Мейер Д.И. Русское гражданское право
(Кассационная практика выработала для дел подобного рода особые правила, основанные на общем смысле законов, а именно: по постановлении, в охранительном порядке, определения о признании права собственности за давностным владельцем суд предписывает выдать новому собственнику свидетельство на владение и определяет размер причитающихся крепостных пошлин. На основании этого определения собственник, по взносе крепостных пошлин, получает от нотариуса свидетельство о владении, которое представляется старшему нотариусу не для утверждения, а для отметки в крепостном реестре. Это свидетельство заменяет вполне акт укрепления. – А. Г.)
III. Способом приобретения права собственности при посредстве владения представляется также добыча, под которой, как мы видели выше, разумеется отнятие вещей у неприятеля с соблюдением известных правил, принятых в международном праве и установленных в положительном законодательстве. Добычей называются также и сами вещи, отнятые у неприятеля. Обыкновенно учение о добыче вносится в область международного права на том основании, что право войны составляет существенную составную часть этого предмета, а право войны определяет, между прочим, и права воюющего на имущество, захваченное у противника. Но так как добыча представляется способом приобретения права собственности, то существо ее должно быть рассмотрено также и в гражданском праве. Нам приходится поэтому обратить внимание на лиц, которые приобретают добычу, на вещи, подлежащие захвату, и на некоторые условия, от соблюдения которых зависит правомерность и действительность добычи как способа приобретения права собственности.
(Что касается лиц, которым предоставляется приобретать добычу, то право приобретения добычи ныне представляется только одному государству по отношению к другому[735]. Это видно уже из того, что в наше время война представляется отношением между государствами, отдельные же граждане воюющих держав непосредственно не состоят между собой ни в каких враждебных отношениях, а принимают участие в войне только как орудие правительства и только в этом качестве прикосновенны к праву войны. На то же указывает само основание добычи: основанием добычи в наше время является не то, что неприятель считается чуждым всяких прав, как было в древнее время, а добыча допускается в том смысле, что захватом вещей неприятель лишается средств к ведению войны.
Добыча – собственность государства. Определения нашего законодательства о добыче сообразны этому: оно вообще называет добычу имуществом государственным[736], следовательно признает ее собственностью государства, а не отдельных лиц. Органами государства при приобретении добычи являются: относительно добычи сухопутной – армия, захватившая неприятельскую территорию[737], а относительно морской – суда неприятельского военного флота и в исключительных случаях флота торгового, а именно, когда на них совершено неприятелем нападение, или когда они участвовали в отбитии вместе с военным судном[738]. Для отдельных лиц, хотя и принадлежащих к армии и флоту, добыча не составит законного способа приобретения права собственности. Хотя относительно сухопутной добычи наше законодательство и говорит, что распределение всей добычи делается по указаниям главнокомандующего[739], но здесь распределение означает не раздел между лицами, принадлежащими к войску, а распределение по свойству и назначению захваченного имущества между отдельными частями войск или военного управления; это видно из того, что предметом добычи могут быть только «предметы, принадлежащие армии», т. е. одни средства ведения войны: уже по существу своему ни не могут быть распределены между отдельными лицами. Что касается добычи морской, то тут, с отменой каперства[740], и речи быть не может о приобретении права собственности отдельными лицами. Захваченные суда или остаются в собственности морского ведомства, или продаются с публичного торга; в обоих случаях лица, совершившие захват, будь то команда или частное лицо, получают только так называемое призовое вознаграждение[741].
Предметом военной добычи, по определению нашего законодательства, могут быть «предметы, принадлежащие неприятельской армии или приготовленные для нее склады»[742], т. е. вещи, принадлежащие государству. Это согласно и с правилами Брюссельской конференции, в которых говорится, что захватываться могут «принадлежащие, собственно, правительству наличные деньги, капиталы, подати и прочие ценности, склады оружия, перевязочные средства, магазины, запасы продовольствия и вообще всякие правительственные движимые имущества, могущие служить целям войны»[743]. Вещи, принадлежащие частным лицам, не могут быть предметом военной добычи[744]. Самое большее, что принадлежащие частным лицам вещи, могущие служить целям войны, переходят во владение государства, занявшего неприятельскую территорию, но по окончании войны они возвращаются собственникам[745]. Исключение установлено относительно морской добычи: предметом добычи могут быть не только военные неприятельские суда, но и торговые, как неприятельские, так и нейтральные, если эти последние так или иначе помогают неприятелю, например, провозят войска, контрабанду и т. п.[746] – А. Г.)
Установлены еще некоторые принадлежности относительно самого приобретения добычи. Так, по самому существу добычи как способа приобретения права собственности по вещи неприятеля требуется фактический переход вещи из рук неприятеля, требуется захват, почему и самая добыча называется также захватом. Это-то условие и характеризует добычу, как способ приобретения права собственности при посредстве владения. Но одного захвата недостаточно для приобретения права собственности по захваченной вещи. Требуется еще, чтобы в течение известного времени вещь находилась в руках захватившего. (Так, относительно морской добычи требуется, чтобы судно было отведено в безопасное место[747], а относительно добычи сухопутной – чтобы в течение суток она была в руках захватившего[748]. Наконец, и самый способ захвата должен удовлетворять известным условиям, а именно: добыча может быть приобретена или открытой силой, или дозволенной военной хитростью (стратагемой), но прибегать к вероломству строго запрещается... – А. Г.[749])
IV. (Находка, наконец, тоже является способом приобретения права собственности при посредстве владения; но, как мы видели выше, не само по себе обретение вещи приводит к установлению права собственности – для этого требуется целый ряд условий. а) Обретение вещи потерянной[750], т. е. хозяин должен лишиться владения вещью по неосторожности или небрежности; а потому, если вещь он оставил с намерением, она не считается потерянной; не считается она потерянной и тогда, когда была украдена у хозяина и ворами потеряна – сам хозяин должен ее потерять. b) Хозяин вещи в момент обретения ее должен быть неизвестен нашедшему,[751] хотя этот признак не существен для наказуемости присвоения находки[752], так как с точки зрения уголовной политики это безразлично: одинаково наказуемо присвоение найденной вещи, – знал или не знал нашедший, кому вещь принадлежит, но для наступления гражданских последствий находки это существенно. Известность хозяина может быть более или менее очевидна; она очевидна, когда нашедший знал, кому вещь принадлежит, например, потому, что сам продал вещь потерявшему ее или когда он по виду вещи или из именной надписи узнал хозяина, cкажем, когда он нашел именной билет или когда он по обстановке должен был заключить, кто хозяин вещи (например, когда вещь найдена в стене дома, в купленном шкафу, в саду, на лестнице и т. п.). c) Нашедший должен заявить о находке полиции в течение трех недель со времени обретения[753]; в противном случае, кроме отобрания вещи, он подлежит наказанию за присвоение находки. d) Неявка собственника до третьей публикации, делаемой полицией немедленно по получении заявления о находке; явка собственника сама по себе не дает права требовать возврата вещи – он должен доказать, что вещь его: он должен, как говорит закон, явиться с полным и верным доказательством принадлежности вещи[754]. При этих условиях вещь остается у нашедшего в собственности, хотя до явки закон за ним признает право пользования находкой[755]. – А. Г.)
В римском праве способом приобретения права собственности при посредстве владения представляется еще спецификация (specificatio): при известных условиях вещь становится собственностью лица, которое перерабатывает ее, изменяет ее форму, так что с изготовлением изделия связывается переход права собственности, и, следовательно, изготовление, спецификация становится способом приобретения вещи. Именно в законодательстве Юстиниана встречается такое определение: когда лицо из чужого материала приготовит какое-либо изделие, вещь, то если вещь эта может быть обращена в прежнюю форму, она составляет собственность хозяина материала, а если прежнюю форму вещи восстановить нельзя, то спецификант становится ее собственником и обязывается вознаградить хозяина материала за нарушение его права собственности. И поэтому, например, серебрянник, выделавший из чужого серебра посуду, не приобретает права собственности на серебро и не становится хозяином посуды, потому что серебро, употребленное на посуду, можно перелить в прежнюю форму; а портной, приготовивший одежду из чужого сукна, становится хозяином одежды, т. е. приобретает на сукно право собственности, потому что изрезанное сукно нельзя привести к прежнему виду; только портной обязывается вознаградить хозяина сукна. Так разрешил император Юстиниан знаменитый в римском праве спор между двумя школами относительно спецификации.
Одна из этих школ рассуждала, что форма, которую получает материал, несущественна для определения по материалу права собственности, ибо во всяком случае материал имеет какую-либо форму и господство над вещью означает господство над материалом, а не над формой. Сообразно этому, юристы, последователи этой школы, полагали, что если изделие изготовлено из чужого материала, то право собственности и по изделию должно быть признано за хозяином материала. Другая школа, напротив, рассуждала, что в изделии существенен труд человеческий, но труд проявляется именно в форме, которая дается вещи. Например, из сукна изготовлена одежда: понятие о материале, из которого сделана одежда, – дело второстепенное, а существенно то, что является одежда, вещь, удовлетворяющая известной человеческой потребности. Поэтому юристы, последователи другой школы, полагали, что собственником изделия следует признавать спецификанта, автора изделия, только что он обязан вознаградить хозяина за лишение его собственности.
Но решение Юстиниана и заимствованное от него правило новейшего римского права чуждо строгой юридической последовательности и материально несправедливо. Оно чуждо последовательности права, потому что хотя материал, употребленный на изделие, и испорчен, но юридическое господство над материалом остается неприкосновенным. Возможность или невозможность обратить материал, употребленный на изделие, в прежнюю форму – это обстоятельства совершенно случайные, не имеющие никакого значения в области права, и, следовательно, не могут обусловливать юридических определений, ибо только юридическое различие в состоянии произвести различие в юридическом разрешении данных случаев. Материально несправедливо решение потому, что производит неравенство: в одном случае признается за спецификантом право собственности, а в другом не признается, тогда как данные, условия юридические в обоих случаях одни и те же: в одном случае употребляется чужой материал и в другом употребляется чужой материал; в одном случае прилагается труд и в другом – тоже. Правда, в одном случае представляется возможность установить такой порядок, как будто бы спецификации не было; в другом случае нет этой возможности. Но что же из этого следует? Отнюдь не то, что во втором случае само право собственности хозяина материала должно быть отвергнуто, не признано: напротив, тогда-то в особенности и нужно отстоять права собственности, когда наносится ему такой сильный удар. Право собственности хозяина материала представляется только нарушенным, а не прекратившимся, и, как нарушение всякого другого права, нарушение права собственности хозяина материала дает ему право на вознаграждение со стороны спецификанта за те убытки, которые понесены хозяином от самовольного употребления материала на изделие; а если нет убытка, то нет и права на вознаграждение.
Оказывается, таким образом, что по строгой последовательности права спецификация не составляет способа приобретения права собственности, а может вести к нему только по особому определению законодательства или по обычаю. Но у нас нет такого определения в законодательстве, и поэтому мы, основываясь на юридических началах, на самом понятии о праве собственности, не признаем спецификацию способом его приобретения. Но слышится нередко и противное мнение, и даже некоторые юристы отстаивают спецификацию как способ приобретения права собственности. Они имеют в виду, что труд, искусство, как это и бывает, действительно, нередко берут перевес над материалом, и поэтому больно отказать спецификанту в праве собственности на произведение труда. Например, из чужого мрамора изваяно художественное произведение: кусок мрамора сам по себе представляет незначительную ценность, но как статуя он, может быть, предмет неоценимый. Как же, говорят, не обратить внимания на эту перемену, произведенную в мраморе ваянием, а сухо и холодно отзываться, что право собственности принадлежит хозяину мрамора? И вот юристы стараются найти какое-либо юридическое основание для признания права собственности за спецификантом и в особенности нередко полагают это основание в оккупации: утверждают, что с изменением формы материала является новая вещь, никому не принадлежащая, что спецификант завладевает этой вещью и через то делается ее собственником.
Но как ни похвально воздать должное труду, как ни обидно подчинить право художника праву хозяина материала, с юридической точки зрения все-таки нужно сказать, что собственник материала остается его собственником, какой бы вид ни принял материал. Много таких случаев, в которых строгая последовательность права расходится с соображениями другого рода; много таких случаев, в которых безусловное служение правде требует материальных пожертвований, равнодушия к дарованиям. Право сурово, и различия, имеющие значение в области труда, вкуса, иногда совершенно ничтожны в области права. Я не полагаю даже, чтобы для определения юридического значения спецификации следовало допустить естественную справедливость, отличную от строгой юридической последовательности: и по естественной справедливости следует сказать, что хозяин материала – также и хозяин изделия, изготовленного из материала. Если бы хозяин материала вздумал извлекать какие-либо выгоды из случившейся с материалом перемены, то справедливость требует, конечно, дать вознаграждение спецификанту; но нет для него права на вознаграждение, когда хозяин материала не извлекает выгод из спецификации.
Способы приобретения права собственности независимо от владения
§ 9. Сюда относятся: пользование, приращение и смешение. Право пользования вещью отдельно от права собственности, когда состоит преимущественно в употреблении произведений вещи, рождает для пользователя право собственности на эти произведения. Например, когда лицу предоставляется право пользования землей, фруктовым садом, лицо приобретает право собственности на произведения земли, на плоды сада[756]. Приобретение права собственности на произведения вещи со стороны пользователя объясняется так: право пользования состоит в употреблении плодов вещи: плоды ее – вещи потребляемые, потребление же предполагает право уничтожения вещи, а право уничтожения теснейшим образом связано с правом собственности, следовательно в самом праве пользования заключается уже право собственности на плоды. Другое дело, когда лицу принадлежит право пользования по такой вещи, которая сама собой удовлетворяет какой-либо потребности, независимо от приносимых ею плодов: тогда пользование не направляется к приобретению права собственности на произведение вещи. Например, право пользования животными не ведет к приобретению права собственности на их приплод. Но в этом случае законодательство, имея в виду, что право пользования естественно ведет к праву собственности на произведения вещи, полагает известный (годовой) срок, в течение которого собственник вещи, предоставленной в пользование, может требовать от пользователя выдачи приплода[757]. Равным образом право пользования не ведет к приобретению права собственности на гражданские плоды: хотя и по ним пользователь приобретает иногда право собственности, но по передаче, а не по праву пользования. Например, лицу предоставлено право пользования домом и лицо осуществляет свое право тем, что отдает дом внаймы: лицо получает за то известную наемную плату и, конечно, становится собственником денег, но не потому, что лицу предоставлено пользование домом, а по передаче ему денег с нанимателя.
Может казаться, что и приобретение права собственности на естественные произведения вещи со стороны пользователя следует сводить к передаче, ибо можно сказать, что как скоро пользование вещью состоит в употреблении ее произведений, то собственник, предоставляя стороннему лицу пользование вещью, тем самым передает ему право собственности на ее произведения. Но дело в том, что передача, по самому существу своему, может иметь место лишь в отношении к вещам, уже существующим в момент передачи, пользование же нередко ведет к приобретению права собственности по таким вещам, которые еще не существуют в момент установления права пользования. Например, ранней весной фруктовый сад предоставляется в пользование: осенью пользователь приобретает право собственности на плоды, но во время установления права пользования плодов еще не было. Спрашивается, однако, с какого же момента пользователь приобретает право собственности на произведение вещи? Пока плод соединен с самой вещью, которая его дает, он составляет ее часть и как часть принадлежит собственнику вещи. Следовательно пользователь приобретает право собственности на плод только тогда, когда плод становится вещью самостоятельной. Итак, момент отделения плода от вещи, которая его приносит, есть момент приобретения права собственности на плод со стороны пользователя – все равно, произойдет ли это отделение само собой (например, плод упадет с дерева. – А. Г.), или оно произойдет при участии пользователя.
Между разными видами имуществ, установленными нашим законодательством, как мы видели выше, встречается деление их на главные и принадлежностные[758]. Практическое значение этого деления заключается в том, что вещь принадлежностная обсуждается как и главная; судьба ее следует судьбе последней. И таким образом, если вещь, принадлежащая известному собственнику, присоединяется к другой вещи, принадлежащей другому собственнику, и получает значение ее принадлежности, то собственник главной вещи, к которой присоединяется другая как принадлежность, приобретает право собственности над этой принадлежностной вещью. Конечно, с вознаграждением ее хозяина, если только возможность определить как само право собственности по присоединяющейся вещи, так и вознаграждение за присоединение. Но, разумеется, не каждое присоединение одной вещи к другой как принадлежности к главной ведет к приобретению права собственности на принадлежность для хозяина главной вещи, а только такое присоединение, которое не может быть тотчас же уничтожено, которое, раз совершившись, оставляет свой след и не прекращается без известной перемены установившихся отношений. Так, нельзя признать приобретения права собственности, например, когда птица будет посажена в чужую клетку, ружье положено в чужой футляр и т. п. Ибо в этих случаях присоединение принадлежности можно немедленно уничтожить и не останется от него никакого следа. Но когда чужое зеркало вставлено в стену и нельзя его вынуть без повреждения стены, то за хозяином дома признается приобретение права собственности на зеркало. Этот способ приобретения права собственности называется приращением. Обыкновенно различаются три вида приращения, и каждый вид рассматривается отдельно: 1) приращение недвижимого имущества к недвижимому, 2) приращение движимого имущества к недвижимому и 3) приращение движимого имущества к движимому.
Примечания:
[735] Ст. 410.
[736] Там же.
[737] См.: Правила Брюссельской конференции (Пр. Брюсс, конф.), ст. 6, а также: Высочайший указ от 11 мая 1877 г., п. 12.
[738] Пол. о морск. приз., cт. 15.
[739] Пол. о заг. по в. в., cт. 145.
[740] Парижская декларация от 4/16 апреля 1856 г.
[741] Пол. о морск. приз., cт. 33, 35, 36, 48.
[742] Пол. о заг. по в. в., cт. 145.
[743] Пр. Брюсс. конф., cт. 6.
[744] Там же, ст. 38.
[745] Ук. ист., cт. 6.
[746] Пол. о морск. приз., cт. 5, 10, 11.
[747] Ук. ист., ст. 22.
[748] Закон от 10 июля 1806 г. (Cм.: т. X, ч. 1 изд. 1857 г., ст. 3, прил. к ст. 410. Приложение это целиком законодательным порядком не отменено, а исключено порядком кодификационным; следовательно статьи, не противоречащие позднейшим законам и международным соглашениям, сохраняют свою силу).
[749] Пр. Брюсс. конф., ст. 13, п. 7, ст. 14; Пол. о морск. приз., ст. 3, 5, прил. к ст. 410.
[750] Ст. 539: «нашедший потерянную вещь».
[751] Ст. 538.
[752] У. н., cт. 178.
[753] Там же, cт. 179.
[754] Ст. 531.
[755] Ст. 537.
[756] С правом пользования соединяется нередко и право владения; но все-таки мы считаем пользование способом приобретения права собственности без посредства владения, ибо пользование возможно и без владения. И даже тогда, когда пользование вещью, доставляющее право собственности на ее произведения, соединяется с владением, все-таки не владение дает это право собственности, а именно пользование, тогда как, например, при давности именно владение составляет основание приобретения права собственности по вещи со стороны давностного владельца.
[757] Ст. 431.
[758] Ст. 386-392.
