Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав
Возражая против этого, Ю. К. Толстой утверждает, что приведенный пример ничего не доказывает, так как при аресте имущества за долги должник вовсе не лишается самих правомочий по владению, пользованию и распоряжению, поскольку он остается собственником. По мнению Ю. К. Толстого, дело сводится будто бы только к тому, что <он (собственник. - В. Г.) не в состоянии реально осуществлять эти правомочия, как и все право собственности>[455]. С подобным возражением трудно согласиться, так как при таком положении реальные правомочия, предоставленные собственнику, превращаются в голые правомочия, в призраки, лишенные своей юридической сущности. Такое состояние права собственности противоречит самой сущности права.
Есть и другая сторона этого вопроса. Дело в том, что отношения по владению, пользованию и распоряжению имуществом могут возникнуть не только в связи с осуществлением права собственности, но и по другим основаниям. Госорганам принадлежит право владения, пользования и распоряжения имуществом, однако они не являются его собственниками. Правом владения может обладать хранитель; правом владения и правом пользования - наниматель; правом владения и распоряжения - комиссионер и т. п. Указанные отношения по владению, пользованию и распоряжению регулируются не норами права собственности, а нормами обязательственного права. Но если исходить из определения, данного А. В. Го-десом и В. А. Рясенцевым, то и эти отношения по владению, пользованию и распоряжению имуществом попадают в сферу регулирования права собственности, рамки которого, таким образом, расширяются до пределов гражданского права в целом.
Весьма своеобразное разрешение этого вопроса предложил О. С. Иоф-фе. По его мнению, нормы права собственности регулируют лишь те отношения, которые выступают как отношения по присвоению. <Экономические, общественно-производственные отношения, - пишет он, - юридически оформляются при помощи норм о праве собственности лишь постольку, поскольку они заключают в себе момент присвоения>[456].
Но если сводить весь вопрос к тому, что право собственности регулирует лишь те общественные отношения, которые выступают как отношения присвоения, то прежде всего необходимо выяснить само понятие <присвоения>. Однако на этот основной вопрос О. С. Иоффе не дает ответа. А если не ясно, что такое присвоение, то трудно выделить те общественные отношения, которые выражают это присвоение и являются предметом регулирования института права собственности.
Однако выдвигаемая О. С. Иоффе концепция вызывает серьезные возражения и по существу. Нельзя прежде всего согласиться с утверждением О. С. Иоффе о том, что понятие собственности в экономическом смысле <равнозначно понятию способа производства как неразрывного единства двух его сторон - производительных сил и производственных отношений>[457]. Так как способ производства охватывает и отношения людей к природе, к вещам, равно как и отношения между людьми в процессе производства, то, следовательно, выходит, что отношения собственности могут быть и отношениями между людьми и отношениями человека к вещи.
Не говоря уже о том, что отнесение к собственности отношений людей к вещам есть уступка известным буржуазным взглядам на собственность, которые сам автор очень убедительно критикует[458], это соображение неправильно и по другим основаниям. Собственность рассматривается автором как экономическая категория. Но политическая экономия имеет дело с общественными отношениями. <Политическая экономия, - писал В. И. Ленин, - занимается вовсе не <производством>, а общественными отношениями людей по производству, общественным строем производства>[459]. Поэтому собственность как экономическая категория есть отношение между людьми.
Указанная позиция О. С. Иоффе не случайна. Она вытекает из предшествующих рассуждений автора и связана с неправильным представлением о соотношении понятий <собственность> и <присвоение>.
Главной отправной точкой этой концепции служит тезис: <Собственность есть присвоение>. Автор рассматривает его как аксиому, не нуждающуюся в доказательстве. <Собственность в экономическом смысле, - пишет он, - есть присвоение индивидом предметов природы внутри и посредством определенной общественной формы>[460]. Как видно из сказанного, О. С. Иоффе взял известное указание Маркса[461], заменил слово <производство> словом <собственность> и положил это в основу своей концепции. Отсюда логично вытекает вывод о том, что производство, способ производства и собственность - понятия равнозначные.
Эта подмена одного термина другим уже отмечалась в гражданско-правовой литературе. Возражая против данного А. В. Венедиктовым определения права собственности, С. Н. Братусь писал: <Присвоение в том смысле, в каком Маркс оперировал этим понятием, - не что иное, как производство. Поэтому нельзя признать правильным определение права собственности как права присвоения: такое определение равнозначно определению права собственности как <права производства>. Нельзя от экономического понятия собственности механически перейти к юридическому ее понятию>[462].
Мы видим, таким образом, два совершенно противоположных вывода из одних и тех же основных положений. Однако ни одно из высказанных мнений нельзя признать приемлемым, так как оба они страдают односторонностью. Каждое из них выдвигает на первый план лишь одну из сторон присвоения.
Присвоение - двуединый процесс. Присвоение состоит прежде всего в том, что общество отвоевывает у природы определенные материальные блага и обращает их в свою пользу. Однако акт присвоения этим не оканчивается. Его продолжением служит распределение отвоеванных у природы благ между членами общества. Причем этот двуединый процесс совершается одновременно.
Содержанием присвоения является производство материальных ценностей, которое во всех случаях носит общественный характер и не может быть иным. Без производства не может быть присвоения, так как нельзя присвоить то, что не произведено, чего не существует в природе. Это также верно и в отношении естественных благ, создаваемых самой природой, по крайней мере с того момента, как человек начал использовать хотя бы и самые примитивные орудия производства.
Но производство осуществляется <внутри и посредством определенной общественной формы>[463]. Форма присвоения результатов производства, способ распределения отвоеванных у природы материальных благ между отдельными лицами, группами лиц, классами или всем обществом, различна на разных этапах развития человеческого общества. Собственность и есть та исторически определенная общественная форма присвоения людьми материальных благ и прежде всего средств производства[464].
Содержание присвоения и его общественная форма - неразрывны. С изменением содержания, с изменением характера производства изменяется и его общественная форма, изменяется характер собственности. Определенной ступени производства соответствует и определенная форма собственности. Поэтому <ни о каком производстве, а стало быть, ни о каком обществе, не может быть речи там, где не существует никакой формы собственности>[465].
Отношения по присвоению опосредствуются не только гражданским правом, но и другими отраслями права. При этом право опосредствует лишь одну форму присвоения - общественную форму присвоения, отношения собственности, тогда как другая сторона присвоения - производство опосредствуется техническими нормами. Поэтому попытка О. С. Иоффе ограничить сферу действия института права собственности рамками отношений, выражающих присвоение, по существу снимает сам вопрос, так как делает рамки применения института права собственности безграничными.
3
Основной методологической предпосылкой изучения права собственности является изучение тех реальных экономических отношений, которые определяют сущность, содержание и границы института права собственности. <:Правовые отношения, - писал Маркс, - так же точно как и формы государства, не могут быть поняты ни из самих себя, ни из так называемого общего развития человеческого духа: наоборот, они коренятся в материальных жизненных отношениях:>[466]. Из этого следует, что сущность, содержание и границы права собственности определяются не какими-либо субъективными причинами, а объективными экономическими условиями жизни общества и прежде всего характером производственных отношений данного общества.
Нельзя в связи с этим не остановиться на определении института права собственности, которое дает В. Кнапп в работе <Собственность в странах народной демократии>. <Право собственности в объективном смысле, - пишет он, - это исторически определенная совокупность правовых норм, регулирующих отношения собственности между людьми, т. е. правовых норм, принудительно устанавливающих, какое общественное отношение является собственностью в юридическом смысле, а также его содержание, следовательно, в частности, и то, какими субъективными правами обладает участник правоотношения собственности в качестве собственника (т. е. как субъект права собственности)>[467].
Надо прямо сказать, про приведенное определение не обладает необходимой точностью и четкостью, хотя бесспорно содержит во второй своей части совершенно правильное указание на то, что право собственности определяет содержание субъективных правомочий собственника. Последнее вместе с указанием на исторический характер права собственности составляет положительные моменты в данном определении. Но этим, собственно говоря, и исчерпываются все достоинства указанного определения. Вместе с тем оно страдает, на наш взгляд, весьма существенными недостатками методологического порядка.
По мнению В. Кнаппа выходит, что право собственности устанавливает, <какое общественное отношение является собственностью в юридическом смысле>, а какое, следовательно, собственностью в юридическом смысле не является. Но так как нормы права не падают с неба, а устанавливаются законодателем, то выходит, что исключительно от воли законодателя зависит отнести те или иные отношения к <собственности в юридическом смысле> или не отнести. Таким образом, получается, что законодатель одним росчерком пера может отнести к <собственности в юридическом смысле> все вообще отношения, регулируемые правом, либо другим росчерком пера - не отнести к этим отношениям ничего.
Однако несмотря на коренные различия по своему классовому содержанию институтов права собственности различных общественно-экономических формаций, этот институт все же имеет довольно определенные границы. Можно ли объяснить подобное положение лишь случайным совпадением воль различных законодателей? Этого сделать, по-видимому, нельзя. Тот бесспорный факт, что право собственности регулирует более или менее определенный круг общественных отношений или, как пишет В. Кнапп, относит к собственности <в юридическом смысле> именно определенные отношения, нельзя объяснить никакими субъективными причинами. <Если государство и государственное право определяются экономическими отношениями, - пишет Энгельс, - то само собой понятно, что то же приходится сказать и о гражданском праве, роль которого в сущности сводится к тому, что оно санкционирует существующие, при данных обстоятельствах нормальные, экономические отношения между отдельными лицами>. <:Нормы гражданского права представляют собой лишь юридическое выражение экономических условий общественной жизни:>[468].
В применении к институту права собственности это означает, что его содержание и границы определяются не субъективными причинами, а объективными экономическими условиями жизни общества, определенными экономическими отношениями. Поэтому сказать, что право собственности устанавливает, <какие общественные отношения являются собственностью в юридическом смысле>, значит приписать праву не свойственные ему функции, оторвать право собственности от тех экономических отношений, выражением и закреплением которых оно является. И это тем более досадно, что в предшествующих данному определению разделах работы В. Кнапп в целом правильно излагает соотношение экономики и права, хотя и здесь в ряде случаев имеют место не совсем точные, торопливые формулировки.
4
Право собственности неразрывно связано с отношениями собственности. Поэтому закономерными являются попытки многих авторов раскрыть содержание и границы института права собственности посредством выделения тех отношений собственности, которые находят свое выражение и закрепление в нормах данного правового института. Понятия <собственность>, <отношения собственности> - тождественны. В экономическом смысле эти понятия имеют два основных значения, отправляясь от которых обычно и пытаются решить поставленный вопрос.
В одних случаях под <отношениями собственности> в экономическом смысле понимают всю совокупность производственных отношений данного общества[469]. Однако отношения собственности в этом их значении нельзя связать с институтом права собственности, так как производственные отношения опосредствуются не только правом собственности, а всей системой права, всеми отраслями и институтами данной системы права.
В других случаях под <собственностью> понимают отношения лиц к условиям производства <как к своим>. По мнению А. В. Венедиктова, эти именно отношения и регулируются правом собственности[470]. Аналогично решается вопрос в соответствующем томе курса гражданского права ГДР, где право собственности в объективном смысле определяется как <совокупность норм, которые установлены государственной властью как властью господствующего в данном обществе класса в целях непосредственного регулирования отношения индивида или коллектива к условиям производства как к своим>[471]. При этом автор этого определения, Ганс Клейне, обращает особое внимание на <непосредственное> регулирование правом собственности указанных отношений, о чем, по его мнению, необходимо особо указать в определении права собственности, <так как собственность как основа производственных отношений закрепляется и защищается также посредством всей правовой надстройки, что особенно ясно вытекает в обязательственном и наследственном праве>[472].
Такое понимание института права собственности едва ли можно признать приемлемым. Если речь идет о собственности как об условии производства, о собственности как основе производственных отношений, то само собой разумеется, что это относится лишь к отношениям собственности на средства производства, которые и определяют характер всех других отношений собственности. Поэтому определить институт права собственности как совокупность норм, регулирующих отношения лиц к условиям производства как к своим, значит ограничить сферу применения норм права собственности лишь отношениями по поводу средств производства, тогда как в действительности право собственности регулирует и собственность на предметы потребления.
В связи с этим совершенно непонятным представляется тот логический путь, которым А. В. Венедиктов, исходя из указанных выше предпосылок, неожиданно приходит выводу о том, что право собственности есть совокупность норм, <закрепляющих систему распределения средств производства и продуктов производства (или предметов производственного и личного назначения)>[473]. Такой вывод был бы логически правильным, если бы к условиям производства можно было бы отнести не только собственность на средства производства, но и собственность на предметы потребления. Но так как собственность на предметы потребления производна от собственности на средства производства, что правильно подчеркивает и сам автор[474], то оказывается, что приведенное определение повисает в воздухе. Оно не доказано.
Определение прав собственности как совокупности норм, закрепляющих общественные отношения по распределению средств производства и обусловленные ими общественные отношения по распределению предметов потребления, поддерживается многими другими авторами и по существу занимает господствующее положение в нашей учебной литературе[475].
Несмотря на внешнюю простоту и ясность, оно страдает, однако, весьма существенными недостатками. Дело в том, что отношения по распределению средств производства и зависимые от них отношения по распределению предметов потребления весьма разнообразны и регулируются не только нормами института права собственности, но и другими институтами советского гражданского права. Не случайно поэтому один из авторов этого определения профессор С. Н. Братусь абсолютно тождественно характеризует и право собственности[476], и гражданское право в целом применительно к регулированию им имущественных отношений[477].
С. Н. Братусь утверждает, что как право собственности, так и гражданское право в целом <закрепляет и выражает распределение средств производства и обусловленное им распределение предметов потребления>. Разъясняя свой вывод применительно к гражданскому праву в целом, он справедливо замечает, что <это означает, что гражданское право регулирует и отношения по переходу от одних лиц к другим средств производства и предметов потребления, равно как и отношения, связанные с их использованием>[478]. Однако, давая аналогичную характеристику института права собственности, автор упускает из вида свое совершенно правильное разъяснение и тем самым необоснованно расширяет рамки права собственности до пределов советского гражданского права в целом.
Еще более любопытным в этом отношении является то, что, например, Ю. К. Толстой аналогично характеризует таким образом лишь одно из правомочий собственника - право владения. <Право владения, - пишет он, - юридически закрепляет существующую в обществе систему распределения средств производства и предметов потребления>[479]. Аналогичной позиции придерживается, по-видимому, и О. С. Иоффе, который, критикуя приведенное выше определение права собственности, утверждает, что авторы <фактически сводят право собственности только к праву владения>[480]. И с этом есть некоторый смысл. Поскольку С. Н. Братусь ограничи-вает сферу применения права собственности лишь закреплением <статики общественного производства>, закреплением <предпосылок и результатов> производства[481], то очевидно, что речь идет в данном случае лишь о фактическом обладании средствами и продуктами производства и что отношения, связанные с пользованием и распоряжением этим имуществом, из сферы регулирования права собственности выпадают.
Ограничение сферы применения института права собственности лишь рамками отношений, выражающих <статику общественного производства>, представляется неправильным и основано на неточном представлении о собственности как экономической категории.
По мнению С. Н. Братуся, <собственность как экономическое явление - это условие или предпосылка присвоения вещества природы, т. е. производства, осуществляемого в определенной общественной форме>. Собственность, по его мнению, выражает <начальный и конечный этапы общественного производства>[482]. С таким определением трудно согласиться.
[455] См.: Ю. К. Толстой. Содержание и
гражданско-правовая защита права собственности в СССР, стр. 54.
[456] О. С. Иоффе. Советское гражданское право, курс лекций, стр. 271; см. также:
<Об основных проблемах советского гражданского права>. Уч. зап. ЛГУ, сер. юрид.
наук, вып. 4, 1953, стр. 51.
[457] О. С. Иоффе. Советское гражданское право, стр. 270.
[458] См. там же, стр. 278 - 279 и др.
[459] В. И. Ленин. Соч., т. 3, стр. 40 -
41.
[460] О. С. Иоффе. Советское гражданское
право, стр. 269.
[461] См.: К. Маркс. К критике политической
экономии, 1949, стр. 198.
[462] См.: С. Н. Братусь. Субъекты
гражданского права. Госюриздат, М., 1950, стр. 106.
[463] К. Маркс. К критике политической экономии, стр. 198.
[464] <Политическая экономия>, изд. 3. Госполитиздат, 1958, стр. 9.
[465] К. Маркс. К критике политической экономии, стр. 198.
[466] К. Маркс. К критике политической экономии, стр. 7.
[467] В. Кнапп. Собственность в странах
народной демократии, стр. 87 - 88.
[468] К. Маркс, Ф. Энгельс. Избр.
произв. в двух томах, т. II, 1948, стр. 376.
[469] К. Маркс, Ф. Энгельс. Избр.
произв. в двух томах, т. II, 1948, стр. 427; Соч., т. 4, стр. 168; Избр.
письма, 1953, стр. 153 - 154; К. Маркс.
К критике политической экономии, стр. 7.
[470] См.: А. В. Венедиктов. Право социалистической собственности в
свете учения И. В. Сталина о базисе и надстройке, стр. 93.
[471] Das Zivilrecht der Deutschen Demokratischen Republik, Sachenrecht. B., 1956, S. 14.
[472] Там же.
[473] А. В. Венедиктов. Право социалистической собственности в свете
учения И. В. Ста-лина о базисе и надстройке, стр. 95.
[474] См. там же, стр. 93 - 94.
[475] См., например: <Гражданское право>, т. I. М., 1944, стр. 220; <Советское
гражданское право>, т. I. М., 1950, стр. 264; <Советское гражданское право>,
учебник для юридических школ, под ред. проф. С. Н. Братуся. М., 1950, стр. 168;
С. И. Вильнянский. Лекции по гражданскому
праву. Харьков, 1958, стр. 195.
[476] <Советское гражданское право>, учебник для
юридических школ, под ред. проф. С. Н. Братуся, стр. 168.
[477] Там же, стр. 6.
[478] <Советское гражданское право>, учебник для
юридических школ, под ред. проф. С. Н. Братуся, стр. 6.
[479] Ю. К. Толстой. Содержание права
социалистической и общественной собственности в СССР. <Вестник Ленинградского
университета>, 1953, N 6, стр. 155; см. также: <Содержание и
гражданско-правовая защита права собственности в СССР>, стр. 51.
[480] О. С. Иоффе. Советское гражданское
право, курс лекций, стр. 274.
[481] <Советское гражданское право>, учебник для
юридических школ, под ред. проф. С. Н. Братуся, стр. 169.
[482] С. Н. Братусь. Понятие имущественных
отношений и их правовое регулирование в СССР. Тезисы доклада, прочитанного в
ВИЮН 24 октября 1958 г., стр. 3.
