Кулагин М.И. Избранные труды по акционерному и торговому праву
Чтобы создаваемая им теория выглядела как можно убедительнее, Деспакс в своих попытках персонифицировать предприятие не идет по пути упрощенному, ссылаясь, как это делают некоторые западногерманские юристы, на теорию фикции, которая все оправдает, в том числе наделение правосубъектностью и такого образования, как предприятие[45]. Он причисляет себя к сторонникам реалистической теории юридического лица, как она была сформулирована в трудах Л. Мишу.
Согласно концепции Мишу, следует различать <юридическое лицо> и <моральное лицо>. Свойство быть субъектом права не вытекает из самой природы человека. Доказательство тому - рабы в Риме и Древней Греции, гражданская казнь, влекущая за собой утрату качества субъекта права. Точно так же и организация, которая может быть субъектом прав и обязанностей (personnalité morale), не обязательно должна быть юридическим лицом (personnalité juridique). Мишу подчеркивал, что юридическая среда должна признать существование указанной организации в качестве личности[46].
В это разграничение морального и юридического лица существенная новелла была внесена определением Палаты по гражданским делам Кассационного суда от 28 января 1954 г., которое заявило: <Юридическое лицо не является созданием закона, им обладает, в принципе, любое образование (groupement), наделенное возможностью выражать свою коллективную волю для защиты законных интересов, которые вследствие этого должны быть юридически признаны и защищены>[47].
Для Мишу человеческий коллектив только тогда становится моральной личностью, когда он обладает двумя качествами. Прежде всего, он должен иметь собственный интерес, не совпадающий с интересами отдельных участников. Во-вторых, надо, чтобы этот коллектив имел организацию, способную выражать коллективную волю в правоотношениях.
По твердому убеждению Деспакса, предприятие обладает суммой автономных интересов и совокупностью органов, способных эти интересы выразить. Стало быть, предприятие является моральным лицом и, принимая во внимание процитированное выше определение Кассационного суда, юридическим лицом. Автор великолепно понимает, что его теоретические конструкции имеют право на существование, если он докажет, что имущество предприятия обособлено в имуществе предпринимателя. После довольно длительного перечня законодательных положений, в которых указанное обособление проводится, Деспакс вынужден привести и другие суждения на этот счет, в частности, справедливое заявление итальянского юриста Феррары, что <владелец предприятия фактически свободен распоряжаться имуществом предприятия, как и когда он захочет, использовать это имущество в другой торговой деятельности и даже промотать его самым безрассудным образом: он не связан целевым характером этого имущества>[48].
Однако Деспакс считает эти правомочия собственника предприятия скорее теоретическими, ибо многочисленные налоговые предписания затрудняют использование имущества предприятия его владельцем по своему усмотрению[49]. И естественно, совершенно бесперспективно отрицать действие во французском праве принципа неделимости имущества должника перед лицом кредиторов[50]. Он поэтому вынужден признать, что предприятие является только еще рождающимся субъектом права[51]. Социальная направленность теории Деспакса и иных конструкций персонификации предприятия предельно ясна: она заключается в попытке уйти от вопроса, кто же пользуется результатами деятельности предприятия, кто присваивает его доходы. В конечном счете она проповедует концепцию неизбежной эволюции капитализма и устранение собственников из числа хозяев капиталистического общества. <Мы смогли, - пишет он, - убедиться: что предприниматель, ранее абсолютный хозяин предприятия, постепенно становится сегодня его слугой>[52].
Предприятия признаются субъектами права лишь в очень небольшом числе стран. Так, согласно ст. 834 Гражданского кодекса Лихтенштейна 1926 г. физическое лицо может учредить предприятие с ответственностью в пределах тех взносов, которые оно сделало в него (Einzelunternehmung mit beschrönkter Habftung)[53]. Один и тот же предприниматель вправе создать несколько подобных субъектов, каждый из которых будет обладать своим собственным пассивом.
В Панаме 1 февраля 1966 г. был принят Закон об индивидуальных предприятиях с ограниченной ответственностью за № 24. На основании положений этого закона каждый гражданин вправе создать предприятие, которое будет выступать в торговом обороте в качестве самостоятельного субъекта права[54].
Проекты издания подобных законодательных актов имеются в Аргентине, Франции и некоторых других странах.
Вместе с тем указанные предприятия с ограниченной ответственностью следует отличать от компаний одного лица. Начнем с того, что компания одного лица рассматривается как разновидность компаний общего права и на нее распространяются, за определенными исключениями, положения законодательства о торговых товариществах. В любой момент такая компания может превратиться в компанию с множеством участников. Предприятие с ограниченной ответственностью такой возможностью не обладает. Далее. Компания одного лица может включать в себя в качестве единственного участника другое торговое товарищество, что и происходит, как правило, на практике. Предприятие с ограниченной ответственностью вправе создаваться только гражданином или физическим лицом. По существу, предприятие с ограниченной ответственностью - это несколько модифицированная форма индивидуального мелкого предприятия, где размер ответственности владельца заранее известен кредиторам. Конечно, не такие предприятия определяют лицо современной капиталистической экономики.
Почему же буржуазное законодательство не признает предприятие как таковое самостоятельным субъектом права в подавляющем большинстве стран, а там, где оно это делает, ограничивается исключительно индивидуальным предприятием? Бесспорно, в отрицательной позиции законодателя учитываются соображения обеспечения имущественных гарантий контрагентов по торговому обороту. Но представляется, что не эти аргументы являются главными. Буржуазное законодательство с решительностью отбрасывает, когда это выгодно правящему классу, фундаментальные начала гражданского и торгового права, в том числе свободу договора, равенство субъектов права, принцип ответственности за вину, недопустимость изменения договора и т.п.
Очень метко самую важную причину отрицательного отношения законодательства капиталистических стран к идее персонификации предприятия вскрыла в своей работе 1924 г. Е.А. Флейшиц. Она писала: <Расходясь в отказе <персонифицировать> предприятие с одним из распространенных воззрений делового оборота, европейские законодательства служат подлинным потребностям этого оборота. Ибо при серьезном и последовательном осуществлении на практике конструкции предприятия - юридического лица не только пришлось бы отказать предпринимателю в праве распоряжаться предприятием как целым, но невозможно было бы обосновать и право предпринимателя на доходы предприятия. Предприниматель был бы <слугою предприятия> в том смысле, в каком служат так называемым <частным учреждениям> как особой разновидности юридических лиц представители этих учреждений. А открытие промышленного или торгового предприятия, будучи в то же время актом основания учреждения в только что указанном цивилистически-техническом смысле, означало бы - оставляя в стороне формальные условия, которым современные законодательства подчиняют возникновение частных учреждений, - безвозмездную уступку предпринимателем части своего имущества, которое становилось бы имуществом предприятия - юридического лица. Очевидно, что экономическое существо предприятия оказалось бы извращенным до пределов nonsens'a>[55].
Несколько в иной плоскости лежит проблема, почему сохраняют свою юридическую автономию юридические лица, которые полностью подконтрольны материнскому обществу. Аналогию, вероятно, справедливую не во всех чертах, можно провести между такими монополистическими конгломератами и предпринимательской деятельностью капиталистического государства. Представляется, что в условиях, когда в экономике действует закон стоимости, необходимо такое устройство хозяйства и его ведения, при котором бы затраты производства и доходы от него соизмерялись, что возможно лишь при введении коммерческого расчета. Последний немыслим без наделения структурных подразделений (в рамках государственно-монополистического или монополистического капитала) определенной самостоятельностью в использовании и распоряжении закрепленным за этими структурными подразделениями имуществом. Капитал только тогда становится капиталом, когда соответствующие средства вложены в производство и в этом последнем начинается потребление рабочей силы и создание прибавочной стоимости, иначе говоря, когда средства приобретают вещественную форму предприятия, производящего товар или оказывающего услуги. Но существуют определенные заданные уровнем развития техники, производства оптимальные размеры предприятия, при которых вложенный капитал дает максимальную отдачу. Размеры эти зависят и от того, в какой отрасли функционирует капитал. Именно потребности производства диктуют величину капитала, необходимого для предприятия, а не наоборот. Иногда для того, чтобы <запустить> в ход рентабельное предприятие, требуются капиталы многих сотен людей, компаний или даже нескольких государств, иногда в руках одного лица находятся средства, которых достаточно для организации многих производственных циклов. Способ формирования средств не влияет на его размеры. Но коль скоро производство запущено, требуется, чтобы оно велось экономично, было рентабельным. Ведение производства на основе самоокупаемости требует автономного счетоводства, обособления имущества предприятия в обороте. Действие закона стоимости, а также то, что обобществление капитала может перегонять и перегоняет обобществление производства, и объясняют функционирование в качестве самостоятельных юридических образований структурных подразделений капитала, принадлежащих одному и тому же собственнику.
§ 3. Эволюция системы юридических лиц в буржуазном праве
Традиционная система юридических лиц в буржуазном праве строилась применительно к основным делениям буржуазного права и в первую очередь разделению буржуазного права на публичное и частное. Соответственно и юридические лица подразделялись прежде всего на публичные и частные или на юридические лица публичного и частного права. К юридическим лицам публичного права относят само буржуазное государство, выступающее в имущественных отношениях в качестве особого субъекта права - казны; административно-террито-риальные подразделения государства (земли, штаты, департаменты, общины и т.д.); государственные учреждения и государственные организации, которые одновременно выступают и как хозяйствующие субъекты, и как органы государственного управления. Последние именуются публичными корпорациями. Частными являются все прочие юридические лица, т.е. те, которые создаются частными лицами и преследуют частные цели. Это различного рода хозяйственные организации, объединения, преследующие культурные, научные, религиозные цели, благотворительные и иные общества.
Обычно публичными признаются юридические лица, которые обладают государственно-властными полномочиями, а частные юридические лица лишены этого качества. В советской юридической литературе указывалось, что деление юридических лиц на публичные и частные лишено сколь-нибудь практического значения. А.В. Венедиктов писал по этому поводу: <Когда буржуазные кодексы устанавливают те или иные положения о юридических лицах публичного права, они подходят к ним как к участникам гражданского оборота, т.е. как к носителям гражданской правоспособности, иными словами, - как к юридическим лицам именно гражданского права>[56]. Основные аргументы этого тезиса не потеряли своего значения и теперь. Действительно, когда государство, его территориальное образование или публичная корпорация выступают как носители имущественных прав и обязанностей, они приравниваются к остальным юридическим лицам, на них распространяются нормы гражданского и торгового права. Само понятие юридического лица в буржуазном праве трактуется как понятие гражданско-правовое, тождественное разновидности субъектов частного права. Особенности публичного юридического лица в основном относятся к внутренней его организации (порядку назначения управляющих и т.п.). В тех случаях, когда публичные юридические лица выступают как носители государственно-властных полномочий, они уже действуют как органы государства, как субъекты публичных прав и обязанностей.
Отношения, возникающие в связи с этой деятельностью, регулируются поэтому не гражданским и торговым, а административным, государственным и другими отраслями публичного права. Так, например, во многих странах центральные банки выступают и как руководящие органы кредитно-денежной системы страны, определяющие учетные ставки, размер обязательных резервов, которые коммерческие банки обязаны держать на особых счетах в центральном банке, максимально допустимые размеры кредитов и т.п. Но они же нередко являются и банковскими учреждениями, которые выполняют обычные банковские операции по предоставлению ссуд, учету векселей, принятию вкладов и т.п. В первом случае центральный банк будет выступать в роли органа государственного управления. И его отношения с другими банками будут отношениями власти и подчинения. Они будут регламентироваться нормами административного права, а споры, возникающие в этой области, должны рассматриваться не гражданскими и торговыми судами, а органами административной юрисдикции. Во втором случае банк выступает как заурядное лицо частного права и его отношения с клиентами будут регламентироваться общими нормами частного права, относящимися к банковским сделкам.
Развитие предпринимательской деятельности капиталистического государства, когда государство устанавливает монополию даже на целые отрасли национальной экономики, привело к созданию многочисленных юридических лиц, капитал которых принадлежит государству, его органам либо органам местного самоуправления, а сами эти лица осуществляют в основном хозяйственную деятельность[57].
Принадлежность капитала этих юридических лиц государству или подконтрольность их государственным органам существенно повлияли на их правовой режим. Конечно, он весьма заметно различается в зависимости от того, действует ли государственное предприятие в форме так называемой публичной корпорации или же оно функционирует в виде государственного торгового товарищества, но и в первом и во втором случае его правовое положение будет отличаться от статуса частного юридического лица. Возникают такие государственные юридические лица в разрешительном порядке в отличие от явочно-нормативного способа создания юридических лиц в частном секторе. На них распространяют свое действие наряду с законами о компаниях специальные нормативные акты, регламентирующие управление такими юридическими лицами, их правоспособность, порядок ликвидации и т.п.
Например, в Канаде правовое положение государственных корпораций определяется специальным федеральным и провинциальным законодательством, в том числе Финансовым административным законом 1951 г. В последнем регулируются различные аспекты финансовой деятельности государственных корпораций: финансовое планирование, ведение банковских счетов, получение займов, заключение договоров и др. В отличие от частных юридических лиц в уставах государственных корпораций предмет деятельности определен весьма четко. Специальная правоспособность государственных компаний вытекает из разрешительного порядка их возникновения и продиктована, помимо всего прочего, беспокойством частного сектора из-за возможной конкуренции государственного товарищества, если со всей определенностью не будут очерчены границы его деятельности. В законах о корпорациях, которыми учреждаются государственные корпорации в Канаде, не только указываются их цели, но и перечисляются те действия, которые они вправе совершать. Заключение такими корпорациями сделок ставится в некоторых случаях под прямой контроль правительства. Например, контракты государственной корпорации, занимающейся снабжением электроэнергией, - <Нордэн Кэнэда Пауэр Комишн> - на сумму свыше 50 тыс. долл. подлежат обязательному одобрению правительственных органов.
Значительные коррективы вносятся и в такой вопрос, как режим ответственности государственной корпорации по своим обязательствам. Общее правило частного права, что участники не отвечают по долгам сверх внесенных в компанию сумм, не распространяется на государственные общества, ибо последовательное осуществление этого принципа допускало бы возможность объявления такой компании несостоятельной и, следовательно, ее ликвидацию. В уставах государственных корпораций подчеркивается, что они могут быть ликвидированы только тем органом, который принял решение об их создании. Как правило, государственные компании находятся под сильной и постоянной опекой со стороны органов государственного руководства экономикой. Так, в той же Канаде согласно законодательству корпорации-агентства и собственнические корпорации должны представлять министрам, в ведении которых они находятся, любую информацию о финансовых делах. Названные корпорации должны выполнять любые указания соответствующего министра или правительства, связанные с достижением поставленных перед ними целей.
Примечания:
[45] Goldstein H. Op. cit.
Р. 90; Ilgen H.-M. Op. cit. S. 16.
[46] Michoud L. La théorie
de la personnalité morale et son application en droit français.
2-ed. P., 1924. T. 1. Р. 121.
[47] Civ. 28 janv. 1951 // Recueil
Dalloz. 1954. Р. 217. Note Levasseur.
[48] Ferrara F. La Teoria
Giuridica delle Aziende. Firenze, 1945. Р. 94.
[49] Despax M. Op. cit. Р.
406.
[50] См. ст. 2092 ФГК.
[51] Despax M. Op. cit. Р.
411.
[52] Despax M. Op. cit. Р.
416.
[53] См. также ст. 896 и 896а этого
кодекса.
[54] См.: Тибурсио Р. Б.
Правовое регулирование акционерных обществ в Панаме: Автореф. канд. дис.
М., 1977. С. 7.
[55] Флейшиц Е.А. Торгово-промышленное
предприятие в праве западноевропейском и РСФСР. Л., 1924. С. 19.
[56] Венедиктов А.В.
Государственная социалистическая собственность. М.; Л., 1948. С. 646.
[57] Так, например, во Франции
после проведения в 1982 г. национализации 36 банков, двух финансовых компаний
и пяти промышленных групп на государственный сектор в промышленности приходился
31% стоимости продаж, 33% капиталовложений. На предприятиях государственного
сектора было занято 24% трудящихся страны. Национализированные банковские
учреждения располагали 92% суммы всех вкладов. Pilinski P. Le secteur
public élargi // Analyses et Documents Economiques de la C.G.T.
1982. № 1. Р. 32.
