Черепахин Б.Б. Труды по гражданскому праву
Попытка объяснить приобретение права собственности от неуправомоченного отчуждателя, исходя из мнимого (фингированного) правомочия последнего, восходит к первоначальной теоретической разработке этого вопроса в XVI-XVII веках.
Романисты при истолковании средневекового принципа "Hand muss Hand wahren"[304] натолкнулись на теоретические затруднения в объяснении недопущения виндикации вещи, приобретенной от ссудополучателя и других лиц, которым эту вещь так или иначе вверил собственник (в пользование, на хранение и т.п.). По мнению этих ученых, ссудополучатель приобретает не только владение, но и право собственности на ссуженную ему вещь (с обязанностью возврата таким образом не только владения, но и права собственности). Только этим путем они могли объяснить себе непререкаемость для ссудодателя (собственника) распоряжения ссудополучателя, отчуждившего вещь третьему лицу. О переносе на последнего права собственности вопрос непосредственно не разрешался. Уточнение правового положения приобретателя было достигнуто лишь много позднее.
Христофор Цобелий в своей книге, изданной в Лейпциге в 1598 г., о различиях права гражданского (римского) и права саксонского (с привлечением более ранних аналогичных исследований Людовика Факса и Бенедикта Рейнгарда) писал: "Ссуженной вещи владение и собственность по саксонскому праву переносится на ссудополучателя, иначе в общем праве"[305]. В пояснениях к этому положению Л. Факс писал: "По гражданскому праву на ссудополучателя ни владение, ни собственность не переносятся, но и то и другое остаются у ссудодателя-собственника. Это есть общее мнение, как свидетельствует Цоарец... Но по праву саксонцев установлено противное, как видно из текста Земского права (кн. 2, ст. 60), где сказано: если коммодатарий ссуженную ему вещь некоторому третьему продаст или иным каким-либо способом отчуждит, то сам ссудодатель-собственник не имеет никакого иска против того, кому произведено отчуждение ссуженной вещи, но ему надлежит искать с коммодатария. Отсюда ясно, что по этому (саксонскому) праву собственность и владение переносятся на коммодатария, из-за чего самому собственнику не дается виндикация своей вещи, переданной другому лицу". В подтверждение своих рассуждений Л. Факс ссылается на Матвея Везембека (1565) и Иоганна Шнейдевина и указывает, что и применительно к гражданскому (римскому) праву Андрей Альциат (итальянский юрист, род. в 1492 г., ум. в 1550 г.) в своих Парадоксах считал, что на коммодатария переносится право собственности, но его точка зрения не была принята.
Таким образом, Хр. Цобелий и Л. Факс искали объяснения изучаемого правового явления в правомочиях коммодатария, отчуждившего ссуженную ему вещь. Исходя из того, что отчуждать вещь имеет право собственник, они видели единственный выход в наделении отчуждателя-коммодатария правом собственности вопреки здравому смыслу. Понятно, что от этого и правило "Hand muss Hand wahren" казалось им лишенным всякого разумного и справедливого основания. Почти дословно те же рассуждения у Матвея Колера[306].
Так же рассуждает Бенедикт Карпцов[307], который в свою очередь ссылается на М. Колера, Л. Факса, Иоганна Шнейдевина и М. Ве-зембека.
Эта точка зрения отвергается авторами, изучавшими в благожелательном смысле правило "Н.m.Н.w.".
* * *
Другие авторы отказываются видеть объяснение добросовестного приобретения от неуправомоченного отчуждателя ни в "праве собственности" несобственника, ни вообще в его легитимации или правомочии на отчуждение. Так, например, категорически высказываются против признания правовой власти, правомочия, даже легитимации неуправомоченного отчуждателя Ф. Регельсбергер[308] и Г. Мейер[309]. Последний правильно считает, что следует избегать даже самого термина "легитимация", так как он способен ввести в заблуждение, вызвать представление о правомерности, законности поведения такого отчуждателя.
Они и их единомышленники исходят из факта допущения законом приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя и стремятся дать соответствующим нормам разумное объяснение. Последнее они находят в субъективных свойствах приобретателя (его добросовестности) и в объективных соображениях целесообразности (защиты интересов оборота).
Много внимания этому вопросу уделял еще в XVII веке Давид Мевий[310], который в третьей части своего комментария на любекское право (стр. 92195 и след.) отрицает необходимую связь принципа "H.w.Н." переносом права собственности от коммоданта к коммодатарию. Он дает объяснение этого принципа, исходя из интересов и субъективных свойств третьего добросовестного приобретателя и, особенно, из интересов оборота. Интересны рассуждения по этому вопросу Генриха Христиана Вульфа[311], который, очевидно, подытожил основные высказывания германистов того времени.
Этот автор категорически возражает против объяснения добросовестного приобретения от несобственника на основе принципа "Н.m.Н.w." тем, что ссудополучателю будто бы передается ссудодателем право собственности на ссуженную ему вещь. По его мнению, слова закона (пересм. любекское право) "...если случится, что тот, кому ссужена или доверена вещь, ее продаст и т.п." следует понимать в смысле фактического отчуждения, а не отчуждения по праву, так что тот, кто таким образом добросовестно приобретает переданную ему вещь, защищен не волею и властью отчуждателя (ссудополучателя), но помощью закона, и его защищает его добросовестность. Несколько ниже Вульф замечает: "Добросовестность имеет здесь большой вес"[312].
Таким образом, уже в конце XVII в. была подвергнута уничтожающей критике попытка объяснения приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя наличием особого права на это отчуждение. Было показано, что в этих случаях факт отчуждения, не опирающийся на правомочие отчуждателя, приводит к приобретению в силу прямого указания закона, учитывающего именно эту добросовестность и защищающего интересы оборота. Этим узаконяется в интересах третьего добросовестного приобретателя известное разумное доверие к видимости права.
Интересно сопоставить позицию Вульфа с выше приведенными высказываниями Тура и сторонников теории первоначального приобретения, сосредоточивающими внимание на личности приобретателя и интересах оборота.
Наряду с распространенным в литературе правильным взглядом на юридическую конструкцию добросовестного приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя, как приобретения первоначального (без правопреемства), но двустороннего (при помощи двусторонней приобретательной сделки), имеются теории не только первоначального, но и одностороннего приобретения при помощи одностороннего приобретательного акта. Эти теории, как отмечено выше, более соответствуют французскому, а также японскому законодательству.
Такова, например, теория завладения, выдвинутая Дельвинкуром[313]. Этот автор считает, что в приобретении вещи от неуправомоченного отчуждателя основное значение имеет добросовестное приобретение владения, что существенна не передача, а именно оккупация вещи.
Некоторые авторы, например, Карлин[314], Васьковский[315], считают, что это приобретение происходит путем квалифицированного завладения, понимая под этим завладение при наличии других элементов фактического состава. Смысл этой теории становится ясен из того отграничения, которое автор проводит от приобретения по давности владения. Он считает, что различие проходит в том, что для давностного приобретения требуется владение как более или менее длительное состояние, а для добросовестного приобретения от неуправомоченного отчуждателя - завладение как известный моментальный акт.
К односторонним теориям относится также теория моментальной давности, получившая наибольшее распространение во французской литературе гражданского права[316].
В обоснование этой теории приводят следующие соображения:
1) Нахождение статей 2279 и 2280 Французского гражд. кодекса в разделе о давности и в подразделе главы о некоторых специальных сроках давности.
2) В кутюмах были самые различные сроки давности.
3) Статья 2279 говорит о давностном приобретении вещи, купленной у поклажепринимателя.
Эта теория, как и теория квалифицированного завладения, правильно подчеркивает отдельные весьма существенные элементы фактического состава изучаемого способа приобретения права собственности, но она не охватывает этот фактический состав в целом.
Доводы, приводимые в ее обоснование, или недостаточны, или даже просто несостоятельны. Местонахождение статьи в кодексе, конечно, имеет значение, но само по себе оно недостаточно, так как оно действительно показывает лишь связь данной нормы с исковой давностью и родство ее с приобретательной давностью, но не решает юридической природы данного способа приобретения. Наличие различных сроков давности не дает основания усматривать давность там, где вовсе не требуется истечения срока. Третий довод содержит в себе petitio principii[317].
Конечно, если юридическую конструкцию считать самоцелью, то можно признать давность и там, где срок будет равен нулю, но тогда нет смысла называть это давностью, хотя бы в остальном было полное совпадение фактических составов приобретения права собственности. Это равносильно тому, чтобы считать куплей-продажей дарение, сведя цену до нуля.
В остальном теория моментальной давности имеет положительное значение, так как она правильно оттенила сходство этих фактических составов и проанализировала состав добросовестного приобретения от неуправомоченого отчуждателя[318].
Примыкают к теориям одностороннего приобретения теория приобретения ex lege и теория законной презумпции, высказанные во французской литературе.
Теория приобретения ех lege развита, в частности, у А. Колена и Г.Капитана[319]. Критика этой теории не требует пространных рассуждений. Нормы объективного права, в частности закон, являются основанием всяких правовых последствий. Для выяснения юридической природы изучаемого приобретения права собственности недостаточно сказать, что оно основано на законе. Необходимо выяснить, с каким фактическим составом закон связывает в данном случае приобретение права собственности. Только анализ фактического состава раскрывает так называемую юридическую природу этого приобретения, а этого анализа теория приобретения ех lege не дает[320].
Теория законной или неопровержимой презумпции дана, в частности, Ф. Лораном и М. Пляниолем[320]. Эта теория идет не многим далее предыдущей в деле раскрытия юридической природы приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя. Она рассматривает вопрос только в плоскости ограничений виндикации с процессуальной стороны. Юридической природы изучаемого способа приобретения права собственности она не раскрывает.
Следует признать, что одни теории одностороннего приобретения не раскрывают вообще юридической природы приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя (теория приобретения ех lege, теория неопровержимой презумпции), другие - представляют собой недоразвившиеся, недосказанные теории двустороннего приобретения (теория квалифицированного завладения, теория моментальной давности). Лишь одна чистая теория завладения может быть признана в точном смысле слова теорией одностороннего приобретения.
Таким образом, добросовестное приобретение права собственности от неуправомоченного отчуждателя является первоначальным способом приобретения, т.е. не основанным на правопреемстве. Вместе с тем почти по всем законодательствам оно является двусторонним, поскольку к его фактическому составу относится двухсторонняя отчуждательно-приобретательная сделка. Следует решительно отвергнуть попытки объяснения этого приобретения как производного - с одной стороны, и для большинства законодательств как одностороннего - с другой.
II. ОБОСНОВАНИЕ ДОБРОСОВЕСТНОГО ПРИОБРЕТЕНИЯ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ ОТ НЕУПРАВОМОЧЕННОГО ОТЧУЖДАТЕЛЯ
В науке гражданского права выдвинут ряд теоретических попыток единого обоснования случаев приобретения права от лица, не управомоченного на его предоставление. В частности, в этом отношении уделено особое внимание добросовестному приобретению права собственности от неуправомоченного отчуждателя.
1. Взгляды противников добросовестного приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя
Разумеется, все попытки обоснования добросовестного приобретения права собственности от неуправомоченного лица исходят от сторонников допущения такого приобретения. Между тем и в современной науке гражданского права есть сторонники римского принципа абсолютной (неограниченной) виндикации, а следовательно противники приобретения права от неуправомоченного лица в ущерб прежнему законному правообладателю.
Призыв к осторожности в вопросе предоставления прав добросовестному приобретателю права собственности от неуправомоченного отчуждателя в ущерб бывшему собственнику мы находим у Л. Петражицкого[321], который писал:
"Все эти и тому подобные искусственные меры политики обращения сопряжены с более или менее тяжелыми жертвами с точки зрения экономически и этически здорового распределения. Все они влекут за собой опасность случайного лишения имущества для ни в чем не повинных граждан и создают почву и мотивы для случайного обогащения и корыстных и бесчестных злоупотреблений.
Поэтому цивильная политика должна к ним относиться с большим принципиальным скептицизмом и бережливостью".
В частности, Л. Петражицкий категорически возражает против распространения принципа "Н. w. Н." на безвозмездные сделки[322].
Резкий и весьма своеобразный выпад против принципа защиты добросовестного приобретателя мы находим у П. Соколовского[323], который, осуждая ст. 306 Общегерманского торг. уложения, говорит: "Во имя свободы и несвязанности товарообмена не останавливаются перед прямым нарушением самих жизненных интересов собственности. Сознательное или небрежное приобретение похищенных имуществ получает неслыханным образом покровительство (благоприятствование). Все покрывает мраком водоворот оборота, и над пострадавшим лишь смеются, что его надули вор и его умышленные или небрежные укрыватели", и дальше следует патетическое восклицание: "...Это предательство Иуды, которое это законодательство, находящееся под влиянием Манчестерской школы, совершает по отношению к устойчивости наших правовых понятий. Под предлогом их охраны они будут погребены и уничтожены. Тогда уж лучше открытая борьба социализма с его радикальными, но честными требованиями".
С той же точки зрения высказывается Антон Менгер[324]. Он считает, что в законодательствах современных культурных государств весьма неблагополучно обстоит дело с вопросом о неприкосновенности частной собственности (стр. 118). По мнению А. Менгера "...нeпpикoc-нoвeннocть чacтнoй coбственности вовсе не считается ненарушимым догматом в кругу состоятельных классов... гражданское право руководствуется в этом отношении в самых широких размерах соображениями о целесообразности. Прочность недвижимой собственности по проекту (эта книга посвящена разбору проекта Германского гражданского уложения) отдается всецело в жертву непреложному доверию к крепостным книгам... Лицо, за которым внесена на основании противозаконного передаточного акта какая-нибудь собственность или за которым укреплено на основании какого-нибудь подложного документа то или другое вещное право, может баз дальнейших разговоров передать это "право" на законном основании какому угодно приобретателю".
"Еще более сильный удар наносит проект праву собственности на движимое имущество..."
Соответствующие нормы проекта "заимствованы из германского права, но подверглись более подробной разработке только в новейших законодательствах, а в германском проекте они доведены... до самых своих крайних последствий. Римское право, которое действительно проистекает из частноправовых оснований, ни в коем случае не вводило подобных правовых положений, которые естественным образом должны внести в существующий имущественный строй зародыши противоречий и разложения".
В чем же заключаются эти "зародыши противоречий и разложений"? Менгер считает, что нормы, защищающие добросовестного приобретателя против собственника, "заключают в себе, если мы будем называть вещи их настоящими именами, непрерывную и достигающую обширных размеров конфискацию частной собственности ради обеспечения свободного перехода права собственноcти (разрядка моя. - Б.Ч.). В громадном числе случаев лишается своего имущества в пользу нового приобретателя собственник, ни в чем не повинный или виновный в ничтожном упущении, даже в том случае, если приобретатель провинился не меньше собственника или в чем-нибудь более важном".
В этом автор допускает фактическую ошибку, так как грубо небрежная "добросовестность" приобретателя движимости не признается добросовестностью ни в германском, ни в других современных законодательствах.
Далее автор утверждает, что "в правовой системе, действительно замыкающейся в кругу частноправовых идей, бесспорное пользование своим закономерно приобретенным частным правом есть такой интерес, который безусловно перевешивает все соображения об облегчении коммерческого обращения свободного перехода имуществ".
"В этих законоположениях, - заявляет автор, - я усматриваю победу коммерческого духа над существующим имущественным строем, торгового права над вещным правом".
В другом месте (стр. 38) автор, говоря о систематике проекта и самого Германского гражданского уложения, полагает, что "...распо-ложением своего материала, равно как и многочисленными другими особенностями... германский проект и примыкающее к нему в этом отношении гражданское уложение характеризуется как продукт эпохи господства коммерческих интересов, в течение которой внимание к выгодам купеческого класса перевешивает даже заботы о владельцах частной собственности".
Дальше (стр. 121 и след.) автор замечает: "...Против пролетария, отданного в жертву нищете, пользуются как щитом святостью и неприкосновенностью права собственности; но тут в глубине гражданского кодекса нашли себе место такие узаконения, вследствие которых добросовестно приобретенная собственность подвергается более тяжелому стеснению, чем от когда-либо имевших место беззастенчивых конфискаций. Законоположения гражданского уложения подвергают все национальное богатство ограниченной известными рамками, но непрерывно действующей экспроприации ради обеспечения свободы торгового оборота"[325].
Таким образом, А. Менгер, П. Соколовскнй и Л. Петражицкий восстают против принципа "Н. w. H." с точки зрения интересов сложившегося распределения имущественных благ, интересов субъектов, обладающих наличным правом собственности на определенные объекты. Оборонительная позиция собственника нашла в этой критике защиты добросовестного приобретателя свое яркое выражение.
Примечания:
[304] Согласно этому принципу
собственник, вверивший свою вещь другому лицу в пользование, на хранение или
для другой цели, нe имел права истребовать эту вещь от третьего приобретателя.
Ему давалось право требования лишь против лица, нарушившего его доверие. Этот
принцип будет в дальнейшем обозначаться сокращенно: "Н.m.Н.w." или "Н.w.Н.".
[305] Christophori Zobellii.
Differentiae juris civilis et Saxonici in IV. partes, distributae et jam primum
in lucem editae. Quiblis Ictorum Dr. Ludovici Fachsii et Dr. Benedicti Reinhardi
Differentiae antehac excusae... in perpetua consonantia ita admistae sunt...
Lipsiae... 1598, Pars 2. diff. 32, n. 14 (p. 328, 329).
[306] Matthiaе Coleri. Decisiones
Germaniae… edita a Jacobo Schultes Elbing U. J. D... Ed secunda, Lipsiae, 1606
(Ed. prima 1603), p. 12–13.
[307] Benedict Carpzov. Jurisprudentia
forensis Romano-saxonica...Francoforti ad Moenum, 1638. Pars II, Const. 26,
Def. 5 (pag. 645).
[308] F. Regelsberger. Rechtserwerb
von Nichtsberechtigten, S. 356 ff., считает, что основанием приобретения является
добросовестность приобретателя, а не власть отчуждателя.
[309] Herbert Meyer. Publiziutsprinzip,
S. 95, солидаризируется с Регельсбергером.
[310] Davidi Mevii. Commentarii
in jus Lubecense, Pars III, Lipsiae, 1643, p. 92, 95 seq. Ср.Sam. Strykii. Specimen
Usus modernus Pandectarum, Ed. III, Halae Magdeburgicae, 1708–1710 (1-е изд.
1690), Continuatio, p. 5; Continuitio altera, p. 28–30; Joh. Gottl. Heinec cius,
Elementa juris Germanici.Tomus I, editio nova, Halae, 1736, Lib. II. § 361–370,
prec. 368.
[311] Heinricus Christianus
Wulff Lubecensis. Rationabilitatem canonis juris Lubecensis H.m.H. w..., Regiomonti
(Königsberg), 1698, § 43 et. 44, p. 26, 27.
[312] "....Non jure sed de facto
alienationem fecisse dicitur; ut ita qui rem bona tide accepit traditam, non
voluntate et potestate commodatarii sed assistentia Legis tutus fiat, eundemque
bona fides tueatur... Bona fides hic magnum pondus habet...".
[313] Delvincourt. Institutes
de droit civil francais, t. II., Paris, 1809.
[314] Gaston Carlin. Niemand
kann auf einem Auderen, S. 115, Ernst Immanuel Bekker. System des heutigen Pandektenrechts,
I. Bd. (1886), S. 109, полагал, что приобретение на основании AHGB (1861), статьи
306 и 307 происходит нe через Uebertragung, но cвоей собственной деятельностью
приобретатели. J. Kohler. Vertrag und Uebergabe. стр. 93.
[315] Е.В. Васьковский. Приобретение
движимости от несобственника, Ж. М. Ю., 1895 г., январь, стр. 66–94. Этот автор,
в частности, пишет: "... в число условий квалифицированного завладения необходимо
включить признак возмездности". Иначе: Carlin. цит. соч., стр. 124.
[316] В частности, G. Baudry-Lacantinerie.
Précis de droit civil, II éd., tome I. (1912), p. 850–856 и след.
Из старых авторов: Mаrcadé, Deinolombe и др.
[317] Gaston Carlin. цит. соч.,
стр. 107 и след. "Также не бывает давности без истечения времени, как воздуха
без кислорода". A. Colin et Capitant. Cours élémentaire de droit
civil francais, t. I. (4-е, éd.) 1923, p. 918; М. Planiol. Traité
élémentaire, 4-e éd. (1906), N 2494, P. 792; Planiol
et Ripert, 10-е éd. (1925), N 2494, p. 805; Aubry et Rau. Cours, 5-е
éd. t. II (1897), p. 144.
[318] F. Regelsberger. Rechtserwerb
vom Niсhtberiсhtigten, S. 372, считает, что французские юристы говорили о моментальной
приобретательной давности со значительно большим основанием, чем то принято
утверждать. Сам Регельсбергер считает, что так называемое приобретение от неуправомоченного
имеет родство с приобретением по давности.
[319] А. Colin et Н. Capitant.
Cours élémentaire, t. I, 4-е éd. (1923), p. 918.
[320] См. предыд. сноску, также
F. Laurent. Cours élémentaire, t. IV, 1881, N 710, p. 468.
[320] См. предыд. сноску, также
F. Laurent. Cours élémentaire, t. IV, 1881, N 710, p. 468.
[321] Л. Петражицкий. Права
добросовестного владельца на доходы, стр. 307 и след., примечание 1.
[322] Там же, стр. 310 и след.
Петражицкий считает принцип "Н.w.Н." непригодным для отношений деревенской жизни.
[323] Paul Sokolowskv. Die Philosophie
im Privatrecht, I (1902), S. 197.
[324] Антон Менгер. Гражданское
право и неимущие классы населения, стр. 38, 118–122.
[325] М. Wellspacher. Das Vertrauen
auf äussere Tatbestände, 1906, s. IX, приводя эти возражения А. Менгера,
пишет: "Я полагаю, что национальное богатство подобные экспроприации на благо
устойчивости оборота очень легко может вынести и уже с давнего времени выносит
без заметного вреда. То, что будет взято у прочности собственности с
одной стороны, будет ей возвращено с другой стороны. "Устойчивость оборота"
не является отграниченной от национального богатства посторонней величиной...".
