Лунц Л.А. Деньги и денежные обязательства в гражданском праве
36. После октября 1917 г. продолжается выпуск государственных казначейских билетов образцов Царского и Временного Правительств и казначейских знаков. Засим декретом СНК от 16/II 1918 г. и постановлением НКФ от 30/V 1918 г. предписывается Государственному Банку выпустить в обращение облигации займа свободы не выше сторублевого достоинства, купоны государственных процентных бумаг сроком по 1/XII 1917 г., серии Государственного Казначейства всех достоинств и краткосрочные обязательства Государственного Казначейства сроком по 1/XI 1919 г. Все эти ценные бумаги принимаются в платеж по номиналу.
Декретом СНК от 4/II 1919 г. предоставляется Народному Банку выпускать в обращение денежные знаки под названием расчетных знаков РСФСР 1-, 2- и 3-рублевого достоинства. Декретом от 15 мая 1919 г. выпускаются новые кредитные билеты образца 1918 г. (в 1, 3, 5, 10, 25, 50, 100, 250, 500 и 1.000 руб.), причем мотивом изменения образца служит то, что "существующий образец совершенно не соответствует по своей форме началам нового государственно строя России". Однако старые денежные знаки сохраняют свою платежную силу, причем НКФ предоставляется назначить сроки и определить порядок изъятия их из обращения. Такое изъятие из обращения на самом деле последовало значительно позднее.
Декретом от 21/X 1919 г. выпускаются расчетные знаки РСФСР достоинством в 15, 30 и 60 руб. и кредитные билеты в 5.000 и 10.000 руб.; декретом от 4 марта 1920 г. - расчетные знаки РСФСР в 100, 250, 500, 1.000, 5.000 и 10.000 руб., которые также преследуют цель "дальнейшей замены обращающихся в стране денежных знаков различных образцов знаками, соответствующими по своему виду новым советским формам государственного строя России". Далее следовали декреты СНК: от 25/XI 1920 г. о выпуске денежных знаков под названием расчетных знаков в 1, 3, 5, 10, 25 и 50 руб.; от 16 июня 1921 г. о новых денежных знаках в 100, 200, 250, 500, 1.000, 5.000 и 10.000 руб. под названием расчетных знаков РСФСР; от 30 июля 1920 г., коим постановлено "в целях облегчения торгового и промышленного оборота" выпустить в обращение новые денежные знаки образца 1921 г. в 25.000, 50.000 и 100.000 руб.; от 5 и 15 сентября того же года: первый о расчетных знаках в 5 и 10 тысяч руб., второй - о выпуске срочных беспроцентных обязательств РСФСР.
Меняется образец, меняется внешний вид знака, вводятся новые названия денежных знаков, увеличивается (ввиду обесценения денег) достоинство отдельных купюр, но не меняется юридическая сущность: все эти "денежные знаки советских образцов" были выражены в рубле как денежной единице, обладали законною платежною силой по номиналу обозначенной на них суммы рублей наравне с денежными знаками предшествовавших выпусков и были обязательны к приему на неограниченную сумму между всеми лицами[94].
Вся эта эмиссия не контингентирована. Правда, декретом от 26/X 1918 г. было постановлено увеличить эмиссионное право Народного Банка на 33 миллиарда 500 миллионов руб. с отнесением в счет этой суммы всех казначейских билетов, выпущенных Банком сверх установленного предшествующими законодательными актами предела эмиссионного права, но этот весьма сомнительный в отношении своей точности способ контингентирования был впоследствии (декретом от 15/V 1919 г.) заменен указанием на возможность выпускать денежные знаки "в пределах действительной потребности народного хозяйства". Есть все основания полагать, что пределы эти диктовались исключительно работоспособностью печатного станка НКФ.
Засим все выпущенные на основании перечисленных декретов денежные знаки являются неразменными в собственном смысле. Прежде всего, ни в одном из соответствующих декретов нигде не говорится о размене; засим аннулирование государственных займов, старых обязательств государственных предприятий, претензий к государству, связанных с мировой войной, изъятие из частной собственности благородных металлов и монет золотых и серебряных - все это дает основание утверждать, что в отношении государственных кредитных билетов, а также и в отношении советских денежных знаков нельзя было предполагать обязательства размена, хотя бы подвергнутого мораториуму.
Правда, в договорах РСФСР с Латвией, Польшей, Литвой и Эстонией[95] Советское Правитель-ство признало, что Россия освобождает эти страны от ответственности по обязательствам, возникшим из выпуска денежных знаков, и что в долях, касающихся этих государств, соответственные претензии должны быть направлены против России. Но от этого далеко до признания принципа разменности старых билетов, разменности хотя бы и приостановленной: права держателя этим не устанавливались. В дальнейшем ввиду полного обесценения всех названных денежных знаков и последовавшего изъятия их из обращения вопрос этот потерял всякое практическое значение.
При принципиальной неразменности выпускаемых денежных знаков и неконтингентированной эмиссии отпадает, разумеется, момент металли-ческого обеспечения. Надпись на расчетных знаках: "обеспечивается всем достоянием Республики" не имела никакого правового значения.
Труднее решить вопрос о том, какое значение имел практиковавшийся некоторое время порядок выпуска денежных знаков через посредство Народного Банка РСФСР[96]. Надо полагать, что это было простым распределением функций; то обстоятельство, что эмиссия отражалась на балансах Народного Банка, не создавало долга Банку со стороны Казначейства: при отсутствии финансовой политики, направленной к регулированию курса рубля, при принципиальном отрицании такой политики, существование государственного эмиссионного банка как самостоятельного юридического лица не имело бы никакого смысла. И этот вопрос также вовсе устраняется последовавшим слиянием Народного Банка и Государственного Казначейства, упразднением Народного Банка и передачею всего его актива и пассива Центральному Бюджетно-Расчетному Управлению, в состав которого, между прочим, были включены "фабрики изготовления госуд. знаков" и которому надлежало "регулировать выпуск в обращение расчетных (денежных) знаков"[97].
Таким образом, отпали все нормы, вызванные стремлением регулировать денежное обраще-ние. Осталась лишь законная платежная сила без ограничения суммы для всех бумажных знаков без различия образцов и купюр.
Бумажный характер денежного обращения в ту пору еще более подчеркивается тем, что золото и серебро не только перестали быть орудиями обращения, но утратили свойство товаров, золотая и серебряная монеты, как отмечено выше, были изъяты из гражданского оборота[98].
37. Такое отношение к денежному обращению находилось в непосредственной связи с экономической политикой эпохи т. н. "военного коммунизма" (октябрь 1917 - август 1921 г.), направленной к ликвидации децентрализованного обмена и к преобразованию всего хозяйственного строя на основах планового производства и распределения благ. Неоднократно высказывалась мысль о том, что деньги в социализованной части производства не только в будущем, но и в настоящем не должны играть никакой роли и что существуют они вообще постольку, поскольку в народном хозяйстве еще сохраняется индивидуалистический момент[99]. Выдвигались перспективы "далеко идущего обесценения ранее выпущенных денег и постепенного их устранения из сферы государственной хозяйственной деятельности"[100].
В отношениях между советскими учреждениями и предприятиями намечались в тот период два направления законодательствования, которые взаимно дополняли и ограничивали друг друга: 1) регулирование расчетов между советскими учреждениями в связи с централизацией учреждений и проведением единства кассы; 2) государственное финансирование на сметных основаниях, которое отодвигало расчеты на второй план и приводило в значительной части к их упразднению.
Рядом декретов[101] было постановлено, что все денежные средства, находившиеся в заведовании и хранении советских учреждений и должностных лиц, должны вноситься в кассы Народного Банка или Государственного Казначейства (позднее - Центрального Бюджетно-Расчетного Управления). Расчеты совершаются бухгалтерским путем без участия денежных знаков, посредством оборотных ассигновок - из кредита учреждения-потребителя в доход казны по соответствующему подразделению сметы учреждения-производителя. Параллельно с этим декрет о финансировании государственных предприятий[102] предписывал все денежные поступления вносить в доход казны, расходы же совершать исключительно по сметам, каковой порядок засим получил более точное определение в сметных правилах от 24/V 1919 г.[103]
Однако ввиду отсутствия у отдельных национализованных предприятий качества самостоятельных юридических лиц момент расчетов утрачивает юридическое значение. Хотя цены отпускаемых предметов принципиально и должны были исчисляться по себестоимости, но ввиду полной невозможности определить таковую расчеты не могли отражать участия в общей производительности того или другого предприятия. Постепенно они начинают отменяться - в отношении почтовых и телеграфных услуг, пользования телефоном, водопроводом, канализацией и топливом[104].
Та же тенденция до середины 1921 г. обнаруживалась и в области взаимоотношений между государством и гражданами: сначала здесь господствовала система т. н. твердых цен, которые с усилением работы печатного станка, с обесценением денег утратили всякое реальное значение.
Засим последовательно проводятся начала бесплатности публичных услуг[105], замена денежных налогов натуральными повинностями, выдача заработной платы частично товарами или ордерами на товары.
Но деньги все время играли роль в несоциализованной части мелкого производства и распределения, и это не только фактически, поскольку в порядке планового распределения не могли быть удовлетворены насущные потребности, но и с чисто юридической точки зрения.
В деле борьбы с частной инициативой декреты действовали перечневым методом: сначала социализация земли; засим национализация банков, муниципализация огромного большинства городских недвижимостей, запрещение сделок с теми, которые остались в частной собственности; огосударствление крупных предприятий, отдельные акты о национализации более мелких, монополизация ряда продуктов, объявление исключительных прав государственным достоянием - все это силою вещей не могло быть сделано сразу, растянулось на ряд лет; сфера легального обмена постепенно суживалась, суживалась очень сильно, но принципиально для т. н. "переходного периода" не отрицалась.
В свободном обмене принуждены были участвовать и советские учреждения и предприятия, которым разрешалось[106] приобретать немонополизированные товары у частных поставщиков, если их нельзя было достать в соответствующем распределителе; и только декретом от 15/VII 1920 г.[107] было запрещено советским учреждениям приобретение предметов производства у частных производителей иначе, как по твердым ценам. Высшего пункта достигли ограничения частного рынка во второй половине 1920 г., когда советским учреждениям и предприятиям воспрещено было приглашать капиталистов, уполномоченных и подрядчиков для производства каких-либо работ и заданий[108].
Во вторую половину 1920 г. - в период, когда вольный рынок был обставлен наибольшими стеснениями, - было запрещено частным лицам иметь наличные суммы, превышавшие двадцатикратную минимальную для данной местности тарифную ставку заработной платы[109]. Декрет от 3/I 1921 г.[110], отменяя это ограничение, угрожает принудительным взносом на текущий счет тем, кто обладает значительными денежными суммами, внушающими подозрение в приобретении их спекулятивным путем - впредь до разрешения Народным Судом вопроса об их происхождении.
32. От довоенной денежной системы России до действующей системы Советского Союза
33 – 34. Правовые основания довоенного золотого монометаллизма
35. Бумажные деньги в период мировой войны
36. Деньги в период 1917 – 1921 гг. (эпоха "военного коммунизма")
37. Экономическая политика "военного коммунизма" и ограничения циркуляторного применения денег
V. ЗАКОНЫ О ДЕНЬГАХ В ПЕРИОД 1921 – 1924 гг. И ДЕЙСТВУЮЩАЯ ДЕНЕЖНАЯ СИСТЕМА
38. Новый курс экономической политики начался с декрета
от 28/III 1921 г. о свободном обмене, покупке и продаже сельскохозяйственных
продуктов в губерниях, закончивших продовольственную разверстку, и с декрета
от 24/V 1921 г., который объявил свободу продажи сельскохозяйственных
продуктов, а также изделий кустарной и мелкой промышленности, оставшихся
после натурального налога. Этот новый курс окончательно определился к
осени 1921 г. и позднее получил свое законодательное оформление в ныне
действующих гражданских кодексах РСФСР и других союзных республик, коими
в целях развития производительных сил страны "предоставлена гражданская
правоспособность всем гражданам, не ограниченным по суду в правах" (ст.
4); в соответствии с этим определяется содержание гражданско-правовой
правоспособности (см., главным образом, ст. 5, ст. 1 Гражданского Кодекса).
Что касается национализированных и вновь учреждаемых государственных предприятий, то они по общему правилу были сняты с государственного бюджета, переведены на "хоз. расчет" (т. е. на самоокупаемость) и им было предписано действовать на началах коммерческого расчета с целью извлечения прибыли (см. декрет от 10 апреля 1923 г. о трестах, ст. 1). Хотя этот новый порядок по существу своему есть лишь новый способ управления государственною промышленностью, однако с народнохозяйственной и правовой точки зрения имеет весьма важное значение то обстоятельство, что государственные предприятия выступают в обороте как самостоятельные и не связанные с казной юридические лица (ст. 19 Г.К.); в качестве таковых они заключают сделки с частными лицами и между собой; форма деятельности этих предприятий, таким образом, носит частноправовой характер.
Изложенные нормы, а также законодательство о кооперации создали легальную предпосылку для развития в известных рамках товарно-денежного обращения, что, в свою очередь, вызвало насущную потребность в денежном знаке с твердою покупательною силою.
Однако непосредственной причиной изменений в политике по денежному обращению была невозможность для государственных коммерческих предприятий проводить "хозрасчет" при отсутствии устойчивого измерителя ценности.
39. Постановлением IX Съезда Советов была выдвинута проблема постепенного перехода к устойчивой денежной валюте, а ближайшей задачей было намечено "замедление темпа обесценения путем восстановления доходной части бюджета, денежных налогов, платности гос. услуг"[112].
Наряду с постепенным осуществлением этих финансовых реформ были приняты следующие меры в области денежного обращения:
А) отмена ограничений права собственности на деньги, в том числе на иностранную валюту[113].
Б) Деноминация - мера, направленная к упрощению числового выражения денежных сумм.
По мере падения покупательной силы рубля возрастали "достоинства" выпускаемых денежных знаков; счет на деньги становился все более затруднительным, приходилось иметь дело с очень крупными числами.
Декретами от 3/XI 1921 г. и 24/X 1922 г. выпущены были сначала "денежные знаки образца 1922 г."[114], засим "денежные знаки образца 1923 г."; первые выражены были в рубле, равном 10 тыс. руб. довоенной денежной единицы, вторые - в рубле, равном 1 миллиону руб. довоенной денежной единицы.
Обе деноминации не имели в виду уловить действительное падение покупательной силы рубля; они не вводили новой денежной единицы, так как в обращении оставались прежние образцы дензнаков, а лишь новое название старой денежной единицы.
В) Установление единого образца денежных знаков. Разнообразие образцов денежных знаков не имело юридического значения, так как все эти знаки обладали одинаковою платежной силой без ограничения суммы между всеми лицами.
Этому внешнему разнообразию был положен конец путем изъятия из обращения всех денежных знаков образца Царского и Временного правительств, денежных суррогатов и советских денежных знаков, выпущенных до 1922 г., путем досрочного погашения беспроцентных обязательств различных образцов и, наконец, путем обмена денежных знаков образца 1922 г. на денежные знаки образца 1923 г.[115] В результате этих мероприятий к концу 1923 г. платежную силу сохранили лишь денежные знаки образца 1923 г.
Г) Создание особых законных единиц измерения ценности.
Отсутствие твердой единицы измерения ценности исключало возможность составления государственного бюджета, исчисления налогов и сборов, установления платежей за оказываемые государством услуги. Это же отсутствие до крайности затрудняло организацию хозяйственного расчета государственных предприятий.
Примечания:
[94] Равенство платежной
силы новых и старых денежных знаков вытекает уже из того, что и те и другие
были выражены в одной и той же денежной единице. Кроме того, об этом равенстве
прямо говорится в декретах о выпуске «совдензнаков»: например, в декрете
от 4 марта 19[20] г., п. 2: «…государственные расчетные знаки имеют
хождение наравне с гос. кредитными билетами»; в большинстве следующих
декретов это указание заменяется стереотипной формулой о том, что «денежные
знаки старых образцов сохраняют платежную силу и имеют хождение наравне
с вновь выпускаемыми расчетными знаками». Что касается покупательной силы
«советских денежных знаков», то следует отметить, что на деньги царского
образца («николаевские») и образца Временного Правительства («думские»
и «керенки») долгое время – до 1921 г. – был значительный лаж вследствие
главным образом того, что деньги эти имели хождение в Польше, Латвии,
Эстонии и Литве до образования в этих странах собственных денежных систем.
[95] Ст. XVI договора
с Латвией.
[96] См. декреты от 4
февраля и 15 мая 1919 г.; декрет 19 января 1920 г.; С.У., ст. 25.
[97] Приказ НКФ от 20
января 1920 г., № 6, «Изв. НКФ» от 1920 г.
[98] С.У., 1918 г., ст.
232, ст. 376; Декр. от 25 июля 1920 г. Сб. декр и расп. по финансам, III,
стр. 5; С.У., 1921 г., ст. 564. Право частной собственности на зол. и
серебр. монеты прежнего чекана было восстановлено декретом СНК от 4 апр.
1922 г., С.У., ст. 318 (ст. 54 Г.К.), но сделки с ними ограничены (ст.
3 назв. декрета и ст. 24 Г.К.), а употребление их в платеж запрещено (см.
декр. от 15 февр. 1923 г., С.У., ст. 189).
[99] 7 ноября 1920 г.
Ларин пишет в «Экономической Жизни» (№ 250): «Деньги как единое мерило
ценности уже не существуют вовсе. Деньги как средство обращения могут
быть упразднены уже в значительной степени... Деньги как средство платежа
окончат свое умирание, когда советское государство разрешит задачу о натурализации
своих отношений с крестьянством в области заготовки сельскохозяйственных
продуктов... и когда фактически увеличение всяких пайков рабочим и служащим
избавит их от необходимости бегать по Сухаревкам». Исходя из этих же предпосылок,
Преображенский, полемизируя с Лариным, упрекает его в «неосновательном
оптимизме». «ремесло, – говорит он («Бумажные деньги в эпоху пролетарской
диктатуры». Госуд. Изд., 1920, стр. 82, примечание), – не будет вытеснено
в несколько лет социалистическою крупною промышленностью, а потому и торговля
между кустарем и крестьянством будет существовать значительный промежуток
времени».
[100] Циркуляр НКФ от
22 августа 1921 г. № 102. Сборник декретов и распоряжений по финансам,
IV, стр. 20.
[101] 2 мая 1918 г., С.У.,
ст. 460; 23 января 1919 г., С.У., ст. 22; 15 июля 1920 г., С.У., ст. 305.
[102] От 4 апреля 1919
г., С.У., ст. 107.
[103] С.У., ст. 318.
[104] Декреты 11 октября
1920 г. (С.У., ст. 422); 4 декабря 1920 г. (С.У., ст. 509); 23 декабря
1920 г. (С.У., 1921 г., ст. 20); 27 января 1920 г. (С.У., ст. 45).
[105] Там же.
[106] Декрет от 23 января
1919 г. (С.У., ст. 22).
[107] С.У., ст. 305.
[108] Декрет 28 ноября
1920 г. (С.У., ст. 29).
[109] Декрет от 25 июня
1920 г. Сб. декретов и распоряжений по финансам, III, стр. 5.
[110] С.У., ст. 37.
[112] Циркуляр НКФ от
22 августа 1921 г., № 102; Об. декр. и расп. по финансам. Т. IV, стр.
20.
[113] С.У., 1921 г., ст.
301; Г.К., 54; С.У., 1922 г., ст. 318.
[114] С.У., 1921 г., ст.
643; 1922 г., ст. 867.
[115] С.У., 1922 г., ст.
514, 561, 738, 793; С.У., 1923 г., ст. 965.
