Энгельман И.Е. О давности по русскому гражданскому праву: историко-догматическое исследование
Разрешение вопроса о том, кто из общих владельцев дачи должен быть в потере от завладения части оной, кажется, не представит затруднений непреодолимых, если размежевание участвующих в общей даче будет основано, как это и следует, на действительном, продолжавшемся долгое время, бесспорном владении. Признание оного покажет, кто именно из участников в общей даче потерял чрез этот захват[454], и в сем случае должно, по общему началу давности, принять предположение, что последний из владельцев добровольно уступил захваченную у него часть из доли, причитавшейся ему в общем владении>.
В мотивах[455] далее говорится:
<По вопросу, чему отдать преимущество при недостатке других доказательств, межевым ли книгам и планам или давности спокойного владения, в отношении целых обмежеванных дач, министр юстиции в дополнение вышеизложенных своих отзывов присовокупил: споры о собственности производятся гражданским порядком и рассматриваются на основании тех прав и доказательств, коими ограждается или приобретается собственность. Споры о границах рассматриваются межевым порядков и решаются на основании правил, преподанных межевыми законами. Сообразно сим основаниям не должно быть производства межевым порядком о праве владения на целую дачу или о праве собственности на участок, поступивший к владельцу по законному перекреплению или по наследственному праву, но все дела о завладении чрез межу, при существовании или изглажении оной, подлежат, на основании действующих законов и сообразно межевой инструкции, разбору межевым порядком. При подобном разбирательстве межевые книги составляют преимущественное доказательство, и в этом смысле обещано правительством, что утвержденные при генеральном межевании границы и основанные на утверждении оных права останутся навсегда неприкосновенными. Если бы границы утверждены были токмо на время генерального межевания, то следовало бы оное беспрестанно возобновлять, ибо каждое пространство между межами открывает путь к завладению; межи зарастают и могут быть легко изглажены. Возобновление их требует геометрических измерений и судебного удостоверения, а в малых участках границы означились одной бороздой, трижды проведенной. Твердость границ слабо защищается внешними или закрытыми признаками, но планы и описания дают средства к возобновлению сих признаков, и неизменность местоположения меж ограждается законом, с теми лишь изъятиями, кои могут быть последствием ошибочного измерения. Выдачи отдельных планов при отчуждении участников правительство не требовало, по невозможности определить с точностью пространство этих участков в дачах общего владения и потому, что составление подобных планов иногда не нужно по естественным урочищам, сопряжено с немалыми издержками и затруднительно по недостатку в землемерах. В случае спора о собственности, крепости, доказывающие право на оную, должны, без всякого сомнения, иметь преимущество перед планами и межевыми книгами, но если этим последним утверждается непоколебимость границ, то можно ли это относить только к времени генерального межевания? В таком случае землемер, возобновив старую межу без всякой для обеих сторон пользы, проведет новую по мере завладения, и тогда всякое завладение повлечет за собой пересочинение планов, всегда затруднительное и почти невозможное до внутреннего размежевания дач общего владения. Подобное постановление совершенно бы противоречило 2-му пункту XXXIII главы межевой инструкции[456], коим узаконено следующее: <К которому селению или пустоши данным от сего генерального межевания планом или сей и землемерам инструкциями прежних межеваний по данным планам все примежеванные к нему земли и урочища и всякие угодья вышеписанным образом к владению их на всегдашнее время утвердятся> и пр.
указом 1823 года[457] подтверждено, что в разборе споров о границах должно руководствоваться только положенными генеральным межеванием границами и выданными от межевых правительств планами и межевыми книгами, а если кто жаловаться будет, что соседственных, особо обмежеванных дач владельцы перешед за межу, утвержденную между ними по генеральному межеванию, сделали вновь завладение, то руководствоваться существующими на то особыми правилами, не нарушая отнюдь меж, утвержденных генеральным межеванием и межевыми правительствами. Особые правила, о которых упомянуто в сем указе, относятся до разбора споров между владельцами общей дачи, порядок разрешения коих объяснен в XXXIII главе межевой инструкции. В сих правилах, о соблюдении коих Сенатом сделано повсеместное подтверждение, предписано руководствоваться, впредь до специального подтверждения, писцовыми книгами и прежними планами, но относительно споров о завладении между соседственными дачами постановлено именно, что они разрешаются не гражданским, а межевым порядком, на основании межевых актов, а не другими какими крепостями>. Сими узаконениями не отнято у владельцев право отчуждать или приобретать отдельные участки дач посредством покупки, разделов и других прикреплений, но им преграждается возможность нарушать границы чрез владение, в том, без сомнения, убеждении, что подобное завладение, не основанное ни на каком документе и не огражденное законными признаками права на недвижимую собственность, не только трудно определить, но повело бы к уничтожению всех признаков поземельной собственности и к уничтожению всех благодетельных последствий генерального межевания. Известно, до какой степени виды владения с того времени изменились, сколько меж умышленно и не умышленно уничтожено, сколько живых урочищ изменилось и до какой степени раздробление имений, продажа их без поверки и описания, неудовлетворительное изложение и утрата крепостных актов затрудняют розыскания о пространстве и границах владения, приводимого обыкновенно в ясность и большую или меньшую определительность токмо посредством планов генерального межевания и подробности описания в межевых книгах.
По всем сим соображениям министр юстиции полагает:
1) что межи генерального межевания не могут быть уничтожены давностью владения;
2) что равным образом не могут быть разрушены давностью и права, соединенные с постановлением сих меж, права, заключающиеся в том именно, чтобы они определяли пространство владений и оставались навсегда бесспорными, и
3) что всякие споры о границах владения в дачах генерально обмежеванных должны разрешаться, в отношении окружности дачи, межевыми законами в доп. ст. 478 Свода Зак. Гражд.>.
к сему присовокуплено еще, что заключение сие вполне согласно и с основаниями, принятыми Государственным Советом в Высочайше утвержденном 8 апреля 1843 года мнении по делу коллежского регистратора Протопопова. В мнении этом сказано, что <не только разум, но и сами слова законов (ст. 579 и 580 Свод. меж. зак., изд. 1832 г., и ст. 715 и 716, изд. 1842 г.) ясно определяют, что тяжбы о целых дачах, хотя бы они и были обмежеваны, или о землях, не обойденных генеральной межой, подлежат вполне действию давности; но споры о поземельных захватах в чертах генерального межевания разрешаются единственно планами и межевыми книгами, без всяких обысков о древнем владении, бывшем до утверждения межей. Иначе сие и быть не может, ибо допустить возможность нарушения границ генерального межевания давностью завладения значило бы повергнуть поземельную собственность в первобытное неустройство, существовавшее до межевой инструкции 1766 г., когда пограничные споры разбирались не столько судебным производством, как драками на межах и другими насилиями. Тогда ни живые в крепостях урочища, ни описания смежности, ни известная мера, ни сами крепости не будут уже иметь своей силы; нужно одно лишь засвидетельствование о старинном владении сторонних людей, коих иногда нетрудно преклонить и к показаниям несправедливым. Напротив, единственно чрез соблюдение коренного основания по земельной собственности, то есть чрез признание границ генерального межевания непоколебимыми, могут быть предотвращены захваты и неминуемое их последствие - межевые разбирательства. При существовании общего и чресполосного владения и перепродаже из рук в руки прав на участки, окончательно не вымежеванные, подчинение права, основанного на генеральном межевании, праву давности повело бы к уничтожению последних признаков бесспорного владения, а вместе с тем, по мнению четырех членов, и к упадку в цене недвижимых имений, и в особенности продаваемых с публичного торга, потому что ни планы, ни описи не служили бы тогда надежным ручательством для покупателя, что он приобретает именно то, что в них содержится, а не то, что осталось от захватов, покрывшихся давностью>.
С другой стороны, ссылаясь на вышеизложенное мнение главноуправляющего вторым отделением и вследствие представленных им соображений, предложено было постановить:
<1) Межевые книги и планы должны быть принимаемы единственным доказательством к разрешению споров, относящихся собственно к границам обмежеванных дач, на которые они выданы.
2) В спорах о принадлежности как целой дачи, так и части оной может, сверх крепостных актов и судебных решений о переходе сей дачи или части ее после обмежевания в собственность другого, быть принимаемо в уважение доказанное по закону, в течение определенного срока давности продолжавшееся, действительное и спокойное владение на праве собственности. такое владение должно быть предпочитаемо, как доказательство, межевым планам и книгам, когда началось и продолжалось бесспорно после выдачи планов и книг>.
В изложенных соображениях проводятся два противоположных мнения.
По одному, генеральное межевание, при существенной неясности вотчинных прав, служило не только к разрешению дач между собой, но и к утверждению права владельцев. Утвержденные единожды межи должны служить вечным и неизменным признаком пространства дач и границ их, так что никакая дача не может без нового межевания ни увеличиться, ни уменьшиться в своем пространстве. По этому мнению допускалось приобретение давностью владения целого имения и следовало запретить приобретение давностью отдельных участков обмежеванной дачи.
На основании этого мнения предложено было принятие правил, заключающихся в нынешней 563-й статье 1-й части Х тома.
По другому мнению, в котором первое весьма справедливо окритиковано и в котором доказано противоречие такого правила с началами исковой давности, следовало строго различать дела межевые и дела вотчинные, и по последним допускать непременно и применение давности.
Из этих мнений последнее отвергнуто и принято первое, как видно из п. 5 мнения Государственного Совета от 23 апреля 1845 года[458] о силе и действии давности в отношении межевых актов. Здесь сказано:
<В отношении действия давности по спорам между целыми обмежеванными дачами Государственный Совет признал, что при существующем различии между спорами межевыми и гражданскими, если, с одной стороны, не должны быть производимы межевым порядком дела о праве владения на целую дачу или о праве собственности на участок, поступивший к владельцу по законному перекреплению или по наследственному праву, то, с другой - все дела о завладении чрез межу при существовании или по изглажении оной подлежат разбору межевым порядком, при котором межевые книги составляют преимущественное доказательство; в сем смысле обещано правительством, что утвержденные при генеральном межевании границы и основанные на утверждении оных права останутся навсегда неприкосновенными. В случае спора о праве собственности, крепости, доказывающие это, должны, без всякого сомнения, иметь преимущество перед планами и межевыми книгами; но споры о поземельных захватах в чертах генерального межевания разрешаются единственно планами и межевыми книгами, без всяких обысков о древнем владении, бывшем до утверждения межей. Иначе сие и быть не может, ибо допустить возможность нарушения границ генерального межевания давностью завладения значило бы повергнуть поземельную собственность в первобытное неустройство, существовавшее до межевой инструкции, когда пограничные споры разбирались не столько судебным производством, как драками на межах и другими насилиями. Тогда ни живые в крепостях урочища, ни описания смежности, ни известная мера, ни самые крепости не будут уже иметь своей силы; нужно одно лишь засвидетельствование о старинном владении сторонних людей, коих иногда нетрудно преклонить и к показаниям несправедливым. Напротив, единственно чрез соблюдение коренного основания поземельной собственности, т.е. чрез признание границ генерального межевания непоколебимыми, могут быть предотвращены захваты и неминуемое их последствие - межевые разбирательства. При существовании общего и чресполосного владения и перепродаже из рук в руки прав на участки, окончательно не вымежеванные, подчинение права, основанного на генеральном межевании, праву давности повело бы к уничтожению последних признаков бесспорного владения. Отступить от сих начал, столь ясно изложенных в мнении Государственного Совета по делу Протопопова, невозможно было бы без пересмотра вновь и означенного дела, разрешенного окончательно высочайшей властью. Вследствие сего Государственный Совет положил: в дополнение 478-й статьи Св. Зак. Гражд. постановить:
1) межи генерального межевания не могут быть уничтожены давностью владения;
2) равным образом не могут быть разрушены давностью и права, соединенные с постановлением сих меж, права, заключающиеся в том именно, чтобы они определяли пространство владений и оставались навсегда бесспорными, и
3) всякие споры о границах владения в дачах генерально обмеже-ванных должны разрешаться, в отношении окружности дачи, межевыми законами>.
Доводы эти сами по себе доказывают, что толкование ст. 563 ч. 1 т. Х, изд. 1857 г., принятое судебной практикой, одно соответствует тому намерению, с каким издан закон. Это подтверждается тем еще, что, принимая приведенное правило, отвергнуто было другое, выражающее собой, что межи не могут иметь никакого значения по спорам о праве собственности. Этим несомненно доказывается, что установлением правила, выраженного в 563-й статье, межевым актам приписано было значение доказательств о праве собственности.
Буквальным смыслом этой статьи исключается применение давности к отдельным участкам обмежеванного имения. Попытки доказывать, что не таков смысл 563-й статьи, должно признать неудачными.
Употребление в ст. 563 слова владений вместо дач указывает уже, что не говорится об окружности дачи независимо от лица владельца, но говорится о земле, владеемой известным лицом, принадлежащей известному лицу. Еще яснее сказано в следующем затем предложении: всякие споры о границах владения в дачах и т.д. Здесь, очевидно, границы владения означают не границы дач, а границы пространства, на которое распространяется право собственности известного лица.
Таким образом, мы видели, что толкование этого закона судебными местами соответствовало намерению, выраженному при издании его, хотя не соответствовало всему духу законодательства и прочим постановлениям его о давности.
Неправильность толкования этого закона судебными местами постарались доказывать тем, что если смысл этого закона действительно таков, каким представляется по редакции ст. 563, то отчего же все почти дела, в которых приходилось взвешивать силу давности владения, и в особенности основанного на законных актах, с силой межевых документов, возбуждали и возбуждают разногласие в высшей инстанции. Это явление, по нашему мнению, не объясняется неправильностью толкования 563-й статьи, но единственно неправильностью самого постановления, прямо противоречащего принятым у нас началам давности.
Но спрашивается, чем же объяснить принятие в 1845 году закона, столь резко противоречащего правилам нашего законодательства? По нашему мнению, это объясняется недостатком в нашем законодательстве учреждения usucapio. Этот недостаток особенно резко бросается в глаза по вопросу о действии давности по отношению к обмежеванным землям.
Весьма основательно чувствовалось, что не следует допускать приобретения земли давностью, когда владение ею началось очевидно недобросовестно, может быть, насилием. Не желая потворствовать незаконным завладениям, постарались устранять таковые изданием частного правила по отношению к тому случаю, где эта несправедливость резко бросалась в глаза. При этом, однако, упустили из виду, что подобные несообразности вытекают не из недостаточности того или другого частного правила, но от недостатка целого учреждения: usucapio, - и поэтому могли быть устраняемы только введением такого. Частное правило 1845 года о ненарушимости границ генерального межевания не могло достигнуть этой цели. Стоя особняком среди совершенно противоположного по характеру учреждения исковой давности, оно необходимо приходило в столкновение с ним и, не имея за собой необходимых условий для правильного действия, с своей стороны явилось несправедливым во многих случаях его применения. В особенности резко проявилось противоречие этого постановления с правилами о давности в том, что, ограждая собственника от завладения участка генерально обмеже-ванной дачи даже тогда, когда давностный владелец действовал добросовестно, оно не ограждало его против потери по давности права собственности на целую дачу, хотя бы ею завладели обманом или насилием.
Правило, принятое в 563-й статье, столь резко противоречило всему характеру нашего права, что, когда в 1850 году изданы были правила о судебном разбирательстве споров, возникающих при специальном межевании, в 16-й статье этого Положения[459] постановлено: дачи, кои при генеральном межевании утверждены были в единственное владение, но после того в них образовалось общее и даже чресполосное владение, разверстываются на основании общих законов вотчинного судопроизводства, по крепостям и давности.
Примечания:
[454] <Здесь разумеется
дача, в которой участники пользуются отдельными, хотя окончательно еще
неразмежеванными участками. В дачах же общих, в полном строгом смысле
сего слова, каковы суть: выгоны, общие пастбища и т.п. потеря какой-либо
части чрез давность, конечно, должна быть признаваема потерей для всех>.
[455] Стр. 32, п. 6.
[456] 1766 г. П. С. З.
N 12569.
[457] 12 апреля. П. С.
З. N 29421.
[458] 2-е П. С. З. N 18952.
[459] Т. Х, ч. 3, ст.
1158 изд. 1857 г., ст. 951 изд. 1893 г.
