Лунц Л.А. Деньги и денежные обязательства в гражданском праве
Когда в сделке нет подобных точных указаний, то перечисление валюты долга на местную валюту вытекает из толкования договора. При этом возникает вопрос о том, из каких презумпций суд должен исходить при выборе котировки по ее виду и месту.
По вопросу о том, какого вида котировки должны быть приняты за основу, британский закон о векселях 1882 г.[584] содержит прямое указание на курс "векселей сроком по предъявлении", что соответствовало роли, которую играл вексель в международных расчетах в XIX в. В настоящее время это правило является анахронизмом.
Американская практика склоняется к тому, чтобы за основу принимать курсы телеграфных переводов[585].
Казалось бы, что поскольку курсы телеграфных переводов во взаимоотношениях между странами капитализма единогласно признаются наиболее "показательными" с экономической точки зрения, они должны быть исходными во всех случаях, когда речь идет о перечислении суммы, выраженной в одной из валют капиталистических стран, на другую валюту такой же страны.
Однако в британской практике имеется тенденция ограничить значение курса телеграфных переводов и взамен него применять курсы, вытекающие из банковских сделок с наличными иностранными денежными знаками: эти курсы применяются для тех случаев, когда речь идет о договорном обязательстве платить иностранную валюту долга на фунты стерлингов. Судебная практика в этих случаях исходит из того, что денежное обязательство в иностранной валюте имеет своим предметом иностранные денежные знаки, которые на момент платежа являются законным платежным средством в стране их эмиссии, и что речь идет об исчислении эквивалента этих денежных знаков[586].
Более единообразно решается вопрос о выборе котировки по тому или иному месту. Статья 41 Женевской вексельной конвенции и ст. 36 Женевской чековой конвенции гласят: "Курс иностранной валюты определяется согласно обыкновениям, действующим в месте платежа". Аналогичную формулировку содержит и ст. 72, п. 4 британского закона о векселях. Речь здесь идет о месте платежа, указанном в векселе (или чеке). Mann[587] обобщает этот принцип и заключает, что следует руководствоваться не курсом места фактического платежа, а курсом места платежа, указанного в договоре, и ссылается при этом на obiter dicta в деле Manners v. Pearson, 1898 г., где указано, что британский суд, перечисляя сумму иностранной валюты на фунты стерлингов, должен исходить из цены иностранной валюты "at the appointed place of payment".
Этот вывод для германского права вытекает также из § 361 Германского торгового уложения, который в этом вопросе содержит более точную формулировку, нежели § 244 Г.Г.У.
Последний говорит о том, что замена иностранной валюты местной валютой совершается по курсу, который "für den Zahlungsort massgebend ist", а § 361 Германского торгового уложения говорит о том, что валюта определяется по месту "wo der Vertrag erfüllt werden soll".
<:>
§ 11. Коллизионные вопросы
Мы видели, что как материальные, так и процессуальные нормы, касающиеся вопроса исполнения денежных обязательств в иностранной валюте, по содержанию своему нередко расходятся. Отсюда возможны коллизии между этими нормами. Как разрешаются эти коллизии?
Все вопросы процесса (например, вопрос о том, может ли суд вынести решение в иностранной валюте или он должен перечислить последнюю на местную валюту) разрешаются по закону суда (lex fori).
Вопросы, которые касаются способа исполнения обязательства, разрешаются по закону места исполнения (lex loci solutionis), а не по lex causae[588]. Но какие именно вопросы относятся к содержанию обязательства и какие - к способам исполнения - это иногда представляется весьма спорным. Это особенно спорно в отношении следующих вопроов: (а) о праве должника на то, чтобы взамен иностранной валюты предложить кредитору эквивалент в местной валюте; (б) о праве кредитора взамен иностранной валюты потребовать эквивалент в местной валюте; (в) о действии оговорки "effec-tiv"; (г) о том, следует ли применить курс дня просрочки или курс платежа; (д) о выборе между курсом телеграфных переводов, курсом на чеки и курсом на банкноты; (е) о том, следует ли исходить из курса места платежа по закону или договору или из курса места фактического платежа.
Относительно всех этих проблем необходимо прежде всего установить, относятся ли они к содержанию обязательства или к способу его исполнения. И здесь мы встречаемся с большим разномыслием. Манн[589] считает, что так как от того или иного разрешения каждого из этих вопросов зависит ценностное содержание долга, то они подлежат действию "закона, свойственного данному правоотношению". По Nussbaum'у (который рассматривает этот вопрос в плоскости германского англо-амери-канского права[590]) - подобные вопросы касаются способов исполнения и разрешаются по закону или обычаю места исполнения.
Оба автора не могут, однако, в обоснование своих точек зрения привести каких-либо судебных решений; ибо коллизионные вопросы, касающиеся замены иностранной валюты эквивалентом в местной валюте и оснований исчисления этого эквивалента, в нынешней практике не получают разрешения как таковые, а рассматриваются по преимуществу в плоскости так называемого "валютного регулирования".
Вопросы же валютных ограничений относятся к той сфере, где : суды стремятся по возможности все подчинить закону суда независимо от коллизионной привязки, применяемой для разрешения прочих вопросов данного обязательства[591].
ГЛАВА V УЧЕНИЕ О НЕВОЗМОЖНОСТИ ИСПОЛНЕНИЯ В ЕГО ПРИМЕНЕНИИ К ДЕНЕЖНЫМ ОБЯЗАТЕЛЬСТВАМ
Настоящая глава посвящена вопросу о влиянии валютного регулирования в капиталистических странах на ответственность по денежным обязательствам.
Вопрос этот должен быть рассмотрен под углом зрения применения к денежным обязательствам общего учения о невозможности исполнения обязательств.
§ 1. Учение о невозможности исполнения и денежное обязательство
Прежде всего, возникает вопрос: можно ли вообще представить себе прекращение денежного обязательства вследствие невозможности исполнения?
Уплата денег, имеющих хождение в данной стране, всегда объек-тивно возможна. Genera non pereunt - этот афоризм надлежит понимать буквально только в отношении денежных обязательств, в отношении же обязательств, имеющих своим предметом другие вещи, определенные родовыми признаками, афоризм этот не имеет абсолютного значения, ибо пределы обязательства должника, вообще говоря, определяются и вместе с тем ограничиваются тем принципом, что должник обязан применить заботливость, которую можно от него требовать по воззрениям оборота[592]. От него нельзя требовать того, что по этим воззрениям является необычным, того, что превышает "среднюю норму" усилий, соответствующих воззрениям буржуазного общества. Невозможность исполнения, вообще говоря, не означает абсолютной физической невозможности; она означает лишь невозможность исполнить обязательство теми средствами, которые применил бы в данных условиях bonus paterfamilias" - тот "type de comparaison" (Mazeaud), на которого обязан равняться должник.
Опыт первой мировой войны заставил судебную практику отказаться от старого принципа, приравнивавшего фактическую невозможность исполнения к абсолютной физической невозможности.
Иной характер имеют денежные обязательства. Деньги действительно всегда остаются в обороте и в этом смысле никогда "не погибают" (non pereunt).
Все денежные знаки, имеющие хождение в данной стране, составляют один род предметов и отличаются друг от друга лишь той степенью, в которой они могут исполнять платежную функцию; степень эта определяется для каждого денежного знака по его отношению к известной денежной единице, вследствие чего все денежные знаки страны объединены отношением к этой единице. Это соотношение бъединяет все денежные знаки в один род предметов, для которых характерным является их функция орудия обмена и средства платежа. Таким образом, платежное значение каждого знака на каждый данный момент может быть выражено в известном количестве счетных единиц и между этими денежными знаками существуют лишь количественные различия. При исчезновении или изъятии из обращения одних денежных знаков они заменяются другими, выраженными в той же или новой денежной единице; в последнем случае между новой и старой денежными единицами устанавливается числовое отношение, которое определяется законом. При отсутствии же закона отношение это определяется фактически по курсовому соотношению нового денежного знака к старому на момент изъятия или выхода последнего из обращения.
Таким образом, все прежние, настоящие и будущие денежные знаки объединены отношением каждого из них к данной денежной единице.
При таких условиях фактическая объективная невозможность исполнения могла бы наступить лишь в случае исчезновения денег без замены их новыми, т. е. в случае прекращения товарно-денежного хозяйства, - что с точки зрения : права никогда не может наступить.
С точки зрения этого права, можно себе представить лишь временную фактическую невозможность платежа, когда, например, вследствие исключительных обстоятельств, вызванных военными действиями или неприятельской оккупацией, временно нарушается связь между кредитором и должником и в результате этого приостанавливается наступление просрочки должника. Но нельзя представить себе полную фактическую объективную невозможность исполнения, вовсе освобождающую должника от платежа.
Сказанное следует распространить также и на денежные обязательства, которые имеют своим предметом уплату в натуре какого-либо определенного вида денежных знаков, входящих в состав денежной системы данной страны (например, золотых монет), и на обязательства, выраженные в иностранной валюте. Подобные обязательства являются также денежными обязательствами, так как определенный вид денег данной страны или иностранная валюта исполняют здесь функцию средства платежа (Zahlung), а не являются предметом поставки (Lieferung) в отличие от так называемых "валютных сделок", направленных на продажу международных платежных средств.
Наступление объективной невозможности исполнения здесь поэтому исключается: данный вид денег или иностранная валюта могут быть заменены (и при невозможности их предоставления заменяются) эквивалентом в местных деньгах, имеющих законную платежную силу.
От невозможности исполнения в объективном смысле, которую мы рассмотрели выше, некоторые правовые системы отличают субъективную невозможность данного должника к исполнению. Различие объективной и субъективной невозможности исполнения, предложенное пандектистами (фр. Моммсен, Виндшейд), воспринятое Г.Г.У.[593], а затем и всей континентальной практикой (в частности, французской), хотя и подверглось в литературе серьезной критике, но до сих пор упорно сохраняется в доктрине и практике континентального права; не так давно оно воспринято кодификацией, произведенной американским Институтом права[594], кодификацией, хотя формально и имеющей "частный" характер, но пользующейся большим удельным весом в судах США.
Г.Г.У. определяет "субъективную невозможность" как Unvermögen des Schuldners zur Leistung - отсутствие у должника средств к исполнению; объективная же невозможность исполнения - Unmöglichkeit der Leistung - понимается германской доктриной как "невозможность вообще совершить данное действие". По общему правилу оба вида невозможности, если они вызваны обстоятельствами, за которые должник не отвечает, освобождают последнего[595]; но должник отвечает за неисполнение обязательства, имеющего своим предметом вещи, определенные родовыми признаками, если доставление последних объективно возможно, - отвечает в этих случаях, следовательно, и при своей субъективной невозможности, хотя бы последняя не была вызвана его виною[596]. По названному американскому Restatement'y[597] субъективная невозможность исполнения освобождает должника лишь в том случае, если существенным условием обязательства является личное исполнение.
Субъективная невозможность исполнения, не принимаемая правом во внимание (как по концепции Г.Г.У., воспринятой на континенте, так и по американской концепции), по существу ограничивается теми случаями, когда невозможность исполнения вызвана отсутствием денежных средств у должника, ибо при наличии таких средств должник всегда может приобрести вещи данного рода или заменить себя другим исполнителем, если только такое приобретение или замена остаются объективно возможными. Другими словами, всякий должник отвечает за наличие у него достаточных денежных средств к исполнению своего обязательства.
Принцип этот соответствует также началам английского common law, которое рассматривает всякое обещание, данное должником кре-дитору, как гарантию определенного результата, в частности, как га-рантию в том, что должник к моменту исполнения будет обладать необхо-димыми денежными средствами. Пользуясь методом подразумеваемых договорных условий (implied conditions), британская практика установила ряд типовых случаев, составляющих изъятия из исходного принципа абсолютной ответственности, несмотря ни на какую невозможность исполнения; но к этим изъятиям, разумеется, не относятся случаи отсутствия у должника денежных средств.
Все изложенные концепции в условиях свободного перевода и перемещения валютных ценностей из страны в страну приводили к тому, что практика капиталистических стран вообще не знала случаев освобождения должника по денежному обязательству вследствие невозможности исполнения. Препятствия, которые встречались в тех условиях, носили временный характер (например, вследствие перерыва связи в условиях войны) и относились, поэтому, лишь к обстоятельствам, которые могут приостановить наступление просрочки должника, но не освободить его от долга.
§ 2. Валютные ограничения
Совершенно новая ситуация создалась после того, как разразился мировой экономический кризис 1929 г.
<:>
Глубокое расстройство денежного обращения и кредита, составлявшее одну из особенностей мирового экономического кризиса 1929 г., завершилось крушением всей системы международных расчетов в связи с валютными ограничениями, которые, начиная с 1931 г., ввело у себя огромное большинство капиталистических стран и которые продолжают действовать до сего времени.
Некоторые страны прибегли к всестороннему регулированию валютных операций лишь к началу второй мировой войны (Англия, Франция).
Германия и Италия использовали валютные мероприятия не для восстановления своей экономики, а для того, чтобы накопить валютные ресурсы в целях финансирования своей военной агрессии.
Валютные ограничения разнятся по отдельным странам как в отношении содержания соответствующих мероприятий, так и в отношении степени их интенсивности.
Система этих ограничений может быть - в схематическом виде - сведена к следующим положениям.
(1) Объектом валютного регулирования являются сделки с так называемыми валютными ценностями, к которым относятся золото, серебро, иностранная валюта наличная, а также чеки, векселя, аккредитивы и переводы в иностранной валюте, требования в иностранной валюте (в том числе текущие счета и вклады в банках), а в некоторых странах - также и иностранные фонды (акции и облигации).
(2) Операции с валютными ценностями сосредоточиваются в центральном эмиссионном банке, а также в нескольких других банках (так называемые "девизные банки"); это значит, что сделки с валютными ценностями, как правило, могут совершаться лишь в тех случаях, когда стороною в сделке является один из названных банков.
(3) Вывоз за границу валютных ценностей, денежные переводы за границу, платежи "иностранцам" и, в частности, зачисление сумм на текущие счета "иностранцев" в местных банках допускаются лишь с разрешения "девизного органа" (каковым в некоторых странах является центральный эмиссионный банк, а в других - министерство финансов), причем "иностранцем" для целей валютного регулирования считается физическое или юридическое лицо, пребывающее за границей, независимо от гражданства физического лица и независимо от "национальности" юридического лица (поэтому, например, с точки зрения английского валютного законодательства англичанин, живущий в США, считается "иностранцем", а филиал английской фирмы в Нью-Йорке - "иностранным" юридическим лицом).
(4) Устанавливается обязательная сдача девизному банку иностранной валюты, вырученной от экспорта товаров или иным путем, против уплаты эквивалента в местной валюте; объявляются реквизиции золота или других валютных ценностей, находящихся в руках частных лиц.
(5) Запрещается вывоз за границу местных денежных знаков и выписанных в местной валюте чеков, векселей и пр., а в некоторых странах запрещается и ввоз из-за границы местных денежных знаков.
(6) Особо регулируются счета "иностранцев" в местных банках; различаются счета "свободные" (на которые зачисляется выручка от продажи иностранной валюты и поощряемых к ввозу товаров и с которых возможны переводы за границу без особых разрешений), "внутренние счета" (используемые только для внутренних платежей) и "блокированные счета" (это обычно счета, на которые зачислены суммы до введения валютных ограничений и которые не могут быть использованы без разрешения девизных органов).
(7) Устанавливается запрещение экспорта товаров на местную валюту.
Примечания:
[584] Ст. 72, п. 4.
[585] Nussbaum. Money,
стр. 128 – 129.
[586] См. решения Тайного
совета по делам Pyrmont, 1939 г. и Marrache, 1943 г., приведенные выше;
ср.: Mann. Problems of the Rate of Exchange, M.L.R., Nov., 1945, стр.
181.
[587] Op. cit., стр.
187.
[588] Wolff M. Private
International Law, Oxford, 1945, § 444.
[589] Стр. 251.
[590] См. его: Deutsches
Internationales Privatrecht, стр. 259 и его же: Money, стр. 423.
[591] Schnitzer, стр.
314.
[592] Г.Г.У., § 276;
Restatement of the Law of Contracts, § 454.
[593] § 275 и сл.
[594] Restatement of
the Law of Contracts, § 455.
[595] Г.Г.У., § 276.
[596] Г.Г.У., § 279.
[597] § 455.
