Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Первая часть: Вотчинные права.
Третье заседание 5 мая 1862 г. оставляет у К.П. Победоносцева еще более гнетущее впечатление: "Опять поразил меня недостаток общих сведений в членах: замечания б.[ольшей] ч.[астью] относились к мелочам, к дополнению редакции к.[аким]-н.[ибудь] малозначащим словом; вглубь никто не шел и важные предметы проглатывались: все имело вид личный и случайный. [:] А непрактичность так велика, что, напр.[имер], требовали безусловной личной явки всех к суду, требовали, чтобы всякое действие суда и распоряжение председателя происходило в присутствии сторон и пр."[31]. Часто обедая у С. Зарудного, К.П. Победоносцев записывал впоследствии происходившие между ними разговоры: "Толковали - что за пустая история государств.[енной] реформы в России, и как тяжело толковать об азбуке, как о спорном вопросе. Дело это - жалкое дело"[32]. Характеризуя участников судебной реформы, в деятельности которых, по мнению К.П. Победоносцева, нет "ни малейшего признака разумного консерватизма", он пишет: "И все они теперь на том помешались, что "ставят себе памятники", принимая эти новые уставы. Как будто они разумеют что-нибудь"[33]. Очередное заседание Комиссии заставляет К.П. Победоносцева с сожалением восклицать: "Бледность знаний и юрид.[ических] идей поразительная. Бедная Россия! И вот кто тебя преобразовывает!"[34]. Таким образом, ближайшее знакомство с людьми, участвовавшими в подготовке судебной реформы, а также с правительственными приемами преобразований приводит К.П. Победоносцева к однозначному выводу: "В одном народе чуется сила мысли и действия. А наверху, в правительстве - страшно и подумать, что делается. Безумные и мальчишки нами правят - в их руках благо и честь России"[35].
Один из главных предметов критики К.П. Победоносцева в этот период составляла перспектива введения в России суда присяжных. В преддверии обсуждения данного вопроса в Комиссии К.П. Победоносцев помещает в прессе анонимные статьи, содержащие обстоятельную критику учреждения присяжных. К.П. Победоносцев предостерегает законодателя от догматического увлечения принципом участия народа в судопроизводстве, приводя в качестве печального примера Францию, где на учреждение присяжных "с самого начала привыкли смотреть как на учреждение политическое, как на ограждение свободы, которую так любит при всяком случае провозглашать и которою так мало пользуется Франция"[36]. Он убежден, что "нельзя обещать успеха учреждению присяжных там, где политическое, социальное и нравственное состояние народа не представляет ему надежной основы: где вследствие исторических причин распространилось между гражданами равнодушие к интересам правды и закона, и смысл законный развит в самой слабой степени"[37].
Вопрос о введении суда присяжных обсуждался на шестом заседании Соединенных департаментов Государственного совета 16 мая 1862 г., по поводу которого К.П. Победоносцев записывает в своем дневнике: "К удивлению, все хором запели похвалу учреждению присяжных. [:] Я думаю - нет. Опытов этих было много, и мы видим, что там, где эти опыты не удались, суд прис.[яжных] б.[ыл] отменен. [:] Однако и Панин кончил тем, что в настоящее время я вижу в этом лучшее средство к улучшению судов наших. Смысл его слов был: пожалуй, попробуем. [:] Итак, вожаки решили - быть суду присяжных. [:] Грустно сказать - менее чем в 20 минут, почти без обсуждения, разрешен был этот важнейший вопрос. Никто не коснулся практической стороны его, практических его условий. Какое жалкое зрелище - а молодые наши чиновники в восторге! Но мне все это очень жалко показалось"[38].
К.П. Победоносцев был одним из немногих деятелей судебной реформы, кто настаивал на сохранении в русском законодательстве института судебной присяги, являющейся, по его мнению, "последним, крайним признаком достоверности" свидетельских показаний, данных "во имя Бога и вечности"[39]. Аргументы, приводимые К.П. Победоносцевым в обоснование своего мнения, представляют интерес в связи с тем, что они демонстрируют столь характерное для консервативного правового мировоззрения требование нравственной обоснованности права, не исключая и такой его формы, как судебное решение, которое не должно основываться "на лживой правде человеческой"[40], но должно быть удостоверением "Божественной правды". Главный из предлагаемых К.П. Победоносцевым аргументов - соответствие присяги "психическим условиям природы человеческой"[41], определяющим свойством которой является "чувство религиозное и сознание ответственности за неправду не перед слепым правосудием человеческим: но перед всевидящим судом Божиим". Свидетельство, данное под присягой, получает доказательную силу потому, что дается "во имя Бога, во имя священнейшего, высшего интереса вечной жизни и вечного правосудия"[42].
Кроме того, присяга обосновывается К.П. Победоносцевым как традиционный институт русского законодательства, необходимо требуемый религиозным сознанием народа: "У нас ли в особенности, - пишет он, - позволительно законодателю придавать малую или второстепенную цену религиозному обряду присяги, у нас ли, где самое сильное, самое определенное чувство, связывающее народ, есть чувство религиозного единства, неразрывно слитое с сознанием единства национального?"[43]. Поэтому судебное решение, основанное на бесприсяжных показаниях, "станет соблазном в глазах народа... в котором... вся сфера понятий держится на религиозном представлении, служащем... коренным источником и безусловным мерилом правды". В конечном счете "совесть верующего человека... откажется признать судебное решение, основанное на бесприсяжных показаниях, и не перестанет протестовать против его правильности, сколько бы ни входило оно в законную силу"[44].
К.П. Победоносцев пытается убедить членов Комиссии в том, что "такое нововведение: было бы в высшей степени разрушительно для правосудия, резко и насильственно противоречило бы правам народным, религиозному чувству народному и подорвало бы в самом корне доверие к: самой власти судебной", в то время как "в настоящую минуту важнейший интерес законодательства состоит в том, чтобы упрочить, утвердить всеобщее доверие к суду"[45].
Однако аргументы К.П. Победоносцева не были приняты Комиссией и 15 февраля 1863 г. К.П. Победоносцев записывает в своем дневнике: ":сегодня взволновало меня письмо Книрима. Переделали - должно быть, по милости Зарудного, - решение о присяге свидетелей. Составилось большинство - свидетелей допрашивать без присяги. Решение, достойное ребят, а не взрослых людей. Можно ли после этого работать с ними!"[46].
К.П. Победоносцев также выступает против введения в русское законодательство принципа несменяемости судей, в котором он видел лишь очередное "отвлеченное" правило, несообразное с "экономией быта": "Начало несменяемости судей иначе, как по приговору суда, за преступления, едва ли может быть применено к нашим обстоятельствам". В числе таких обстоятельств К.П. Победоносцев отмечает прежде всего недостаток людей, "удовлетворяющих вполне всем требованиям судейского звания", из-за чего "нередко приходится назначать на места людей, не вполне удовлетворяющих этим требованиям... которых способность и достоинство только еще предполагаются, а не достоверно известны". Очевидно, что "в таком положении сделать судью несменяемым значило бы отнять у правительства способ поправить ошибку в назначении судьи"[47].
К числу самых "важных вопросов судопроизводства и судоустройства", которые предстояло разрешить в процессе законодательной подготовки судебной реформы, К.П. Победоносцев относит в своем лекционном курсе для студентов Московского университета "вопрос об отделении суда от власти... административной"[48]. Однако, констатируя необходимость разделения властей, К.П. Победоносцев подчеркивает относительность любого законодательного его оформления. Он полагает, что "только продолжительный опыт дает возможность уловить так часто колеблющиеся очертания границы, проводимой законом между этими двумя сопредельными... властями"[49]. К.П. Победоносцев прежде всего обращает внимание на второй аспект принципа разделения двух властей - на необходимость независимости административной власти от судебной, которого не учитывал, по его мнению, проект Устава гражданского судопроизводства.
И вновь представленные К.П. Победоносцевым аргументы не были приняты Комиссией, и он в конце 1863 г., "видя, что не урезонишь людей", "с отвращением бежал из Петербурга в Москву"[50] и вернулся к текущей сенатской работе и преподаванию в университете.
Тем не менее деятельность К.П. Победоносцева по подготовке судебной реформы была высоко оценена правительством, и "за отлично-усердную службу: и в награду особых неутомимых и полезных трудов: по составлению проектов законоположений, касающихся преобразования судебной части" ему было назначено императором "особое прибавочное жалованье по две тысячи рублей серебром в год"[51].
В этот же период, в первой половине 60-х годов, К.П. Победоносцев по приглашению графа С.Г. Строганова, которому тогда было поручено наблюдение за воспитанием царских детей, стал преподавать законоведение наследнику престола Николаю Александровичу и его брату великому князю Александру. К.П. Победоносцев сильно привязался к цесаревичу, которого летом 1863 г. он сопровождал в обязательном для наследника престола путешествии по России. О его теплом отношении к наследнику можно судить по его письму А.Ф. Тютчевой от 14 декабря 1864 г.: "Я своего в.[еликого] князя тоже люблю и все, что до него касается, меня трогает: в нем есть струны, которые могли бы зазвучать, есть цвет, который мог бы раскрыться: дай Бог только ему здоровья"[52].
В качестве преподавателя великих князей К.П. Победоносцев, в изложении которого они знакомились с историей и особенностями системы государственного управления в Империи, несомненно, способен был оказывать серьезное влияние на формирование их политического мировоззрения. Видимо, он сознательно ставил перед собой такую цель, понимая, что будущее направление внутренней политики России определяется уже сейчас - на уроках с наследником престола. Составленные самим К.П. Победоносцевым конспекты его лекций по русскому государственному и гражданскому праву хранятся ныне в Государственном архиве РФ и представляют большой интерес с точки зрения того, какие идеи он считал необходимым сообщить своим воспитанникам[53].
К.П. Победоносцев старался разъяснить наследнику понятие о самодержавии как о власти, действующей прежде всего законно, противоположной беззаконию личного управления, господствовавшему в России до Петра. В допетровской Руси, полагает К.П. Победоносцев, "верховная власть: искала себе орудий для управления в частном хозяйстве государей и управляла Государством как обширною вотчиной, на праве вотчинном". Это вотчинное, или приказное управление "лежало на обществе тяжелым бременем, совмещая в себе все недостатки личного управления, то есть произвол, беспорядки, взяточничество и безнаказанность"[54]. Петр же "верховной власти старался: придать характер государственный"[55]: "Он желал утвердить в России идею правительства, которая прежде совершенно терялась в личной власти. От распоряжений начальственных требуется законность, и повиновение обращается не к лицу, а к закону"[56]. К.П. Победоносцев не скрывал перед наследником своего критического отношения к царствованиям тех из его предков, во времена которых "личный элемент доверия получил перевес над государственным, и потому высшее управление, утратив характер государственного учрежденья, стало орудием и местом частных интриг"[57].
В обычае К.П. Победоносцева было обращаться к великим князьям в день их совершеннолетия со словом приветствия и напутствия. Так, в одном из таких писем к великому князю Сергею Александровичу (1857-1905) К.П. Победоносцев призывает его рассматривать свое положение как "долг" и "призвание", "возложенное Богом", и этот великий долг, "как бы ни казался он иногда тяжел", князь "не вправе снимать с себя", но должен постоянно помнить о том, что "со всяким словом и делом" его "связаны честь, достоинство и нравственная сила Императорского Дома". Он наставляет князя жить "своим умом и своим умением", и быть "независимым от чужой воли и чужого мнения": "Выше всего правило - делать всякое дело: большое и малое, добросовестно и вправду, то есть делать его самому, своим трудом, своей мыслью, своим интересом, своею ревностью". К.П. Победоносцев обращает внимание великого князя на важность выбора людей, объясняя ему, что "к Вам подойдут именно те люди, каких Вы захотите привлечь к себе, и Вы увидите добро, если станете искать его, увидите: зло и низость, если Вам покажется удобнее быть с мелкими и податливыми людьми". В заключение своего письма К.П. Победоносцев пишет: ":если Ваша жизнь проникнута будет сознанием Вашего положения и Вашего долга, если она будет:одухотворена:любовью к России, - она сама по себе послужит к утверждению драгоценнейшего нашего и Вашего блага - духовного единения народного с Царским Домом. [:] Напротив того, если бы Вы, полюбив больше всего наслаждение в жизни, распустили себя в одних выгодах, почестях и сладостях Вашего звания и забыли бы о долге, жизнь Ваша: была бы: грехом перед Богом, преступлением перед Государем, горем и соблазном для любви народной"[58].
Ранняя смерть любимого воспитанника К.П. Победоносцева цесаревича Николая Александровича 12 апреля 1865 г. стала для него тяжелым потрясением. Болью утраты он делится с А.Ф. Тютчевой: "О, какое горе, Анна Федоровна! Какое горькое и страшное горе! Какая тоска! Какая тьма напала на душу - всю светлую неделю прожил в агонии, от одной телеграммы до другой, и все еще таилась надежда, а сегодня страшная весть все унесла, все разорила - нет нашего милого цесаревича и всякую минуту его, точно живого, видишь перед собою. Кого и что оплакиваю, не умею сказать. Его ли молодую жизнь, его ли погибшую силу и счастье только что распустившееся, - или милое, дорогое свое отечество - одного не умею отделить от другого: Всем горько: но мы, знавшие его, всего сильнее чувствуем, что значит для всех потеря нашего царевича: Я верю, я чувствую всей душой: что этот час - роковой час в судьбах России. На него была надежда, и в каждом из нас, знавших его, эта надежда оживала тем более, чем темнее становился горизонт, чем сильнее стали напирать темные силы, чем безотраднее казалась обстановка судеб наших. На него была надежда - мы в нем видели противодействие, в нем искали другого полюса: И эту надежду Бог взял у нас. Что с нами будет? Да будет Его святая воля"[59].
Служебная карьера К.П. Победоносцева после 1865 г. сложилась так, что ему пришлось окончательно расстаться с Москвой и университетом и переехать в Петербург. После завершения работ по подготовке Судебных уставов К.П. Победоносцев, в ноябре 1863 г. назначенный обер-прокурором 8-го департамента Сената, продолжает свою службу в этом уже реформированном учреждении, с 1868 г. присутствуя в качестве сенатора в Гражданском кассационном департаменте. С августа 1865 и в продолжение 1866-1867 годов он преподает законоведение новому наследнику престола, его супруге, великой княгине Марии Феодоровне, и его брату великому князю Владимиру Александровичу.
Петербургская жизнь К.П. Победоносцеву не полюбилась. Вырванный из привычного для него московского круга общения К.П. Победоносцев находит отраду в переписке со своими московскими друзьями. В письме своему "приятелю" Б.Н. Чичерину от 15 октября 1868 г. К.П. Победоносцев признается: ":здешняя жизнь мне не по душе - все так измельчало на здешнем большом рынке:"[60]. "В Москву я рвусь мыслью, потому что там, в прошедшем, лежит мой досуг, моя свобода, и мир Хлебного переулка"[61], - вновь признается он Б.Н. Чичерину. И даже спустя продолжительное время К.П. Победоносцев так и не смог привыкнуть к Петербургу, характеризуя его в письме к С.А. Рачинскому от 30 июня 1882 г. как "бедлам и центр разврата на всю Россию": "В нем: концентрируются дурные соки отовсюду, ибо он - центр"[62].
Именно к этому времени, к середине 60-х годов, у К.П. Победоносцева формируется критическое отношение к царствованию Александра II, о чем свидетельствуют его письма к сестрам Тютчевым. Он пишет А.Ф. Тютчевой 14 декабря 1864 г.: "А нам здесь - не поверите, как надоели преобразования, как мы в них изверились, как хотелось на чем-нибудь остановиться, чтобы знать, наконец, какое колесо у нас вертится и на каком месте какой работник стоит. [:] И как часто на всем этом рынке проектов, во всем этом шуме дешевых и неглубоких восторгов вспоминаешь слова Иоанна "идолы у язычников - сребро и злато, дело рук человеческих. Очи имут и не видят, уши имут и не слышат, ноги имут и не ходят, язык имут и не говорят. Подобны им все, кто надеется на них и покланяется им." На этом рынке идольском кто встанет, кто появится крепкий, чтоб разбить кумира и провозгласить Бога истинного? У всякого идола - свои жрецы, которые и его и себя вместе с ним защищают"[63]. ":Все что я вижу, что совершается вокруг, гнетет душу. Вокруг совершается такой процесс разложения, что иной раз страх нападает на душу и хочется сказать: довольно. Что еще придется видеть, пережить и испытать в этом безумном, бессмысленном, пошлом мятеже человеческом"[64], - с горечью пишет К.П. Победоносцев Е.Ф. Тютчевой 18 октября 1866 г.
Примечания:
[31] Дневники К.П.
Победоносцева (1862–1866). Л. 12 об.
[32] Там же. Л. 5 об.
[33] Дневники К.П.
Победоносцева (1862–1866). Л. 20 об.
[34] Там же. Л. 41 об.
[35] Там же. Л. 45.
[36] [Победоносцев
К.П.] Современная летопись, Москва, 8-го
ноября // Современная летопись. М.,
1861. № 45. С. 9.
[37] Там же.
С. 8.
[38] Дневники К.П.
Победоносцева (1862–1866). Л. 14–14 об.
[39] Победоносцев
К.П. Письмо В.В. Григорьеву // ОР РНБ.
Ф. 608 (И.В. Помяловский). Оп. 1. Ед.
хр. 2532. Л. 4 об.
[40] Записка
о гражданском судопроизводстве (Составлена К. Победоносцевым
в декабре 1861 года) // Материалы по судебной реформе в России 1864
года. Т. 26: Замечания о развитии основных положений преобразования судебной
части. Ч. 6 (1861–1863). СПб., 1863. С. 30.
[41] Разногласия, последовавшие
в Гражданском отделении Комиссии при обсуждении проекта второй книги Устава
гражданского судопроизводства. О присяге тяжущегося (ст. 304). Возражение
Победоносцева // Там же. Т. 46: Работы Гражданского отделения Комиссии
по проекту Устава гражданского судопроизводства. Ч. 1. кн. 1–5 (30 ноября
1862 – 24 октября 1863). [СПб., 1864]. С. 77.
[42] Там же. С. 78.
[43] Записка о
гражданском судопроизводстве… С. 29.
[44] Победоносцев
К.П. Письмо В.В. Григорьеву. Л. 4, 4
об.
[45] Записка о
гражданском судопроизводстве… С. 29, 30.
[46] Дневники К.П.
Победоносцева (1862–1866). Л. 36 об.
[47] Победоносцев
К.П. Предварительные замечания о плане
и о главных основаниях Устава о
судоустройстве... С. 22.
[48] Гражданское
судопроизводство: Лекции проф. Победоносцева… С. 15.
[49] Победоносцев
К.П. Передовые статьи о судебной реформе
// Победоносцев К.П. Соч. С. 55.
[50] К.П. Победоносцев
и его корреспонденты: Письма и записки / С предисл. М.Н. Покровского.
Т. 1: В 2 полутомах. М.-Пг.: Государственное издательство, 1923. Полутом
2-й: Письма 1884–1894 гг. С. 485–486.
[51] Цит. по: Пешков
А.И. “Кто разоряет – мал во Царствии Христовом…” // Победоносцев
К.П. Соч. С. 5.
[52] Победоносцев
К.П. Письма к А.Ф. Аксаковой (ур. Тютчевой) (1864) // ОР РГБ. Ф. 230
(К.П. Победоносцев). К. 5273. Ед. хр. 2. Л. 12 об.
[53] Победоносцев
К.П. 1) Лекции по Русскому государственному праву, читанные Цесаревичу
Николаю Александровичу и Вел. Князю Александру Александровичу [после 1864
г.] // Государственный архив РФ (далее – ГА РФ). Ф. 728 (Коллекция документов
рукописного отделения библиотеки Зимнего Дворца). Оп. 1. Кн. 6. Ед. хр.
3132. Ч. 15. 82 л.; 2) Лекции по гражданскому праву, читанные в 1862 г.
Цесаревичу Николаю Александровичу // Там же. Ед. хр. 2725. 206 л.
[54] Победоносцев
К.П. Лекции по Русскому государственному праву… Л. 38 об.
[55] Там же. Л. 5.
[56] Победоносцев
К.П. Лекции по Русскому государственному праву… Л. 39.
[57] Там же. Л. 40.
[58] Победоносцев
К.П. Приветствие старого воспитателя великому князю в день его совершеннолетия
// Победоносцев К.П. Соч. С. 116–122.
[59] Цит. по: Готье
Ю.В. К.П. Победоносцев и наследник Александр Александрович (1865–1881).
С. 456.
[60] Победоносцев
К.П. Письма Б.Н. Чичерину (1864–1903). Л. 7.
[61] Там же. Л. 21 об.
[62] Письма к
С.А. Рачинскому // ОР РНБ. Ф. 631 (С.А. Рачинский). 1882. Январь-июль.
Л. 167.
[63] Победоносцев
К.П. Письма к А.Ф. Аксаковой (ур. Тютчевой) (1864). Л. 12 об.
[64] Победоносцев
К.П. Письма к Е.Ф. Тютчевой (1866) // ОР РГБ. Ф. 230 (К.П. Победоносцев).
К. 4408. Ед. хр. 1. Л. 6.
