Серебровский В.И. Избранные труды по наследственному и страховому праву
Этот общий план по рассмотрении его в Страховом Совете при НКФ СССР и одобрении НКФ Союза ССР утверждается СТО Союза ССР.
Правительства автономных республик, областные и губернские испол-нительные комитеты осуществляют общее наблюдение за проведением в жизнь плана окладного страхования, издают постановления, в которых дифференцируют по отдельным подведомственным им районам нормы страхового обеспечения в пределах средних норм, установленных планом окладного страхования, а также устанавливают в указанных же пределах нормы страхового обеспечения для отдельных строений двора, равным образом осуществляют проведение установленных планом льгот беднейшему населению[467].
Постановлением СТО от 2 сентября 1925 г. об обязательном страхо-вании в сельских местностях в 1925-1926 гг., сельское обязательное оклад-ное страхование установлено от огня (строений) в 59 губерниях, а также в ок-ругах Уральской Области и Северо-Кавказского Края РСФСР, в 42 округах и в одной автономной республике УССР, во всей БССР и в одной области Уз-бекской ССР[468]. Сельское обязательное окладное страхование посевов и сельскохозяйственного скота (крупного рогатого скота, лошадей и верблюдов) разрешено в тех уездах, округах и кантонах автономных республик, областей и губерний, в которых уездными или соответствующими съездами советов, а при невозможности (ввиду срочности дела) немедленного созыва съездов советов - пленумами уездных или соответствующих им исполнительных комитетов, будут вынесены постановления о введении указанных видов страхования. Постановления, вынесенные вышеуказанными местными органами, о введении названных видов обязательного страхования на 1924-1925 г. сохраняют свою силу и на 1925-1926 г. за исключением тех случаев, когда названные органы вынесли до 1 октября 1925 г. постановление об отмене обязательности этих видов страхования.
Постановлением СТО от 2 сентября 1925 г. сельскому населению предоставлен ряд весьма значительных льгот. По страхованию строений от огня и посевов от градобитий беднейшие и разоренные стихийным бедствием сельские хозяйства, семьи красноармейцев, а также добровольные пожарные организации освобождены от взноса страховых платежей полностью или частью с тем, чтобы число освобожденных, по расчету на полное освобождение, было равно 15% общего числа соответственно застрахованных хозяйств.
По страхованию животных от падежа освобождаются от взносов беднейшие и разоренные стихийными бедствиями сельские хозяйства, а также маломощные хозяйства, получившие ссуды в порядке сельскохозяйственного кредита, а равно добровольные пожарные организации с тем, чтобы количество хозяйств, освобождаемых от уплаты страховых платежей, по страхованию крупного скота, не превышало 10% общего числа застрахованных хозяйств того округа или уезда, в котором данное страхование производится, а для верблюдов и лошадей этот процент не превышал 7½%[469].
Что касается обязательного окладного страхования в городах, то постановлением СТО от 2 сентября 1925 г. об обязательном окладном страховании в городах на 1925-1926 г., окладное обязательное страхование строений от огня установлено на всей территории Союза ССР, за исключением Северного Сахалина, Камчатской губернии, Кара-Калпакской автономной области и Якутской АССР. Обязательное окладное страхование крупного рогатого скота от падежа введено в 1925-1926 г. в тех городах СССР, которые попали в особый список, установленный СТО. Обязательное окладное страхование лошадей и верблюдов установлено для тех автономных республик, областей, губерний, округов и уездов, в которых в течение 1925-1926 г. будет действовать это страхование в сельских местностях. Что касается страхования в пределах городской черты полевых посевов, то оно установлено в качестве обязательного страхования по нормам и тарифам, указанным по плану обязательного окладного страхования в сельских местностях на 1925-1926 г. с тем, чтобы постановления, предусмотренные ст. 2 постановления СТО от 2 сентября 1925 г. об обязательном окладном сельском страховании, выносились в подлежащих случаях горсоветами или соответствующими им органами[470].
Постановлением СТО от 2 сентября 1925 г. предоставлен ряд льгот и городскому населению. От взноса страховых платежей полностью или частью освобождено беднейшее городское население, хозяйства, разоренные стихийными бедствиями, семьи красноармейцев, а также добровольные пожарные организации с тем, чтобы общая сумма сложенного оклада не превысила 5% общей суммы начисленной страховой премии по каждому виду обязательного окладного страхования в городах. Для членов профсоюзов, рабочих и служащих по найму, лиц, пользующихся социальным обеспечением, членов добровольных пожарных дружин и кустарей-одиночек, а также для всякого рода объединений, состоящих исключительно из лиц поименованных выше категорий, установлен ряд скидок с тарифов премий: по страхованию посевов от градобития и строений от огня - в размере 10%, по страхованию лошадей и верблюдов - в размере 5%[471].
Кроме перечисленных льгот значительные льготы установлены для обязательного окладного страхования еще постановлением ВЦИК и СНК РСФСР от 13 июля 1925 г.[472] Согласно постановлению ВЦИК и СНК РСФСР, на суммы страхового вознаграждения за убытки, причитающиеся страхователям по обязательному окладному страхованию, при условии обращения этих сумм исключительно на восстановление погибшего имущества, не могут быть обращаемы взыскания за всякого рода долги страхователя госорганам и частным лицам, за исключением претензий по зарплате, социальному страхованию, а также претензий кредитных учреждений, обеспеченных залогом застрахованного имущества.
2) Обязательному неокладному страхованию в СССР подлежат: а) имущества, принадлежащие государству и местным советам, находящиеся во временном владении, пользовании или распоряжении на началах аренды, права застройки, комиссии или по какому-либо иному основанию у кооперативов и частных лиц - физических и юридических; б) имущества, принадлежащие кооперативам и частным лицам, служащие обеспечением ссуд, выданных государственными, в том числе и коммунальными, кредитными учреждениями; в) товары, принадлежащие государственным органам, кооперативам и частным физическим и юридическим лицам, поступающие на хранение в учрежденные надлежащим порядком специальные товарные склады, если под эти товары выданы варрантные (складочные и залоговые) свидетельства[473].
В настоящее время обязательное неокладное страхование применяется в СССР при страховании от огня и при транспортном страховании[474]. Рас-пространение неокладного страхования на иные виды имущества, кроме перечисленных, а равно ограничение применения обязательного неокладного страхования как в отношении подлежащих означенному страхованию иму-ществ, так и в отношении рода опасности, производится по представлению Главного Правления Госстраха постановлением СТО[475].
II. Страхование добровольное возникает из свободного соглашения сторон (страхового договора).
В СССР добровольное страхование применяется как страхование от огня, животных от падежа, растительных культур от градобитий, транспортное, гарантийное и личное[476]. Новым видом страхования, проводимым Госстрахом в добровольном порядке, является еще страхование от гражданской ответственности.
Имущества, находящиеся в ведении государственных, в том числе и коммунальных, учреждений и предприятий, как состоящих на общегосударственном или местном бюджете, так и переведенных на хозяйственный или коммерческий расчет, могут страховаться в Госстрахе в порядке добровольного страхования, если названные имущества не подлежат обязательному неокладному страхованию. Имущества, застрахованные в обязательном (окладном или неокладном) порядке не в полной стоимости или не от всех опасностей, предусмотренных Положением о Госстрахе, могут быть дополнительно застрахованы в добровольном порядке[477].
Глава VI. Юридическая природа страхования
§ 1. Страхование как правоотношение
С юридической точки зрения страхование является правоотношением.
В качестве правоотношения страхование может проистекать из различных оснований.
Необходимо отметить, что вопрос о классификации оснований обязательства является более чем спорным.
Римляне исходили из деления обязательств на обязательства, возникающие из договоров, правонарушений и ex variis causarum figuris - из других различных оснований. В дальнейшем, однако, они пришли к четырехчленному делению оснований обязательств: обязательства из договоров (ex contractu), как бы договоров (quasi ex contractu), правонарушений (ex delicto) и как бы правонарушений (quasi ex delicto)[478]. Римская классификация оснований обязательств, опиравшаяся на римскую исковую систему, является для настоящего времени, несомненно, устаревшей и поэтому в современной юридической литературе делается немало попыток к установлению более точной и исчерпывающей классификации.
Д е р н б у р г учит, что часть обязательств возникает из юридических сделок, возникновение же другой не менее значительной группы связано с иными юридическими событиями[479]. П л а н и о л ь знает только два основания обязательств - договор и закон[480]. Б р и н ц развивает взгляд, что только объективный правопорядок, а не субъективное намерение лица, создает правоотношение; сделка вызывает к жизни правоотношение только потому, что такова была воля закона; закон, таким образом, является единственным источником обязательств[481]. В русской юридической литературе известна классификация Ш е р ш е н е в и ч а: юридическая сделка, правонарушение, неосновательное обогащение[482]. В последнее время к римской классификации приближается проф. М. М. А г а р к о в, выделяющий, по его мнению, бесспорно установленные основания обязательств - сделку, правонарушение и неосновательное обогащение - и обозначающий все остальные обязательства как обязательства, проистекающие из других различных оснований - ex variis causarum figuris[483]. Профессор А. Г. Г о й х б а р г, указывая, что, если уже по отношению к буржуазному законодательству мыслимы заявления, что "последним основанием обязательственно-правовой связи служит не воля сторон, а объективный правопорядок"[484], то тем более это применимо к обязательственным отношениям ГК, в котором основания всех обязательств сводятся к указаниям закона[485].
Из всех этих разнообразных мнений мы должны остановить свое внимание на взгляде Б р и н ц а, утверждающего, что основанием обязательства всегда является только закон. Этому взгляду нельзя, разумеется, отказать в известной логической последовательности, поскольку все правоотношения в конечном счете, конечно, определяются нормами данного правопорядка. Но так обстоит дело только "в конечном счете". В действительности же мы, не-сомненно, имеем случаи, когда для возникновения обязательства необходимы юридические действия (в этих случаях закон действует посредственно) и когда для возникновения обязательства таких действий не надо (в последних случаях закон действует непосредственно)[486].
Обращаясь теперь к ГК, мы видим, что, согласно ст. 106 ГК, "обязательства могут возникать из договоров и других указанных в законе оснований, в частности, вследствие неосновательного обогащения и вследствие причинения другому лицу вреда". Редакция этой статьи дает проф. А. Г. Г о й х б а р-г у основание к выводу, что "договор" сводится к одному из указанных в законе оснований, т. е. основанием всех обязательств в конечном счете является закон. Тем не менее, в связи с вышеизложенным учением о посредственном и непосредственном действии закона в качестве источника обязательств, мы полагаем, что утверждение проф. А. Г. Г о й х б а р г а правильно лишь постольку, поскольку дело идет о роли закона "в конечном счете". Из буквального же текста ст. 106 с очевидностью явствует, что ГК знает два источника обязательств: 1) договор и 2) закон как непосредственный источник обязательства. К этому надо добавить, что ГК знает еще в качестве источника обязательств и одностороннее обещание (установление завещанием, являющимся односторонней сделкой, завещательного отказа, ст. 423 ГК).
В результате мы получаем для советского права такую классификацию оснований обязательств: 1) сделки - односторонние и двусторонние (договоры) и 2) закон как непосредственный источник обязательства[487].
Применяя эту классификацию к страхованию, мы устанавливаем в качестве источников страхового правоотношения, следующие основания: 1) договор и 2) закон.
В буржуазных государствах в качестве основания для страхования на первом месте, несомненно, стоит договор, закон же играет роль гораздо менее значительную[488]. Напротив, в СССР с его системой народного хозяйства, основанной на плановых началах, стремящейся силой государственного аппарата направить в желательное русло течение экономических интересов различных классов и социальных групп, договор как основание страхования играет роль заметно менее значительную. Поэтому в СССР в качестве основания для страхования не менее важное значение имеет закон, устанавливающий страховые отношения помимо воли и желания страхователя или принуждающий стороны к вступлению в страховые отношения[489].
Остановим свое внимание сначала на выяснении понятия страхового правоотношения, основанного на договоре.
§ 2. Понятие страхового договора
Несмотря на громадную литературу, посвященную выяснению понятия страхового договора[490], среди исследователей этого вопроса единодушие далеко не достигнуто.
Спорят о том, можно ли говорить о едином понятии страхового договора или надо различать два самостоятельных страховых договора - договор страхования имущества и договор страхования лица, и можно ли вообще считать страхование лица подлинным страхованием. Спорят также о том, что является характерными признаками страхового договора (его цель, характер события, предусмотренного договором, необходимость заключения договора с планомерно организованным крупным предприятием и др.).
Как совершенно правильно отметил еще Г е к к е р[491], нет ничего ошибочней при определении понятия страхового договора, как исходить из альтернативы: или исключать из области страховых договоров все сделки хозяйственной предусмотрительности и заботы о будущем (договоры страхования жизни), или насильственно подводить их под договоры страхования убытков. Тем не менее, и та, и другая ошибки в литературе страхового права делались очень часто.
Существовало научное течение и довольно сильно представленное (Т е л ь, Л а б а н д и др.), которое признавало подлинными договорами страхования только договор страхования имущества, в страховании же лица это научное течение вообще не видело договора страхования, а только разновидность займа, мены, товарищества, сбережения и т. п.[492]
Противоположный этому научному течению взгляд усматривал в страховании лица вид страхования имущества. Сторонники этого последнего взгляда (Л е в и с, Г о л ь д ш м и д т, ранее Э р е н б е р г и др.)[493] учили, что договор страхования лица, в сущности, также имеет целью возмещение убытков, как и договор страхования имущества. Между этими видами страхования есть, конечно, некоторая разница, но в общем оба эти вида страхования преследуют одну цель - возместить страхователю тот ущерб, который он понесет от предусмотренного в договоре события. В последнее время этот взгляд получил поддержку у В о л ь ф а[494], утверждающего, что страхование во всех своих проявлениях имеет целью возмещение вреда; отличие страхования имущества от страхования лица заключается только в том, что при страховании имущества возмещается индивидуальный, конкретный вред, при страховании же лица происходит возмещение убытков таким же порядком, как и при уплате договорной неустойки[495], т. е. размер возможных убытков фиксируется вперед из расчета средней, типичной величины возможного вреда.
Обе приведенные здесь теории служат наглядным доказательством, как научная мысль может находиться в плену старых представлений, возникших в свое время в иной обстановке, в иных экономических и политических условиях. Поистине "le mort saisit le vif" - "мертвый влечет за собой живого"!
Дать объяснение указанных теорий нетрудно. Страхование жизни возникло значительно позже страхования имущества. В известные периоды времени благодаря различного рода злоупотреблениям со стороны страхователей, заинтересованных в ускорении наступления смерти застрахованных в их пользу лиц, оно даже воспрещалось законодательствами[496].
Примечания:
[467] Пол. о Госстрахе,
ст. 10, 11.
[468] Пост. СТО об
обязательном окладном страховании в сельских местностях в 1925–1926 г.,
ст. 1, 2. Собр. Зак. и Распор., 1925 г., № 63, ст. 464.
[469] Пост. СТО об
обяз. страховании в сельск. местн., ст.8.
[470] Пост. СТО об
обяз. окладном страховании в городах, ст. 1–4. Собр. Зак. и Расп., 1925
г., № 63, ст. 465.
[471] Там же, ст. 8,
9.
[472] Примеч. к ст.
271 ГПК РСФСР, «Известия» № 180 от 9 августа 1925 г. См., кроме того,
Пол. о взимании налогов, утвержд. ЦИК и СНК Союза ССР 2 октября 1925 г.,
ст. 17, п. «в».
[473] Пол. о Госстрахе,
ст. 13. Постановление ЦИК и СНК СССР от 4 сентября 1925 г. о документах,
выдаваемых товарными складами. Собр. Зак. и Расп., 1925 г., № 60, ст.
445.
[474] Пол. о Госстрахе
, ст. 13.
[475] Там же, ст. 14.
[476] Там же, ст. 17.
[477] Пол. о Госстрахе,
ст. 18, 19.
[478] Gajus l I pr.
D. 44,7; § 2 J 3, 13.
[479] Д е р н б у р
г, «Пандекты, обяз. пр.», § 6.
[480] P l a n i o l,
«Traité», II, p. 254.
[481] B r i n z, «L.
d. Pandecten, II, § 247.
[482] Ш е р ш е н е
в и ч, «Учебн. гражд. права», II, стр. 10.
[483] М. М. А г а р к о в, «Право и Жизнь», 1922 г., № 2, стр. 6.
[484] Слова Г е д е м а н а, «Schuldrecht des BGB», стр. 38.
[485] А. Г. Г о й х б а р г, – «Хоз. право», вып. I, стр. 248.
[486] С и н а й с к и й, «Гражд. право», II, стр. 12. См. также A.
T u h r, «D. allg. T. d. Schweiz. OR». S. 38. 1924 г.
[487] Разумеется, сделки только тогда могут быть источником обязательств,
когда они признаны действующим правопорядком; в этом случае закон действует
в качестве п о с р е д с т в е н н о- г о основания обязательств, но н
е п о с р е д с т в е н н ы м источником обязательств все же являются
юридические действия, проявляющиеся в форме односторонних сделок или договоров.
Что же касается закона как непосредственного источника обязательства,
то правильнее было бы говорить о «юридическом факте или совокупности юридических
фактов, точно определенных самим законом».
[488] Поскольку страховое
дело в буржуазных государствах сосредоточено по преимуществу в руках акционерных
обществ, страховые операции развиваются в форме добровольных страховых
соглашений (страховых договоров). Страхования, заключаемые по требованию
закона и в силу закона, существуют значительно реже; § 192 Германск.
Страх. закона различает страхования, которые возникают в общественном
учреждении (öffentliche Versicherungsanstalten), согласно местному
праву, непосредственно в силу закона, а равно страхования, которые возникают
путем принуждения к тому со стороны закона; общественные учреждения подобного
типа существуют в ряде германских государств – Пруссии, Бадене, Баварии,
а также в некоторых иных государствах – Англии, Швейцарии и др. См. М
а н е с, «Основы», гл. III.
[489] По мнению М.
И. С е м е н о в а, добровольное страхование в СССР – это достояние НЭП’а,
и с изживанием этого периода оно должно отмереть; поскольку в дальнейшем
останется частное хозяйство, оно должно будет страховаться обязательно.
Примечания М. И. С е м е н о в а в книге В. П о т о ц к о г о, «Краткий
курс», стр. 25.
[490] Указания литературы
у H u p k a, «Zeitchr. f. HR», B. 66. S. 546. В позднейшей литературе:
M. W o l f, «Holzendorff’s Enz.». B. II. S. 418; J. G i e r k e,
– «Z. f. H. R», B. 86. S. 146 flg.
[491] H e c k e r,
«Zum Lehre v. d. rechtlichеn Natur d. Versicherungsverträge», 1892.
Цитирую по А. Г. Г о й х б а р г у, «Единое понятие страхового
договора», «Право», 1914 г., № 10, стр. 761. См. также В. И д е л ь с
о н, «Записки Харьк. Ун-та», 1903 г., № 1, стр. 14.
[492] Г е р г а р д,
«Комментарий Manes’a», стр. 10.
[493] В русской литературе
– И д е л ь с о н, «Зап. Харьк. Ун-та», 1903 г., № 1.
[494] M. W o l f, там
же, стр. 419. В несколько смягченном виде этот взгляд проводится Г е р-
г а р д о м, в «Комментарии Manes’a», стр. 9 и S t e f
i n g e r’ о м, «Versicherung u. Gesellschaft», стр. 5.
[495] Ст. 141 ГК.
[496] «Ordonnance de
la marine», 1681 г. Знаменитый английский закон 1774 г. под названием
«Gambling act» (закон об игре) допустил страхование жизни другого лица
только при наличии имущественного интереса со стороны страхователя в продолжении
жизни застрахованного лица, см.: P i t m a n’ s mercantile Law, p. 256.
1914.
