость побудила юриспруденцию прибегнуть к фикции и распространить это деление и на бестелесные вещи, т.е. права. Дело в том, что многие лица, завещая свое имущество, употребляют выражение "все мое движимое и недвижимое имущество завещаю тому-то" или "движимое - одному, а недвижимое - другому". Между тем, кроме движимых и недвижимых вещей завещателю принадлежат и права (напр., арендное право на чужое имение, закладное - на чужую вещь, обязательственное, наследственное, исковое). К кому же должны они перейти? Чтобы решить этот вопрос, нужно употребить искусственный прием и разделить права на движимые и недвижимые. Но какой признак поставить в основу классификации? Способность к перемещению? О ней нельзя даже говорить в применении к правам как предметам мысленным и физически не существующим. Остается, следовательно, обратить внимание на объект права и считать права на недвижимость недвижимыми, а права на движимость и на действия других лиц - движимыми. Так и поступают европейские кодексы (фр., 526, 529; ит., 415, 418; сакс., 59, 60; прус. I, II, 7-9; исп., 334, п. 10, 336; порт. 375, п. 2; 376).
В нашем законодательстве имеется по этому вопросу две статьи: 402, по которой "заемные письма, векселя, закладные и обязательства всякого рода принадлежат к имуществам движимым", и 403, причисляющая к движимости право золотопромышленников на прииски, находящиеся в казенной земле. Эти постановления страдают двумя основными недостатками. Во 1-х, закон упускает из виду некоторые права (арендное, исковое). Во 2-х, он не обращает внимания на объект права, одинаково относя к движимости все закладные и обязательства, хотя бы предметом их была недвижимость. Таким образом, в основе ст. 402 и 403 лежит ошибочное начало, что объект права не оказывает влияние на право. Применяя их по аналогии к другим видам прав, нужно будет заключить, что все они, по нашему праву, движимость. Так признал и сенат относительно арендного права (86/67, 81/45).
Делимые и неделимые. Вопрос о делимости вещей можно рассматривать с нескольких точек зрения. Так, по основному положению физики все тела делимы до бесконечности. Поэтому физик признает это свойство и за картиной, и за статуей, и за живой лошадью.
В другом свете представится вопрос, если на него взглянуть со стороны экономической. В этом отношении делимыми окажутся только те вещи, которые могут быть раздроблены без вреда для своего хозяйственного назначения и без несоразмерного понижения ценности. Так, земельный участок или глыбу железа можно делить сколько угодно, и в результате получатся все-таки участки земли и куски железа, хотя меньшие по объему и пропорционально удешевленные. Но если разрезать на несколько частей картину, статую или лошадь, то из них выйдут почти ничего не стоящие лоскутки полотна, осколки гипса и куски несъедобного мяса.
Экономическая делимость вещей имеет важное значение для гражданского права, главной задачей которого является нормирование имущественных отношений между гражданами. В жизни нередко случается, что несколько лиц приобретают по наследству или по договору в собственность одну и ту же вещь. Как же быть, если они пожелают разделиться? Тут-то выступает наружу различие между экономически делимыми и неделимыми вещами: первые могут быть реально разделены; для раздела вторых приходится прибегать к искусственным приемам (напр., делить их денежную стоимость).
Наконец, делимость вещей можно рассматривать со специально юридической точки зрения. Хотя каждое имущество может составлять предмет права нескольких лиц, однако законодательства иногда по особым соображениям не допускают общей собственности на некоторые вещи. В таком случае они становятся юридически неделимыми.
Иностранные кодексы (кроме прусского, I, II, 41) совершенно умалчивают о различии вещей делимых и неделимых, предоставляя установление его науке и практике.
Наш закон дает крайне неудовлетворительные постановления на этот счет. Во 1-х, он приурочивает понятие делимости только к недвижимым вещам и совершенно умалчивает о движимых. Во 2-х, он предписывает считать "раздельными" недвижимые имущества, "когда они могут быть разделены на особые части таким образом, что каждая может составлять отдельное владение" (Х, 393). Но с такой точки зрения всякое имущество окажется делимым. Даже лошадь можно разрезать на части и предоставить владение ими разным лицам.
Сознавая неточность определения, составитель свода счел нужным перечислить те имущества, которые должны во всяком случае считаться нераздельными, и назвал заповедные имения (Х, 395), фабрики, заводы, лавки, железные дороги, майораты, золотые прииски, аренды (казенные имения, жалуемые в частное пользование в западных и прибалтийских губ.), участки земли бывших государственных крестьян, отведенные им по правилам 1803 г., и участки малоимущих дворян, отведенные по правилам 1848 г. (Х, 394).
Но какой смысл имеет в применении ко всем этим видам имуществ слово "нераздельный"? Понимать ли его в значении экономической или юридической неделимости или, быть может, той и другой вместе? Справка с историческими источниками и другими статьями свода законов[76] показывает, что законодатель имел в виду третье значение. Все перечисленные имущества не только не могут быть раздробляемы, но и не подлежат общей собственности, а всегда должны иметь одного хозяина. Они, таким образом, неделимы ни экономически, ни юридически.
Однако кроме имуществ, указанных в ст. 394, существует еще целый ряд других, признаваемых нераздельными в таком же точно смысле на основании узаконений, рассеянных в разных томах свода законов. Таковы наследственные семейные участки государственных крестьян (уст. сельск. благоустр., 104, 107, 113, 115), участки, отводимые в пользование колонистам (уст. колон., 170), заложенные в кредитных установлениях имения (уст. кред. обществ) и др. В примеч. к ст. 394 Х т. назван еще один вид нераздельных имуществ - дворы, хотя тут же прибавлены оговорки, "что обывателям городов дозволено разделять обширные места и дворы на части для продажи без всякого стеснения относительно меры сих частей, с той только на случай пожаров осторожностью, какую надлежит наблюдать, чтобы тесноты между строениями не было". Из этих слов видно, что дворы делимы, но делимы условно, именно с соблюдением противопожарных предосторожностей. Между тем сенат дал по этому поводу такое разъяснение: "двор, пока он не разделен, признается юридически нераздельным имуществом" (69/1330; 89/40). Другими словами, двор способен к разделу только тогда, когда уже раздел совершен. Это все равно, что сказать: съедобными вещами называются те, которые уже съедены.
Простые, составные и совокупные. Каждая вещь может быть разделена на части. С этой физической точки зрения все вещи представляются составными. Но в некоторых вещах части так тесно связаны между собой, что совершенно теряют отдельное физическое существование и сливаются в одно непрерывное, однородное целое (напр., растение, животное, статуя, картина, сплав металлов и пр.). Другие вещи, наоборот, состоят из механически связанных, но разнородных, не утративших физического существования частей (напр., строения, корабли, мебель и др.). Наконец, есть еще третья группа вещей, которые представляют собой совокупность однородных, совершенно самостоятельных предметов, мысленно рассматриваемых как одно целое (стадо, библиотека, аптека).
В первом случае вещи наз. простыми (res unitae), во втором - составными (res compositae, universitates rerum cohaerentium), в третьем - совокупными (universitates rerum distantium).
Юридическое значение этого деления состоит в следующем. Иметь право на вещь - значит иметь его на каждую ее часть. Поэтому кому принадлежит лошадь, дом или библиотека, тому принадлежат ноги лошади, стены дома, книги библиотеки. Но может ли случиться так, чтобы вещь как целое принадлежала одному лицу, а части ее - другим? Здесь сказывается различие между простыми, составными и совокупными вещами. В простых вещах это совершенно невозможно. Если кто-либо имеет дерево, лошадь или картину, то другой не может приобрести права собственности на ветки этого дерева, ноги лошади или краску картины, а третий - на листья дерева, мясо лошади и полотно картины. В противном случае каждый собственник, осуществляя свое право, лишил бы другого собственника возможности осуществить свое.
С составными вещами дело обстоит несколько иначе. Здесь во многих случаях целое и части могут быть предметом отдельных прав. Так, напр., одному лицу принадлежит корабль, а другому - паруса на этом корабле; одному - фабрика, другому - находящиеся в ней машины.
Что касается совокупных вещей, то все части их (каждое животное стада, каждая книга библиотеки и т.п.) легко выделимы из целого и доступны юридическому господству различных лиц.
Наше законодательство, подобно большинству европейских, не упоминает об этом делении вещей.
Главные, придаточные и принадлежностные. Нередко вещи соединяются физически с другими вещами и, делаясь их частью, теряют свою самостоятельность (растение, посаженное в земле; крыша, устроенная на здании). В таком случае они носят название придаточных (res accessoriae), а те, с которыми они связаны, - главных (res principales). Связь между вещами может быть органической (растения с землей, плода с растением), механической (здания с землей, дверей и окон с домом, замков с дверьми) и химической (краски с сукном).
Придаточная вещь, являясь частью главной, следует ее юридической судьбе (res accessoria cedit principali). Из этого основного начала вытекают следующие последствия: 1) если главная вещь - недвижимость, то и придаточная считается недвижимостью, пока связана с нею; 2) кто владеет главной, тот владеет и придаточной; отдельное владение одною придаточной невозможно, так как она часть главной; 3) собственник главной считается собственником придаточной, пока она не отделена; 4) отчуждение главной является вместе с тем отчуждением придаточной; 5) залог главной влечет за собой залог придаточных, и притом не только существующих в момент сделки, но и могущих возникнуть позже (напр., растений, выросших на заложенном участке; земли, примытой к нему речной водой, и пр.).
Среди придаточных вещей особенно важное значение имеют приращения и плоды.
Приращениями называются вещи, случайно присоединившиеся к другой вещи. Таковы, напр., частицы земли, примытые водой к берегу, остров, возникший среди реки или озера, русло, оставленное рекой, и т.п.
Плодами в естественном смысле слова являются органические произведения растений. Но юриспруденция, расширив обыденное значение этого слова, понимает под плодами всякую экономическую выгоду, приносимую вещью, и делит плоды на естественные, созданные силами природы (фрукты, хлеба, приплод животных, минеральные произведения), и гражданские (civiles), извлекаемые из вещи в гражданском обороте (арендная и наемная плата за пользование домом, проценты на занятый капитал). Плоды, еще не отделенные или не полученные о вещи, наз. висячими (pendentes), отделенные и полученные - снятыми (percepti); плоды, которые могли быть получены, но на самом деле не получены, - упущенными (percipiendi). Из этих трех видов плодов только первый имеет значение придаточных вещей, так как висячие плоды органически связаны с главной вещью. Будучи отделены, они становятся самостоятельным предметом экономического оборота. Однако и снятые, и упущенные плоды в некоторых случаях рассматриваются как придаточные вещи. Подробности об этом см. в особенной части.
От придаточных вещей нужно отличать принадлежностные, или принадлежности (pertinentia). Под ними разумеются те вещи, которые, не теряя своей самостоятельности и не становясь частью главной вещи, делают возможным пользование ею или служат к ее украшению, хранению и т.п. Так, ключ - принадлежность замка, футляр - ожерелья, звонок - квартиры и т.п. Сходство между придаточными вещами и принадлежностями состоит в том, что и те и другие играют по отношению к главным вещам подчиненную, вспомогательную роль. Разница между ними обусловливается характером их связи с главными: придаточные соединены прочно и более или менее постоянно; принадлежности или совсем не прикреплены, или связаны временно и легко отделимы (громоотвод на доме, зеркала на стенах). Сообразно с этим юридическое положение тех и других, с одной стороны, сходно, с другой - должно быть различно. Именно к принадлежностям, как и к придаточным вещам, применяется правило: побочная вещь следует за главной. Но из этого правила сделан для принадлежностей, ввиду менее тесной связи между ними и главными, ряд исключений. Так, 1) если главная вещь - недвижимость, то движимая принадлежность хотя и разделяет судьбу главной, следуя за нею при отчуждении, залоге и др. сделках, однако не перестает считаться движимостью; 2) главная вещь (напр., дом) и принадлежность (напр., громоотвод) могут быть предметом отдельного владения разных лиц; 3) равным образом они могут быть предметом отдельного права собственности; 4) отчуждение и залог главной вещи распространяется только на принадлежности, существующие в момент сделки.
Таково, в общих чертах, выработанное теорией деление вещей на главные, придаточные и принадлежностные.
Положительные законодательства еще не успели стать на высоту теории. Французский, итальянский, испанский и португальский кодексы совсем умалчивают о рассматриваемом делении; австрийский (294-297), прусский (I, II, 42-108) и саксонский (65-71) не проводят должного различия между придаточными вещами и принадлежностями. Только проект общегерманского уложения (782-792) стал на более правильный путь.
Постановления нашего законодательства крайне неудовлетворительны[77]. Во 1, оно смешивает придаточные вещи с принадлежностями, называя те и другие одинаково "принадлежностями". Вследствие этого юридическое положение обоих этих видов вещей приходится считать по нашему праву одинаковым. Во 2, в законе говорится только о недвижимости, словно движимость не может иметь принадлежностей. В 3, закон не дает общих правил, а старается - и по обыкновению неудачно - перечислить частные случаи. В 4, он впадает в противоречие с самим собой. Так, по ст. 386 фабрика, в качестве строения, - принадлежность земли, а по ст. 388 земля - принадлежность фабрики.
Применять такие постановления по их буквальному смыслу значило бы запутаться в нелепостях и противоречиях. Необходимо поэтому прибегнуть к логическому толкованию и аналогии.
Рассматривая ст. 386-392, а также 424-431 Х т. и принимая в соображение ст. 973-975 уст. гр. суд., в которых тоже указаны некоторые виды принадлежностей, можно убедиться, что наше законодательство, как было уже указано (см. введ., стр. 78), считает принадлежностями такие вещи, которые находятся в тесной органической, механической, юридической или экономической (хозяйственной) связи с главной вещью (84/75). В силу этого следует признать принадлежностями имения "экономический рогатый и домашний скот, запасы семян, продовольствие для экономий, машины и пр., в той мере, в какой это необходимо для правильной эксплуатации имения" (84/75). Наоборот, не имеет характера принадлежности товар в лавке, на фабрике, на базаре (71/597).
Закон не упоминает о принадлежностях движимости. Но принцип, лежащий в основе деления вещей на главные и принадлежностные, не зависит от их способности к перемещению: между движимыми вещами тоже может быть связь органическая (растение и вазон), механическая (скрипка и струны), юридическая (корабль и корабельная крепость; этот случай указан даже в законе: уст. торг., 166, 167) и хозяйственная (ключ и замок, швейная машина и иголки к ней). Следовательно, постановления закона о принадлежностях должны быть распространены по аналогии и на движимости.
Юридическое положение принадлежностей определяется по нашему праву положением главной вещи. Так, если земля родовая, то и выстроенное на ней здание становится родовым (Х, 399, п. 4); чья главная вещь, того и принадлежность (Х, 424 - 431); незаконный владелец, возвращая имение настоящему собственнику, обязан возвратить и все принадлежности, приращения и доходы (Х, 620, 622 и сл.). На этом же основании нужно признать, что здания, лес, стоящий на корню урожай и все иные принадлежности земли считаются собственностью хозяина, пока противное не доказано особыми актами (81/113; 80/192; 74/136; 76/150; 73/1180 и 1387 и др.); что неуказание в описи построек, возведенных на продаваемой с публичного торга земле, не исключает права собственности покупателя на эти постройки (80/192); что движимые принадлежности считаются недвижимостью, пока не отделены от главной вещи (82/59, 80/265, 78/216); что полы, двери, окна, печи и пр. составляют, в качестве принадлежностей, собственность хозяина дома, если по судебному приговору или по договору не признаны собственностью другого лица (89/65); что строения, находящиеся на заложенной земле, считаются, в качестве ее принадлежности, обеспечением закладной (92/54).
Индивидуально-определенные и заменимые. Заключая сделку относительно какой-либо вещи, можно определить последнюю либо по ее родовым признакам (напр., дом, лошадь), либо по индивидуальным (именно данный дом, данная лошадь). В первом случае вещь наз. родовой или заменимой, т.е. допускающей замену другим экземпляром того же рода, а во втором - индивидуально-определенной.
Каждой почти вещи, за редкими исключениями, может быть придано по желанию сторон значение индивидуальной или заменимой. Однако некоторые виды вещей обыкновенно употребляются в гражданском обороте в качестве заменимых. Таковы все предметы, определяемые весом, мерой и числом (напр., мука, материи, жидкости, деньги). Их индивидуальность не имеет никакого значения. Кто покупает голову сахара, тому неважно, чтобы ему прислали именно ту, которую он видел в лавке; он согласится принять любую, лишь бы она была требуемого веса и качества. Поэтому, если кто-либо желает придать подобной заменимой вещи значение индивидуальной, он должен это особо оговорить при сделке. Иначе, а также в случае сомнения ее следует считать заменимой ввиду ее обычного свойства в обороте.
Юридическое значение заменимости вещей состоит в следующем:
1) Предметом вещных прав могут быть только вещи индивидуально-определенные, предметом же обязательств - и родовые. Так, нельзя иметь права собственности на лошадь вообще, но можно обязаться доставить другому лицу лошадь, не определяя, какую именно.
2) Различие между незаменимыми и заменимыми вещами обусловливает разницу между договорами ссуды и займа: первый возможен относительно индивидуально-определенных вещей, второй - относительно родовых.
3) Если предмет сделки уничтожается, то юридические последствия будут неодинаковы, смотря по тому, была ли предметом вещь заменимая или незаменимая, так как первую можно заменить другим экземпляром того же рода, а вторую нельзя. Это правило выражается афоризмом: род не может погибнуть (genus perire non potest).
Примечания:
[76] Они сведены Победоносцевым (Курс, т. I, § 11).
[77] Историко-догматический анализ их
сделал г. Савельев ("Юрид. Вестн.", 1877, N 11–12).
