Пассек Е.В. Неимущественный интерес и непреодолимая сила в гражданском праве

« Предыдущая |  Оглавление  | Следующая »

В результате исследования ответственности должника (залогодержателя) перед кредитором (залогодателем) по договору ручного заклада (pignus) Е.В. Пассек отметил, что "существовавшая в прежнее время безусловная ответственность залогодержателя за такую утрату (предмета залога вследствие его кражи. - Е.П.) была впоследствии устранена толкованиями юристов и подведена ими под общий принцип ответственности должника не более как за легкую вину"[435]. По его мнению, "уже в классическом праве: ответственность залогодержателя не переходит за обычные пределы легкой вины", однако "в более раннюю эпоху развития права ответственность его шла дальше: в прежнее время залогодержатель отвечал за custodia, до границ непреодолимой силы. Ослабление ответственности залогодержателя было достигнуто деятельностью юристов и представляет из себя один из частных примеров последовательного распространения принципа субъективной вины на отдельные юридические отношения"[436]. Заметим, что по отношению к движимым вещам и в случае ручного заклада, как и со ссудой, Ю. Барон вопреки господствующему мнению, утверждает, что залогоприниматель отвечает не только за culpa levis, но и за субъективную custodia[437]. Также в связи с залогом Е.В. Пассек упоминает о важнейшем принципе определения объема ответственности - "известной схеме распределения прав и обязанностей между сторонами соответственно выгодам, извлекаемым ими из юридического отношения"[438].

Рассматривая вопрос о custodia в инноминатных контрактах, которые "развивались теорией и практикой, как известно, уже только в императорском периоде", Е.В. Пассек приходит к важному выводу о том, что "в данном периоде развития самое понятие custodia находится уже в состоянии вымирания: схема распределения прав и обязанностей между сторонами в договоре строится теперь на принципе субъективной вины, в зависимости от материального момента - от большей или меньшей выгоды, извлекаемой из договора той или другой стороной"[439].

Автор подверг критике мнение Брукнера о повышенной ответственности мандатора (поверенного) в тех случаях мандата (поручения), "в которых с содержанием последнего связана передача принадлежащей манданту (доверителю) мандатару вещи"[440]. Как считает Е.В. Пассек, "мнение об ответственности мандатара за custodia не находит в источниках никакого подтверждения и должно, поэтому, быть признано неправильным"[441], причем он указывает в качестве причины, по которой на него и не могла возлагаться такая ответственность: "если его (мандатара. - Е.П.) свобода действий, таким образом, до известной степени связана распоряжениями самого манданта, то признание его безусловно ответственным перед последним за утрату вещи было бы, при известных условиях, в сущности равносильно возложению на него ответственности за действия самого доверителя, указаниями которого он обязан был руководствоваться"[442].

Завершая настоящее краткое предисловие к исследованию Е.В. Пассека, целью которого было показать основные проблемы, затрагиваемые в нем, и их значение, нельзя не отметить того факта, что помимо бесспорного чисто научного интереса данное исследование во многом заслуживает внимания и как образец скрупулезной работы с источниками. Ни одно из высказываний юристов, попавших в сферу интересов Е.В. Пассека не отбрасывается им только из-за того, что оно не вписывается в уже выстроенную схему, как не придает он никакому из них бесспорного значения. Наоборот, к каждому из них он внимательно присматривается, желая объяснить кажущиеся противоречия действительной сложностью и неоднозначностью самой проблемы; многие вопросы он оставляет без ответа, рассчитывая найти его в будущем. Хочется надеяться, что публикация этого исследования Е.В. Пассека будет способствовать пробуждению интереса к решению поставленных в нем проблем будущими поколениями.

 

Е.А. Павлодский,
Заместитель руководителя
отдела гражданского законодательства
Института законодательства и сравнительного правоведения
при Правительстве Российской Федерации,
доктор юридических наук, профессор

О.Р. Зайцев,
Аспирант Института законодательства
и сравнительного правоведения
при Правительстве Российской Федерации

Понятие непреодолимой силы (vis major) в гражданском праве.

Ч. 1. Безусловная ответственность должника, ее границы и содержание

ОТДЕЛ ПЕРВЫЙ. Понятие непреодолимой силы в положительном праве

Глава первая. Римское право. Receptum nautarum, cauponum, stabulariorum

Вопрос о том, в каких именно юридических отношениях ответственность должника уже в римском праве переходит за пределы субъективной вины (culpa), захватывая часть области случая (casus) и доходя до границ непреодолимой силы (vis major, damnum fatale), становится в современной романистической литературе все более и более спорным. Причина этой возрастающей сложности лежит в том, что в последнее время понятие непреодолимой силы поставлено в связь с другим, прежде мало обращавшим на себя внимание понятием custodia (custodia в субъективном смысле, как ее называет Барон[443]; custodia в техническом смысле - technische custodia - по терминологии Виндшейда[444]; custodia гарантирующая - Garantiecustodia - по Брукнеру[445]). Раньше, несмотря на то, что в пандектной литературе до Гассе тот же самый вопрос об области применения и о значении понятия непреодолимой силы часто ставился в связь с другим, не менее спорным, понятием легчайшей вины (culpa levissima), все это учение имело тем не менее много более простой вид. Основной, бесспорной и к тому же почти единственной областью применения понятия непреодолимой силы признавалось учение о receptum nautarum, cauponum, stabulariorum. В этой связи, например, рассматривает данный вопрос еще известная монография Гольдшмидта[446].

Насколько, сравнительно с указанным, расширилась подлежащая для римского права исследованию область в настоящее время, можно судить хотя бы уже из того, что Барон, например, понимая под своей custodia в техническом смысле или diligentia diligentissimi patrisfamilias именно ответственность до границ непреодолимой силы, устанавливает такую ответственность в следующем ряде юридических отношений[447]. По его мнению, до пределов vis major отвечают: по закону - всякий должник, обязательство которого имеет своим содержанием выдачу находящейся у него на основании выгодной для него сделки чужой вещи (quorum periculo res alienae sunt; сюда относятся: nautae, caupones, stabularii; должники, принявшие на себя обязанность к custodia за особое вознаграждение, например horrearius; лица, имеющие в руках чужие вещи на основании договора найма; коммодатар; залогодержатель при ручном закладе); по договору - всякий, кто принимает на себя обязанность к custodia за особое вознаграждение (молчаливый договор такого рода заключается в приеме чужих вещей по оценке - qui aestimatum aliquid accipit). Кроме этих нормальных случаев такая же ответственность возлагается: во-первых, на всякого, кто сам предлагает себя кредитору в качестве должника (qui obligationi se obtulit, - например, депозитар, сам вызвавшийся взять вещи на хранение; negotiorum gestor); во-вторых, продавец, но только в тех случаях, когда определенные вещи (species) проданы мерою, весом или счетом и притом лишь до момента выделения этих вещей посредством отмеривания, отвешивания или отсчета. Длинный список, в основании которого нелегко усмотреть какой-либо общий руководящий принцип.

Не так далеко, как Барон, хотя все же много дальше, чем большинство современных романистов, идет Брукнер, устанавливая ответственность по принципу гарантирующей custodia (т.е. опять-таки до пределов vis major) во всех юридических отношениях, где находятся налицо следующие два признака. Где, во-первых, римское право и без того устанавливает наивысшую законную ответственность должника (каковой Брукнер признает ответственность за culpa levis), но где при этом, во-вторых, содержание отношения состоит в обязанности должника возвратить чужую вещь, находящуюся в его руках с согласия собственника (si rem tenet domini voluntate). Везде, где эти два признака совпадают, ответственность должника сама собой (ipso jure) усиливается и доходит до границ непреодолимой силы[448]. Если многие из случаев, входящих в перечень Барона, под эти два условия и не подойдут, то число тех обязательств, где должник отвечает до пределов vis major, и, по Брукнеру, далеко выходит за пределы receptum nautarum, cauponum, stabulariorum.

Как бы то ни было, обоснованный и доказательный ответ на вопрос об области применения понятия непреодолимой силы в римском праве, очевидно, не может в настоящее время быть дан в двух словах, - он требует детального анализа всего материала. Это тем более, что и сами труды Барона, Брукнера и др., на наш взгляд, не дали законченных результатов. При всем том, бесспорно, однако, что не только на современную постановку данного учения, но и на развитие современного положительного права немаловажное влияние оказало то обстоятельство, что в течение весьма продолжительного времени почти единственной областью применения понятия непреодолимой силы признавалось учение о receptum nautarum, cauponum, stabuloriorum. Это обстоятельство в свою очередь повело к тому, что как для выросших на почве римского receptum, так и для аналогичных ему институтов современного гражданского права истинное значение понятия непреодолимой силы выяснялось юристами главным образом в связи с этим учением.

Особые принципы, определяющие ответственность указанных лиц, переданы в следующих постановлениях кодификации Юстиниана:

L. I. pr. D. nautae caupones stabularii ut recepta restituant 4. 9. Ulpianus 1º. 14º. ad edictum. Ait praetor: "Nautae caupones stabularii quod cujusque salvum fore receperint nisi restituent, in eos judicium dabo".

L. 3 § I D. eod. Ulpianus eod. : hoc edicto omnimodo qui recepit tenetur, etiamsi sine culpa ejus res periit vel damnum datum est, nisi si quid damno fatali contingit. Inde Labeo scribit, si quid naufragio aut per vim piratarum perierit, non esse iniquum exceptionem ei dare. Idem erit dicendum et si in stabulo aut in caupona vis major contigerit.

Добавить к этому еще два иска in factum: furti adversus nautas caupones stabularios:

L. I pr. D. h. t. 47. 5. Ulpianus 1º 38º ad edictum. In eos, qui naves cauponas stabula exercebunt, si quid a quoquo eorum quosve[449] ibi habebunt furtum factum esse dicetur, judicium datur, sive furtum ope consilio exercitoris factum sit sive eorum cujus, qui in ea navi navigandi causa esset[450]

и damni injuria dati, о котором (наряду с actio furti) ведется речь в L. 6. и 7. D. naut. 4.9[451], мы получаем те основные пункты, в которых ответственность nautae, caupones, stabularii отступает от общих принципов ответственности, устанавливаемых римским гражданским правом.

При кратком обзоре сущности этих отступлений мы можем пока оставить в стороне оба преторские иска in factum (furti и damni injuria dati adversus nautas, caupones, stabularios), так как в прямом отношении к вопросу о понятии непреодолимой силы оба эти иска не стоят. Конкурировать с actio in factum de recepto оба эти иска, правда, в отдельных случаях могут[452], но сами по себе они имеют свою специальную область применения (деликтная и quasiделиктная ответственность в противоположность строго гражданскому характеру иска de recepto), в которой exceptio vis majoris (damni fatalis) никакой роли не играет.

В чем состоят особенности receptum? Для выяснения их необходимо прежде всего обратить внимание на то, что receptum ни в каком случае не имеет характера отдельного, самостоятельного договора[453]. Пассажир или хозяин груза, вступающий в соглашение о перевозке с корабельщиком (nauta), лицо, снимающее помещение у хозяина гостиницы (caupo, stabularius), заключают со своими контрагентами определенные договоры, действительность и искомость которых установлена уже и цивильным правом. Чаще всего это будет договор найма (locatio-conductio); в отдельных случаях, в зависимости от особых условий соглашения, - это могут быть поклажа (depositum), поручение (mandatum) или безымянный контракт (contractus innominatus)[454]. В особом признании действительности и искомости еще и со стороны претора ни один из этих цивильных договоров, конечно, не нуждается. Receptum, таким образом, является лишь как бы придатком к какому-либо цивильному договору, а ответственность по эдикту - как бы придатком к ответственности, несомой уже и по цивильному праву. На эту особенность не могла не обратить внимания уже и римская юриспруденция. Указав, в L. 3 § I. D. h. t. 4.9 на наличность рядом с receptum самостоятельных цивильных договоров и на существование рядом с actio in factum de recepto вытекающих из них цивильных исков, Помпоний[455] и ставит поэтому естественный при таких условиях вопрос о причинах этого явления: "Cur honoraria actio sit inducta, cum sint civiles?"

Ближайший ответ на этот вопрос дается сравнением норм эдикта de recepto с нормами цивильного права. Крайняя степень ответственности, несомой корабельщиками и содержателями гостиниц по характеру договоров, ими заключенных, сводится к ответственности за culpa. Эдикт de recepto идет дальше: буквальный смысл его возлагает на перечисленных в эдикте лиц безусловную ответственность за целость и сохранность принятых ими вещей; для возникновения такой ответственности при наличности одного фактического условия - recipere достаточно наступления другого фактического же обстоятельства - non restuere (quod cujusque salvum fore receperint nisi restituent, in eos judicum dabo). На эту особенность эдикта сравнительно с цивильным правом Помпоний и указывает, как на один из мотивов, которыми могло бы быть объяснено его издание.

Если бы эдикт действительно на этом и остановился, то он, сохраняя свой характер исключения из общих норм римского гражданского права, не представил бы тем не менее никаких затруднений ни для теории, ни для практики. Безусловная ответственность (omnimodo teneri, etiamsi sine culpa res periit vel damnum datum est) была бы сингулярной нормой для известного рода правоотношений, но нормой простой и ясной, в силу которой nautae, caupones, stabularii были бы как бы страховщиками принятых ими грузов и чужих вещей от всякого рода случайностей. Но такая безусловная ответственность с полной последовательностью проведена не была. По мнению одних, последующая юриспруденция, по мнению других, уже самый эдикт de recepto внесли в этот категорически выраженный принцип важное смягчение. Nautae, caupones и stabularii, неся ответственность и в том случае, если пропажа или повреждение вещей произошли без какой-либо вины с их стороны, освобождаются от нее при том условии, что последствия эти были вызваны событиями, носящими характер damnum fatale или vis major.

Особенности эдикта de recepto могут быть в результате сведены, следовательно, к двум пунктам. Во-первых, эдикт устанавливает лишь определенные дополнения к содержанию всегда существующих рядом с ним цивильных договоров; дополнения, состоящие в повышении ответственности одного контрагента перед другим за нормальные пределы ответственности по цивильному праву[456]. Во-вторых, лица, ответственные по эдикту de recepto, отвечают (в противоположность цивильным договорам) и sine culpa; они отвечают, другими словами, и за casus, не отвечают они лишь за damnum fatale или, что то же, за vis major.

Этот последний пункт и ставит на решение юриспруденции задачу, удовлетворительного решения которой и по настоящее время не дано. Сущность этой задачи может в общих чертах быть формулирована следующим образом.

Высшая ответственность, налагаемая обыкновенно на субъекта гражданским правом, есть ответственность за вину (culpa). В отношениях внедоговорных такая ответственность возлагается лишь за активные действия (culpa in faciendo), в отношениях договорных - и за активные и за пассивные отрицательные действия (виновное бездействие - culpa in non faciendo). За пределами вины лежит уже область случая (casus), и за ущерб, нанесенный другому лицу случайно, без вины, никто, вообще говоря, отвечать не обязан (casus a nullo praestantur). Признак отсутствия вины есть, следовательно, крайняя отрицательная граница понятия случая, там, где поднимается вопрос о гражданской ответственности одного лица перед другим.

В receptum nautarum эта граница передвигается в сторону случая: nautae, caupones, stabularii отвечают перед своими контрагентами "etiamsi sine culpa eorum res periit vel damnum datum est"; они, следовательно, отвечают и за casus, не отвечая лишь за damnum fatale или vis major.

В силу противоположения: все, что имеет место "sine culpa", есть случай (casus) - мы должны, очевидно, понимать под событиями, характеризуемыми в источниках терминами "damnum fatale" или "vis major", не что иное, как особые, определенные виды случая. И если поэтому гражданская ответственность обыкновенно строится по схеме:

---

Примечания:

[435] Пассек Е.В. Указ. соч. С. 171.

[436] Там же. С. 180.

[437] Барон Ю. Указ. соч. С. 173.

[438] Пассек Е.В. Указ. соч. С. 179.

[439] Там же. С. 185.

[440] Там же. С. 213.

[441] Там же. С. 223.

[442] Пассек Е.В. Указ. соч. С. 223–225.

[443] Baron. Diligentia exactissima, diligentissimus paterfamilias oder die Haftung für cus­todia. Archiv f. d. civilist. Prax. B. 52 (N. F. 2). Heidelb. 1869, стр. 44–96; Baron. Pandekten (9 изд.) §§ 237, 238.

[444] Windscheid. Lehrbuch des Pandektenrechts. B. II. § 264. Anm. 9.

[445] Bruckner. Die custodia nebst ihrer Beziehung zur vis major nach römischem Recht. München, 1889, с. 184, 185.

[446] Goldschmidt. Das receptum nautarum, cauponum, stabulariorum. Zeitschr. f. d. ges Handelsrecht. B. III. Erlang. 1860, стр. 58–119, 331–386.

[447] Baron. Ll. Cc., ср. Его же Die Haftung bis zur höheren Gewalt. Archiv f. d. ci­vivlist. Praxis. B. 78 (N. F. 28), стр. 203–311.

[448] Bruckner. L. с. §§ 16, 17. стр. 134–156 и § 18 стр. 159–163. Мы увидим ниже, что и самое содержание понятия «custodia» Брукнер определяет иначе, чем Барон.

[449] О поправке «quos» (вместо quosve), предлагаемой Моммсеном и др., Lenel. Das Edictum perpetuum. Стр. 266, примеч. 15.

[450] Вторую часть текста (от слов «sive furtum» до конца – navigandi causa esset) Lenel. (Das Edict. perpet. стр. 266, 267) считает интерполяцией, но интерполяцией особого типа: неудачно редактированным дополнением, заимствованным кодификаторами из подлинной формулы иска. Первая же часть, по его мнению, есть точная передача содержания эдикта.

[451] Об actio in factum de damno injuria dato adversus nautas caupones stabularios см. Le­nel. Das Edict. perpet § 78, стр. 161, 162. Существование особого эдикта, установившего этот иск, Ленель отрицает; по его мнению, претор ограничился здесь составлением лишь формулы иска, аналогичной иску ex lege Aquilia. Тождественен ли тот иск de damno, о котором говорит Гай в L. 5 § I D naut. 4. 9, с этим преторским иском in factum, – на наш взгляд, по меньшей мере сомнительно; об этом в своем месте придется говорить подробнее.

[452] Ср. Goldschmidt. Das receptum nautarum §§ 2, 3, стр. 67–79.

[453] Это замечание остается верным и при том (на наш взгляд, неправильном) предположении, что receptum есть pactum praetorium (Ude. Das receptum nautarum ein pactum praetorium. Ztschrft. f. Rgeschichte. B. XIII. Romanist. Abtheil. Стр. 66–74; Schnei­der. Ueber die vis major. Ztschrft. f. d. ges. Handelsrecht. B. 44. Стр. 83 сл.). Если бы это было и так, то такое pactum praetorium было бы все-таки не более, как дополнительным соглашением (pactum adjectum) к цивильному договору.

[454] Coldschmidt. Das receptum nautarum, стр. 65.

[455] Комментарии к эдикту de recepto naut. caup. stabular. как Ульпиана (часть его Lib. 14 ad edictum), так и Павла (часть его Lib. 13 ad edictum), по всей вероятности, целиком основаны на недошедших до нас libri ad edictum Помпония, который цитируется, напр., в L. I, §§ 2. 7; L. 3. pr. §§ I. 4. 5; L. 6. § 2; L. 7 D. h. t. Кроме Помпония нередки в этих вопросах ссылки на мнения Лабеона (ср. пока L. I § 4; L. 3 § I D. h. t.); в двух местах упоминается Вивиан (L. I § 6; L. 4 § 2 D. h. t.).

[456] Подробное рассмотрение отношения иска in factum de recepto к сущестующим рядом с ним цивильным искам в нашу задачу входить не может; об этом см. Goldsch­midt. Das receptum nautarum. § I. Стр. 60–68 и § 3. Стр. 76–79. Что же касается до оснований, характера и содержания устанавливаемой эдиктом гарантии, то об этом придется в своем месте говорить подробнее.

« Предыдущая |  Оглавление  | Следующая »