На главную страницуКлассика российского права, проект компании КонсультантПлюс при поддержке издательства Статут и Юридической научной библиотеки издательства Спарк

Кривцов А.С. Абстрактные и материальные обязательства в римском и в современном гражданском праве

Предисловие (А.С. Карцов)

Видный русский цивилист Александр Сергеевич Кривцов (1868-1910) происходил из старинного рода орловских дворян[1]. Детство его протекало в фамильном поместье, находившемся в Елецком уезде. Затем - известная в Москве гимназия Поливанова, отучившись в которой А.С. Кривцов поступил на юридический факультет Московского университета.

Александр Кривцов только успел устроиться на студенческой скамье, когда министр народного просвещения И.Д. Делянов обратился к Александру III с докладом. Доклад предваряло указание на то, что римское право <везде доныне имеет первенствующее значение между предметами юридического факультета>. Оно <служит школой для посвящающих себя судебному поприщу>, а его <основательное изучение при близком знакомстве с приемами и методами научной его выработки может наиболее оживить и подвинуть вперед науку русского права>. Все это позволило сделать римское право <как в его истории, так и в его системе, основным требованием испытания будущих наших юристов>, ибо оно <должно занимать обширное место в преподавании наших юридических факультетов, как то с давних пор существует во всем образованном мире>. Однако, продолжает Делянов, <к прискорбию, этому основному предмету юридического образования, у нас доселе не придавалось должного значения, а потому наши университеты страдают ныне недостатком преподавательских сил по кафедре римского права, имея не более одного профессора по этому важнейшему предмету - при таком положении дел представляется мало надежды, чтобы наши университеты могли собственными средствами привести эту важную часть преподавания в надлежащий вид, приготовляя для себя достаточное число вполне достойных преподавателей. Ввиду сего я возымел мысль о необходимости обратиться в этом случае к содействию одного из иностранных университетов, а именно Берлинского, как имеющего наибольшие силы по этой части, причем трое из ординарных профессоров римского права в этом университете - Дернбург, Экк и Пернис - изъявили согласие принять под свое ближайшее руководство тех молодых людей, которые по окончании курса наших университетов по юридическому факультету и отчасти по историко-филологическому, были бы избраны министерством просвещения для приготовления к профессорскому званию по римскому праву>[2]. Царь согласился, необходимые ассигнования были отпущены и Русский институт римского курса при Берлинском университете (именуемый еще <Временными курсами>, а иногда <Берлинской семинарией>) был создан.

Затем был начат поиск потенциальных слушателей. С соответствующим запросом обращались к наиболее авторитетным на ту пору русским романистам (Н.А. Кремлеву в Казанский университет, Л.Б. Дорну и Н.Л. Дювернуа в Санкт-Петербургский университет, О. Мейкову в Дерптский университет, Н.П. Боголепову в Московский университет и к некоторым другим). Большинство профессоров сочувственно отнеслось к почину министерства и рекомендовало для командирования в Германию таких кандидатов как, например, Л.И. Петражицкий, А.М. Гуляев, И.А. Покровский, П.Е. Соколовский.

Однако же университет, который принял в свои стены А.С. Кривцова, отнесся к проекту заграничной подготовки преподавателей римского права более чем настороженно. Профессор Н.П. Боголепов, занимавший кафедру римского права, с самого начала испытывал сильные сомнения в целесообразности подобного начинания. Поэтому он избегал посылать в Берлин своих собственных учеников, которых собирался оставлять при университете для приготовления к профессорскому званию. Так, в первый заход от Московского университета в Берлин отправился Е.В. Пассек, который, как отмечалось в составленном Боголеповым же отзыве, <во время прохождения университетского курса римским правом специально не занимался, занимаясь гражданским и торговым правом, а потому еще не обрел навыка в обращении с источниками>. Дальнейшие наблюдения лишь утвердили Боголюбова в его пессимизме. И свои мысли на этот счет он довел непосредственно до министра. <Кандидат, оставляемый при нашем университете для приготовления по римскому праву, должен приготовиться к экзамену на степень магистра гражданского права. Для этой цели он должен изучить не только историю и догму римского права на основании первоисточников, но и приобрести основательные знания по русскому гражданскому праву и по одному из современных гражданских прав (германскому или французскому) и их истории, по гражданскому судопроизводству и по торговому праву. Этого требует не только формально предписанные правила об испытаниях на ученые степени, но и интересы дела. Сосредоточить человека на одном только римском праве значило бы обречь будущего профессора на такой узкий горизонт, при котором он не получил бы правильного представления и о самом римском праве. Для исполнения такой обширной программы наши кандидаты употребляют от 3 до 4 лет и тогда только приступают к магистерскому экзамену. Затем на магистерскую диссертацию они употребляют не менее двух лет, нередко гораздо более. Но после такой 5-6 летней подготовки им можно без опасения предоставить преподавание науки гражданского права. Из разговоров с г. Пассеком и другими русскими, занимавшимися последние годы в Берлине, мне известна также и программа занятий в Берлинском семинарии. Исполнивший ее добросовестно может приобрести солидное, но элементарное знание римского права и притом - только римского права. Выражаясь конкретно, он будет приготовлен так, как бывает приготовлен хороший немецкий студент, занимавшийся усердно в течение своих 6 семестров. Занятия Берлинского семинария тянутся нормально 2 года, в течение которых он должен написать диссертацию. По сравнению с магистрантом, приготовленным по нашей программе, ему нужно еще много учиться, чтобы быть в состоянии преподавать в высшей школе науку частного права. <:> У нас с 1870-х гг. идет постоянная работа над магистерскими программами, которая проверяется при руководстве молодыми людьми, готовящимися к магистерскому экзамену. Относительно целей, поставляемых магистранту и приемов, которые он должен употреблять при занятиях римским правом завязалась традиция, без которой не может зародиться и развиться самостоятельная школа русских романистов. Хороши или дурны наши магистранты и выработанные у нас приемы подготовления их - это покажут ближайшие годы. Но, во всяком случае, факультет наш сделал необходимые шаги для создания постоянного рассадника романистов: выяснив цели и приемы подготовки, он в течение нескольких лет привлек к занятиям римским правом целый ряд молодых людей, из которых некоторые уже выдержали магистерский экзамен, а другие готовятся к нему. Если, несмотря на это, преподавание римского права в нашем университете будет поручаться молодым людям, приготовленным в Берлине, наш собственный рассадник неизбежно иссякнет, ибо едва ли найдутся охотники работать по 5-6 лет для того, чтобы видеть, как их сверстники после двух лет пребывания в Берлине займут эти самые места, на которые они рассчитывали, оставаясь при университете. При таких условиях мы никогда не выйдем из необходимости приготовлять профессоров римского права исключительно заграницей>[3].

А.С. Кривцову, столкнувшемуся с отторжением самой идеи Института со стороны Н.П. Боголепова (единственно от кого могло поступить в министерство официальное ходатайство о приеме в число стипендиатов), пришлось решиться на самовыдвижение. В марте 1891 года он направляет в министерство прошение с соответствующей просьбой[4]. Министерство запросило от попечителя Московского учебного округа характеристику А.С. Кривцова. Попечитель, граф Капнист, весьма благоприятно оценил успехи кандидата в освоении гражданского и римского права, а также отметил высокий уровень студенческих сочинений А.С. Кривцова на цивилистические темы. Эти сведения были сочтены вполне достаточными и в Москву приходит уведомление: А.С. Кривцов принят в состав слушателей Института[5].

Таким образом, по окончании университетского курса с дипломом I степени А.С. Кривцов командируется в Русский институт при Берлинском университете для подготовки профессоров римского права. Полагаем, что на этом биографическом эпизоде стоит остановиться отдельно. Ведь именно трехлетнее пребывание в стенах этого, не имеющего себе аналогов, заведения, тесное общение с первоклассными величинами немецкой (а стало быть и - мировой) романистики стали в полном смысле слова определяющими для всей его последующей судьбы.

Все обучение в Институте осуществлялось по преимуществу тремя знаменитыми романистами - Пернисом, Экком и Дернбургом.

Профессор Альфред Пернис долгое время читал курс истории римского права в Гальском университете. Первый его серьезный научный труд вышел в свет в 1867 году, а спустя пять лет появляется первый том . Вообще все развитие науки истории римского права (и, конечно, прежде всего - истории римского частного права) в последней трети ХIХ века было неразрывно связано с именем этого ученого. Пернис считался крупнейшим представителем поколения пандектистов, пришедшего на смену корифеям исторической школы, Савиньи и Пухте и устремившего свои основные усилия на критический анализ источников с целью выявления в них элементов собственно классического римского права. При этом, однако, их вдохновляло не столько очищение имеющихся правовых институтов от <наносных элементов>, сколько цель более умеренная - воссоздание действительного генезиса права, содержащегося в Corpus juris civilis, и перешедшего благодаря рецепции в так называемое общее право Германии.

Вместе с тем А. Пернис много энергии отдавал чтению лекций и ведению семинара по истории римского права. Как пишет посещавший занятия Перниса русский романист В.Б. Ельяшевич, они всегда имели <притягательность для всех работающих по истории римского права; преданность и любовь к делу в соединении с его личной обходительностью и любезностью делали руководительство такого первоклассного ученого не только в высшей степени плодотворным, но и чрезвычайно приятным: из его семинария вышел целый ряд научных работ, сделанных под его непосредственным влиянием, часто по его инициативе. <:> Все, кому пришлось работать у Перниса - а между ними целый ряд русских ученых - навсегда сохранят самую теплую память об учителе, неизменно отзывчивом и любезном, всегда готовым пожертвовать своим трудом и временем, поделиться своими громадными знаниями и опытом>[6].

Упомянем, что работа Русского института (1887-1896) совпала с нелучшими временами для немецкой романистики. Неотвратимо приближалось 1 января 1900 года, когда с боем новогодних курантов пандектному праву, возведенному на римском фундаменте, суждено было обратиться, как мрачно иронизировали немецкие пандектисты, в <право мертвых>. Как ни серьезно было римско-правовое влияние на Германское гражданское уложение, но все же в нем были апробированы отличная от пандектной юридическая техника, а также несколько иной понятийный аппарат. Нововведение такого размаха не могло не повлечь за собой существенного сокращения преподавания романистических дисциплин. Немалая часть профессорского корпуса глядела на эти перемены как на путь к пропасти, ожидая, что подобная перекройка учебных планов поведет лишь к деградации всемирно прославленного немецкого юридического образования, а также к разрушению сложившихся научных школ. Не говоря уже о том, что урезание римского компонента в структуре юридического образования подавляющему большинству немецких романистов представлялось кощунственной попыткой обесценить дело, которому без остатка отдали всю жизнь они, их учителя и учителя их учителей. В частности, <упадок романистических штудий, вызванный введением Уложения, был крайне тягостным явлением для Перниса. Научный семинарий по римскому праву признан теперь ненужным - горько жаловался он. Вместо прежней научной разработки источников ему пришлось ограничиться для занятий экзегезой текста. Но и эти занятия - поставленные на большую научную высоту - были для Перниса предметом особых попечений:>[7]. Можно предположить, что преподавание в существующем на средства русского правительства Институте, специально созданном для культивирования римско-правовых знаний, являлось своего рода психологической <отдушиной> для маститых романистов, хотя бы частично утоляющей грусть от потери римским правом своего былого верховенства в их родных университетах.

Впоследствии при освещении того или иного историко-правово-го сюжета А.С. Кривцов будет опираться в первую очередь на труды Альфреда Перниса.

Директором Русского института при Берлинском университете был проф. Эрнст Экк, считавшийся лучшим преподавателем гражданского права в Германии. <Вступив на академическое поприще из судебного ведомства уже не в молодых годах, Экк посвятил все силы обучению начинающих юристов гражданскому праву и умению применять усвоенные уже теоретические познания в этой области к конкретным случаям жизни. Его личная многолетняя практическая опытность в связи с поразительной эрудицией и умением ясно и увлекательно излагать своим слушателям самые запутанные казусы привлекали в его аудиторию сотни слушателей со всей Европы. На публичных курсах его по разбору казусов по гражданскому праву можно было встретить во всегда переполненной аудитории и студентов, только что начинающих изучать право и убеленных сединами берлинских адвокатов, прокуроров и судей>[8], - говорилось в посвященном памяти Экка некрологе.

Сильной чертой научных сочинений Эрнста Экка (их список возглавлял такой труд, как ) была не столько оригинальность концепций и смелость выдвигаемых гипотез, сколько необъятность цивилистических познаний в непременном сочетании с ясностью и стройностью изложения. Экк был также наделен способностью критического восприятия, умением подвергнуть скрупулезному разбору то или иное концептуальное построение, выявить и наглядно продемонстрировать как все его уязвимые стороны, так и все его достоинства, поставить в общий ряд с уже достигнутым. Этот дар получил свое воплощение в вышедших из-под пера Экка замечательных критических очерках романистической и цивилистической литературы.

О дидактических способностях Экка красноречиво говорит уже хотя бы тот факт, что в нелегкую пору перехода от изучения и применения Прусского земского права к Германскому гражданскому уложению как раз к нему обратились практикующие берлинские юристы, прося помочь им уяснить принципы и характерные черты нового кодекса. Пойдя навстречу, Экк прочитал краткий лекционный курс. Впоследствии он был опубликован под названием , явив собой пример доступного и вместе с тем глубокого изложения основных начал Германского гражданского уложения.

Ввиду объема учебного времени, отданного на ведущиеся Э. Экком занятия (а также вследствие исполняемых им административных обязанностей) слушателям Института приходилось общаться с Экком чаще, чем с кем-либо из остальных профессоров. Однокашник А.С. Кривцова по Институту, С.П. Никонов, вспоминал: <Для нас, русских, Эрнст Экк имел весьма важное значение в том отношении, что он был учителем большинства наших современных профессоров - цивилистов и романистов, именно всех тех, кто из них завершил свое научное образование в существовавшем более 10 лет при Берлинском университете русском семинарии, во главе которого стоял проф. Экк. Крайне мягкий и деликатный в обращении, он с замечательным тактом и умением, уважая мнения и взгляды слушателей, личным своим примером и принятой системой преподавания умел заставить всех, занимавшихся под его руководством, не только любить, но и уважать науку, тщательно и добросовестно относиться к своему делу, без гибельных в научной деятельности верхоглядства и самомнения. Как искренне радовался бывало Экк, подметив новые научные идеи у своих слушателей, как заботливо помогал им при этом своими указаниями и критикой, как серьезно и внимательно выслушивал он <открытия> начинающих и с какой деликатностью и тонким юмором указывал на слабые стороны их положений и на заимствования, часто невольные, из прежних теорий по тому же вопросу, щадя при этом самолюбие авторов и заставляя их вместе с тем более тщательно и внимательно относиться к изучаемым темам. Добро и справедливость не были для него отвлеченными понятиями>[9].

В качестве пестунов начинающих романистов Э. Экк и А. Пернис органично дополняли друг друга. <Пернис во многом представлял из себя контраст Экку. Если слава Экка была основана на его необыкновенном преподавательском таланте, то у Перниса ученый несомненно заслонял преподавателя. Чрезвычайно сильный догматик - Экк не читал исторических курсов, да и в его догматических курсах историческая сторона была представлена слабее. Напротив, Пернис всецело посвятил себя изучению истории римского права>[10].

Но все же наиболее крупной фигурой из всех профессоров Института был, вне всякого сомнения, Генрих Дернбург. К обучению римскому праву он приступил еще в начале 1850-х годов, став преемником Теодора Моммзена на кафедре Цюрихского университета. Вернувшись в Германию, он занял кафедру в Галльском университете (1862-1873), а затем, вплоть до смерти (1908), возглавлял кафедру гражданского права в Берлинском университете. То направление немецкой пандектистики, которое отождествлялось, в том числе и с именем Дернбурга, признавая Савиньи и Пухту своими предшественниками и не ставя под сомнение их научных свершений, тем не менее считало себя свободным от обязательства выполнить из заповеданного корифеями исторической школы все без исключения. Его представители, к которым при всей разнице их дарований и личностей принадлежали и Иеринг, и Дернбург, и Бэр, и Брунс находили, что историческая школа, проповедуя рецепцию римского права в <истинном> и <неизвращенном позднейшими привнесениями> виде, в немалой степени занималась не укреплением, а расшатыванием исторической преемственности. Так, Дернбург находил неоправданным яростные нападки <историков> на usus modernus XVIII столетия, т.е. на множество институтов хотя и не подлинно римского происхождения (а только <наряженных в римские одеяния>), зато вполне жизнеспособных. Когда же Йозеф Унгер в своей знаменитой <Системе> выстроил австрийское гражданское право по тому канону, который был в свое время выдвинут Савиньи и Пухтой и ориентировал на наибольшее сближение пандектного права с собственно римским правом, то упреки в принудительной романизации, в насильственном истолковании национальных правовых институтов в римском духе раздались не только со стороны завзятых германистов, но и в какой-то мере - со стороны части из названных выше пандектистов.

Мысли Дернбурга по поводу того, какого именно обращения с наследием римского права требует современность не могли не отразиться на взглядах его русских слушателей. <Решения римских юристов, основанные на внимательном изучении особенностей конкретных случаев, приобретают для нас очень и очень большую ценность. Но эта ценность в значительной мере понизилась бы, если бы мы вместо того, чтобы сообщать этим решениям только руководящее значение, рассматривали бы их как правило, подлежащее в каждом случае применению - о чем римские юристы вовсе и не думали. Этим мы сделали бы их решения вместо путеводной звезды ложным светом, который завел бы нас из обетованной земли в бесплодную пустыню сухой догматики>, - эти строки, вышедшие спустя годы из-под пера А.С. Кривцова, вполне вероятно доносят отголосок услышанного на берлинских лекциях.


Примечания:

[1] РГИА. Ф. 1343. Оп. 23. Ч. 3. ед. хр. 9076. Дело департамента герольдии Правительствующего Сената о дворянстве рода Кривцова.

[2] РГИА. Ф. 733. Оп. 149. Д. 917. Л. 16-19. Всеподданнейший доклад министра народного просвещения И.Д. Делянова Александру III (15 ноября 1886).

[3] РГИА. Ф. 733. Оп. 149. Д. 918. Л. 194-197. Письмо профессора Московского университета Н.П. Боголепова министру народного просвещения И.Д. Делянову (21 ноября 1890).

[4] РГИА. Ф. 733. Оп. 149. Д. 918. Л. 298. Прошение А.С. Кривцова министру народного просвещения, И.Д. Делянову (1 марта 1891).

[5] РГИА. Ф. 733. Оп. 149. Д. 918. Л. 298 а. Запрос попечителю Московского учебного округа из министерства народного просвещения; РГИА. Ф. 733. Оп. 149. Д. 918. Л. 300. Донесение попечителя Московского учебного округа гр. П. Капниста в министерство народного просвещения; РГИА. Ф. 733. Оп. 149. Д. 918. Л. 310. Отношение министра народного просвещения попечителю Московского учебного округа.

[6] Ельяшевич В. Памяти Альфреда Перниса // Право. 1901. Ст. 1736-1737.

[7] Ельяшевич В. Памяти Альфреда Перниса // Право. 1901. Ст. 1736-1737.

[8] Право. 1901. Ст. 96.

[9] Никонов С.П. Эрнст Экк // Право. 1901. Ст. 97.

[10] Ельяшевич В. Памяти Альфреда Перниса // Право. 1901. Ст. 1736-1737.