Энгельман И.Е. О давности по русскому гражданскому праву: историко-догматическое исследование
В сочинении г. Энгельмана этот вопрос разработан весьма подробно в применении к искам из каждого договора в частности.
Иск об осуществлении права, присужденного или признанного судебным решением, начинает погашаться давностью со дня обнародования решения. Если же за этим временем последовали какие-либо действия, имевшие целью приведение решения в исполнение, то - со дня совершения этих действий, состояли ли они в распоряжениях или переписке самого суда или в просьбе заинтересованной стороны об исполнении решения.
Возникший в означенный выше момент времени и существующий затем в качестве конкретного иск погашается давностью, когда истек срок его существованию. Общий срок земской давности, как в недвижимых, так и в движимых имуществах, полагается десятилетний, но существуют и более короткие исковые сроки, например однолетний, со дня завладения, для иска о приплоде животных, находящихся в чужом владении; двухлетний, со дня публикации о кораблекрушении, для иска о выдаче спасенных от потопления вещей за узаконенное вознаграждение: шестилетний, со дня смерти наследодателя, для истребования наследником капиталов, положенных наследодателем в сохранную казну; девятилетний для требований о выдаче вещей, отданных русскими подданными на сохранение при миссии или консульстве в Персии.
От этих давностных сроков автор отличает сроки преклюзивные, которые представляются в двух видах. Одни из них устраняют применение давности, другие, напротив, существуют совместно с ней, с особенным значением. К первому классу автор относит, например: трехлетний срок для выкупа родовых имуществ; однолетний для просьб о пределе наследства, со дня утверждения первого раздела; десятинедельный, по старому судопроизводству, или шестимесячный, по новому, для просьб о восстановлении нарушенного владения; однолетний или двухгодичный для прошений о суде по форме.
Ко второму классу принадлежат: 1) Срок не более девятимесячного для предъявления кредиторами долговых обязательств несостоятельного должника, по открытии конкурса. Он имеет то значение, что пропустившие этот срок верители лишаются права на получение равномерного удовлетворения из той общей массы имения должника, которая поступила уже в раздел между заимодавцами, предъявившими в конкурсе требования свои в назначенный срок. Но их требование против должника не погашается пропущением этого срока, а только по истечении общей земской давности. 2) Двухгодичный срок для оспаривания купчей крепости, который, впрочем, обыкновенно не соблюдается на практике. 3) Теряется сила вексельного права, но не сила долгового обязательства, если бессрочный вексель не протестован в течение 12 месяцев или если срочный вексель или и бессрочный, своевременно протестованный, не представлен ко взысканию в течение двух лет считая со дня просрочки или протеста.
Наличность известных обстоятельств может препятствовать как начатию, так и продолжению давности, даже когда имеются налицо все предположения ее. В отношении к начавшейся давности эти препятствия или только приостанавливают ее течение, отодвигают продолжение ее, не уничтожая ее за время от ее начатия и до наступления такого препятствия, или же прерывают ее, совершенно уничтожают начавшуюся давность, так что по устранении такого препятствия давность уже не продолжается, а может только начаться вновь.
Приостановление давности имеет место: 1) Для исков лиц недееспособных, как-то: малолетних, несовершеннолетних, страждущих душевными болезнями и глухонемых, пока эти лица находятся под опекой или попечительством; по прекращении этого отношения они имеют право предъявить иск в течение всего периода времени, еще оставшегося до конца давностного срока при начале приостановления давности. Если этот остающийся период менее 2 лет, то на вчинание иска им предоставляется 2 года. 2) Для исков лиц, состоящих в плену или на службе в заграничных походах, если по поводу войны особо была объявлена отсрочка давности для военных чинов. 3) Приостановка давности может наступить в случае совершенного остановления судебной расправы во время заразы, нашествия неприятеля и т.п., потому что в таких случаях невозможен перерыв давности предъявлением иска.
Перерыв давности может произойти: 1) Чрез признание права управомоченного к иску лица со стороны того, в чью пользу течет давность. Признание может быть прямое и молчаливое, или косвенное, и может быть выражено объяснением пред судом, платежом процентов, частичной уплатой долга или выполнением части обязанностей, принятых на себя контрагентом, выдачей нового акта обязательства, установлением поручительства или залога в обеспечение обязательства, - вообще такими действиями, в которых прямо или косвенно содержится признание права. 2) Чрез потерю владения вследствие утраченной детенции или содержания вещи в своем непосредственном обладании, если притом владелец не предъявил в узаконенный срок просьбы о восстановлении нарушенного владения, потому что в противном случае давность не прерывается. 3) Чрез предъявление иска, т.е. подачу искового прошения в установленном порядке. Притом прошение должно быть не только подано, но и принято; прошения, возвращенные по законным основаниям просителю, не прерывают давности, а потому в таком случае истец должен подать новое прошение до истечения давностного срока, если это возможно. Может случиться, что срок на подачу нового прошения будет пропущен вследствие проволочки в возвращении прежнего прошения. Закон не дает в этом случае истцу права на восстановление срока, хотя справедливость и требует этого. Прошение должно быть подано в компетентное место; в противном случае оно не прерывает давности. Впрочем, если некомпетентное учреждение приняло дело к своему разбирательству или замедлило возвращением прошения или документов, к нему приложенных, то по справедливости может быть предоставлено истцу право на восстановление срока чрез посредство суда.
Исполнившаяся давность обнаруживает известное влияние на юридические отношения между управомоченным к иску лицом и тем, против кого иск мог быть направлен. Действие давности означается в законах следующим образом: иск уничтожается (ст. 213 Зак. о суд.), право вчинания тяжб и исков теряется (ст. 226 Зак. о суд.), договор прекращается (ст. 1549 Зак. Гражд.), теряется самое право, как обязательственное, так и вещное (ст. 692 и 694 Зак. Гражд.), а также право на наследство (ст. 1246, 1242 Зак. Гражд.). Таким образом, хотя русское законодательство знает одну только исковую давность, но действие ее состоит в уничтожении самого права, а не только иска. Прежде управомоченное лицо, коего право подверглось влиянию давности, теряет не только иск, т.е. средство к принудительному осуществлению права, но и самое право. Даже если бы он потом каким-либо образом снова вступил фактически в пользование своим правом, и это ему нисколько не поможет, так как само право его уничтожено. Суд должен отказать ему на основании давности даже в том случае, если он не приобрел это право, как теперь чужое для него, каким-либо законным способом, например по новой давности. В законе ясно говорится, что так называемое молчаливое признание погасшего по давности права со стороны лица обязанного не связывает последнего. Именно: в ст. 220 Зак. о суд. постановлено, что если должник уплачивал часть долга, а контрагент выполнял часть принятой на себя обязанности и после назначенного в договоре срока, то началом давности считается первый день после того, в который сделана последняя уплата или выполнение обязанности, если притом будут доказательства, что уплата или выполнение обязанности произведены действительно до истечения давности. Отсюда необходимо заключить, что если такое частичное исполнение последовало по истечении давностного срока, то оно не считается признанием обязательства, уничтоженного давностью. Таким образом, уплаченная по исполнении давности сумма может быть истребована обратно судебным порядком.
Из приведенных выше статей очевидно, что русское законодательство не делает никакого различия между обязательственными и вещными правами в отношении к давности. Вещное право и иск, на нем основанный, совершенно покрываются одно другим по русскому законодательству. С потерей иска связана потеря вещного права точно так же, как и в договорном праве.
Обязательственное право, совпадающее и по своему существу с иском, уничтожается давностью совершенно и вполне. Не только прекращается обязанность, ему соответствовавшая, но и самое право перестает существовать, исчезает из числа юридических отношений.
Иначе при праве собственности. Вследствие давности иска об этом праве имущество перестает состоять в собственности бывшего хозяина. Он не имеет теперь никакого притязания к этой вещи. Вместе с иском уничтожилось и его право, которое и переходит вследствие того к лицу, против коего он потерял свой иск по давности, так что владение этого лица превращается в право собственности. Хотя это право и совершенно потеряно прежним собственником, однако оно в отношении к данной вещи существует и после того, как существовало прежде, оно не исчезло из числа правовых отношений.
Что касается сервитутов и права пользования, то они давностью просто прекращаются; о переходе же их к собственнику служащего имения не может быть речи. Сервитут существует только как отдельное от собственности право. Если теперь собственник выполняет те действия, которые принадлежали по сервитуту другому лицу, то он осуществляет уже не сервитут, а действует в качестве собственника.
Закладное право относит автор к правам обязательственным, так как вещный характер его признан в русском законодательстве только по уставам отдельных банков. А потому право это должно, по мнению его, погашаться давностью точно так же, как обязательственное право.
Давность иска о наследстве уничтожает как право на признание наследником, так и право на истребование или получение вещей, принадлежащих к составу наследства. Но по исполнении давности не теряются для лица права семейственные, как не подлежащие давности.
Наконец, судебные решения теряют свою силу касательно тех отношений, которые должны были регулироваться ими, но остаются как отвлеченные положения, которыми может быть изъясняем смысл закона.
Несмотря на столь решительные последствия давности по русскому праву, несмотря на то, что вследствие ее приобретаются вещные права, нельзя считать ее приобретательной в техническом смысле этого слова. Напротив, весь строй института давности в русском праве есть исковой. Как мы видели выше, исходный пункт давностного срока есть образование конкретного иска. К этому началу сводится давность всех вообще исков, например о праве собственности, о праве в чужой вещи, о правах наследственных, обязательственных и об исполнении судебного решения. Давностное владение, признаки которого определены в ст. 533 Законов Гражданских, есть обстоятельство, основывающее иск собственника и таким образом вызывающее исковую давность. Оно не может быть почитаемо прямым способом приобретения права собственности, потому что закон не требует от владения правомерности, - оно может быть даже преступно как по своему основанию, например краже, так и в своем спокойном продолжении, обусловленном, например, длительным преступлением подлога, стачкой поверенного собственника с владельцем и т.п. Следовательно, из природы такого владения, как противного праву отношения, не может непосредственно вытекать право. Владение имеет только то значение, что вызывает иск о праве собственности и чрез посредство этого иска дает первый толчок исковой давности. Когда таким образом началась давность иска о праве собственности, то дальнейшее непрерывное продолжение владения в лице владельца и его юридических преемников необходимо потому, что иначе прервалось бы существование иска, направленного против владения и обусловленного им, и вследствие того прекратилось бы течение исковой давности в пользу бывшего владельца. Это исковое значение владения, как обстоятельства, основывающего иск о праве собственности, объясняет нам все признаки, которыми определено давностное владение в русском законодательстве. Владение должно быть независимым, юридическим, потому что содержание имущества по воле и в зависимости от хозяина не вызывает со стороны последнего иска. Иск, принадлежащий собственнику против всех и каждого, или, как называет его Виндшейд, абстрактный иск из права собственности, не может быть приведен в действие против содержателя вещи на основании права, уступленного самим же собственником.
Для продолжения давностного владения не требуется ненарушимой добросовестности владельца. В числе обстоятельств, прерывающих давность, мы встречаем только такие, которые прекращают существование иска на то время или на тот момент, в который случилось это обстоятельство. Всевозможные оглашения недобросовестности владельца и протесты против его владения с заявлением прав другого лица на данную вещь не прерывают давности, доколе не поступило в судебные места исковое прошение. В римском праве институт приобретательной давности (usucapio) представляет совершенно противоположные определения. Владение должно быть добросовестно и на законном основании. Об иске собственника против владельца римское право как бы не знает; весь институт основан не на исковой стороне отношения между собственником и владельцем, а на непосредственном правомерном отношении последнего к вещи. Поэтому даже вчинание иска о праве собственности и litiscontestatio не прерывают течения давности, так как они не производят никакой перемены в отношении владельца к вещи[43].
Наше законодательство, напротив, обращает все свое внимание на исковую сторону означенного отношения между собственником и владельцем. Поэтому хотя бы продолжение давностного владения и наполнило собой весь десятилетний период давностного срока, но если управомоченному к иску лицу по известным причинам предоставлено право приостановиться осуществлением иска, то последствия давности не наступают. Если смотреть на давность владения как на самостоятельный способ приобретения права собственности, на основании ст. 533 Законов Гражданских, то, как справедливо замечает профессор Куницын[44], можно прийти к мысли, что совершившееся десятилетнее спокойное, бесспорное и непрерывное владение имуществом в виде собственности обращается в право собственности и тогда, когда бы для вотчинника приостанавливалось течение давности исковой, так как малолетством и т.п. собственника не изменяется в существе своем требуемый законом и оказывающийся в действительности характер самого владения в руках владельца, а покровительствуемому законом лицу сохраняется лишь право начатия иска в течение известного времени и по миновании общего десятилетнего срока. Допуская же обращение десятилетнего провладения имуществом в право собственности и против лиц, изъемлемых от влияния давности исковой, надобно бы было допустить, с минования десятилетия владения за все время отдаления срока иска, существование отдельного права собственности на одно и то же имущество за двумя различными лицами - и за вотчинником, не потерявшим права на осуществление его в иске, и за лицом, десять лет провладевшим имуществом. Эти затруднения заставляют профессора Куницына искать убежища в предположении о необходимом будто бы соответствии и взаимодействии двух давностей - погасительной и приобретательной, тогда как на самом деле эти затруднения вовсе не существуют, если мы остановимся на понятии о давности владения как о давности вотчинного иска. В таком случае само собой понятно, что причины, приостанавливающие предъявление иска, приостанавливают и исковую давность. Объяснение до того просто, что сводится почти к тавтологии.
Вообще теория давности по русскому праву, как исковой, объединяет все условия и принадлежности этого института в одно стройное целое и разрешает многие спорные вопросы в этом учении. Доселе объединение давности владения и исковой основывалось на старой доктрине о давности как абстрактном понятии и о взаимодействии двух сторон его - погасительной и приобретательной давности. Взгляд на давность владения как на особый, самостоятельный институт повел наших юристов ко многим недоразумениям и разногласию по вопросам о качествах давностного владения, о спокойном характере его, о подобии его праву собственности и т.д., следовательно, о самом главном исходном пункте давности и применении ее[45], затем об отношении давности владения к исковой и т.п. Теория г. Энгельмана составляет простой и ясный ответ на эти недоразумения. Очевидно, что по предположениям и условиям давность по русскому праву есть исковая, и только исковая. С этой точки зрения и следует решать вопросы о свойствах давностного владения, о начале давности и т.д.
Что касается последствий давности, автор не рассматривает этого вопроса в подробности. Несомненно, что давность по русскому законодательству влечет за собой не только погашение иска, но и потерю права материального, и притом как вещного, так и обязательственного, и наследственного. Вследствие своего судебно-практического развития и процессуального сознания правовых отношений законодательство не различает здесь понятия о праве и о процессуальной форме права - иске. Коль скоро право утратило эту форму, коль скоро оно не может быть предъявлено в суд в виде искового требования или, быв предъявлено, не может подлежать удовлетворению, в таком случае и само право, даже вещное, представляется несуществующим, ничтожным. Законодательство не различает также и видов процессуальной формы права. Погашение иска уничтожает вместе с правом и все возражения, из него вытекающие, тогда как по началам теории возражения не подлежат давности[46]. Таким образом, например, должник, уплативший деньги верителю по исполнении давностного срока, имеет право требовать возвращения их как indebitum. Веритель не может отвести это требование возражением из обязательства. Точно так же за ним не остается и права на учет долга (compensatio).
Примечания:
[43] Перерыв производится
только потерей владения (usurpatio) и протестом, а по древнему праву символическим
civilis interruptio. Puchta, inst. 6-е изд., т. II, стр. 554. Ср.: Code
Nap. 2242-2248. - Блунчли. Deutsches Privatrecht. 3-е изд., § 62,
п. 3.
[44] "Ж. М. Ю.", т. XXII, стр. 499-503.
[45] Дело о Прокудино-Алексинской
лесной даче, напечатанное в 5-й и 6-й кн. "Ж. М. Ю." за нынейший год,
доказывает, что споры об этих вопросах на основаниях старой доктрины ведутся
и в новых судебных учреждениях.
[46] Lehrbuch der Pandekten
v. Arndts. 5-е изд., § 111, стр. 159 и сл.
