Иоффе О.С. Избранные труды по гражданскому праву: Из истории цивилистической мысли. Гражданское правоотношение. Критика теории "хозяйственного права"
Выступавшие в поддержку хозяйственного права авторы видели одно из его практических преимуществ в том, что, подобно соединению имущественных и организационных элементов в самой хозяйственной деятельности, оно обеспечивало бы единое регулирование складывающихся в социалистическом хозяйстве как <горизонтальных>, так и <вертикальных> отношений. Но призыв к такому единству правового регулирования наталкивался на препятствия, которых не могли не заметить и те, кто развивал хозяйственно-правовую концепцию.
Например, в докладе на научной сессии, специально посвященной проблемам хозяйственного права (1959 г.), Л. М. Шор говорил: <Практика работы предприятия показывает, что имеют место многочисленные случаи нарушения хозрасчетных прав предприятий... Проблема обеспечения оперативной самостоятельности предприятия имеет важное значение. Исходя из того, что производственная программа, утвержденная предприятию, должна соответствовать планам снабжения, сбыта, финансирования и другим установленным экономическим показателям, необходимо, чтобы законодательство ограждало от такого вмешательства вышестоящих органов управления в оперативную деятельность предприятий, которое нарушает принципы хозрасчета>[273]. Не подлежит сомнению, что для ограждения хозрасчета предприятий от вмешательства вышестоящих органов нужно строго расчленять и разграничивать, а не сливать воедино нормы административного и гражданского права.
Последний тезис с особой четкостью формулировал и с большой настойчивостью обосновывал А. В. Венедиктов на научной сессии Института права АН СССР в 1958 г. <Расширение сферы использования закона стоимости во всех отраслях народного хозяйства, - говорил он, - требует от экономистов и юристов дифференцированного подхода к различным формам его использования в отдельных звеньях промышленности и на отдельных участках их работы. Проводя четкое разграничение между административно-правовыми и гражданско-правовыми отношениями, в которых находятся отдельные звенья управления государственной социалистической промышленности.., современная наука административного и гражданского права может сделать правильные рекомендации и практике и законодателю именно потому, что она дифференцированно подходит и умеет найти для каждого из них правовую форму, наиболее отвечающую его экономической природе>[274]. И дальше: <Если бы юристы подменили четкое разграничение административно-правовых и гражданско-правовых элементов в современной организационной структуре промышленности, отвечающее экономической сущности различных видов хозрасчета, обезличенной трактовкой их как элементов единого хозяйственного права, они не только закрыли бы путь к правильному теоретическому анализу организационно-правовой структуры промышленности, но также не сумели бы помочь практике в нахождении правильного пути, как не сумели этого сделать представители хозяйственного права в 30-х годах. Равным образом, юристы не могли бы дать правильного анализа договорных связей между социалистическими организациями и сделать надлежащие рекомендации практике, если бы четкое разграничение административно- и гражданско-правовых актов и сделок в области материально-техни-ческого снабжения промышленности они подменили обезличенной формой хозяйственно-правового акта>[275].
Что же касается кодификации хозяйственного законодательства, то она признавалась тогда некоторыми сторонниками рассматриваемой теории преждевременной. По их мнению, хозяйственные отношения следовало и впредь регулировать при помощи специальных законов, издаваемых по отдельным вопросам хозяйственного строительства, а в случае неполноты этих законов - применять соответствующие положения гражданского законодательства, хотя со временем, когда хозяйственное право будет разработано в достаточной степени, надобность в этом отпадет (В. В. Лаптев). Такая позиция, наряду с признанием гражданско-правовой природы хозяйственных отношений в объеме, в каком к ним могут применяться нормы гражданского права, практически означала отсрочку на неопределенное время кодификации тех гражданско-правовых норм, которые в будущем должны были войти в хозяйственный кодекс.
Однако, несмотря на отказ от немедленной кодификации хозяйственного законодательства, те же авторы (В. В. Лаптев) излагали свои взгляды на систему построения хозяйственного права, подразделяемого ими на Общую и Особенную части. В Общую часть включались: 1. Принципы хозяйственного права. 2. Организация управления социалистическим хозяйством (правовой режим государственной социалистической собственности, органы государственного хозяйственного управления, государственные хозяйственные предприятия). 3. Правовое регулирование хозяйственной деятельности в государственном социалистическом хозяйстве (народнохозяйственное планирование, хозяйственные договоры, банковский контроль, кредитование и расчеты в народном хозяйстве). К Особенной части относились: 1. Правовое регулирование промышленности. 2. Правовое регулирование капитального строительства. 3. Правовое регулирование транспорта. 4. Правовое регулирование деятельности государственных сельскохозяйственных предприятий. 5. Правовое регулирование торговли. 6. Правовое регулирование коммунального хозяйства.
При внимательном ознакомлении с этой схемой нельзя не заметить, что в ней вовсе не представлены нормы и институты, которые применяются в отношениях как между социалистическими организациями, так и с участием граждан (все способы защиты права собственности: общие положения об ответственности по обязательствам; договоры, которые могут применяться как в хозяйственных целях, так и для обслуживания граждан; регулирующие отношения между социалистическими организациями нормы авторского и изобретательского права). В какой отрасли права должны занять свое место нормы подобного рода, - на этот вопрос учение о хозяйственном праве вообще не давало ответа.
Оставалось невыясненным и конкретное содержание некоторых представленных в приведенной схеме разделов. Должны ли, например, в раздел <Правовое регулирование транспорта> войти нормы о перевозках пассажиров, а в раздел <Правовое регулирование торговли> - нормы о розничной торговле? Если не должны, то в первом случае известная, а во втором - наиболее существенная часть соответствующего вида хозяйственной деятельности оказалась бы вне поля зрения специально посвященного ей законодательства. Если должны, то хозяйственное право было бы распространено также на отношения с участием граждан.
Чисто внешний характер носит и самое деление хозяйственного права на Общую и Особенную части. Общая часть в ее юридико-техническом понимании образуется путем вынесения <за скобки> таких норм, которые по смыслу присутствуют в каждом разделе Особенной части и применяются вместе с нормами последней. В рассматриваемой схеме такие качества присущи лишь нормам о принципах хозяйственного права, о его субъектах, а также общим правилам о планировании. Во всех остальных случаях (правовой режим государственной собственности, хозяйственные договоры, банковский контроль, кредитование и расчеты) соответствующие нормы объявляются общими не потому, что они обладают подобной юридико-технической значимостью, а только потому, что они регулируют отношения, с которыми приходится сталкиваться при осуществлении хозяйственной деятельности любых видов. И уже одно то, что в хозяйственном праве не удается образовать Общую часть в собственном смысле этого слова, свидетельствует об объединении в нем разнородных институтов, которые, регулируя разнородные общественные отношения, неспособны образовать отрасль права в любом их сочетании.
Практика не пошла по этому пути. Принятые в 1961 г. Основы гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик, а в 1963 - 1964 гг. - республиканские гражданские кодексы закрепили принцип единого гражданско-правового регулирования социалистических имущественных отношений независимо от их субъектного состава. Этот принцип нашел свое выражение не только в содержании Основ и кодексов, Но также в их прямых указаниях (ст. 2 Основ и ст. 2 ГК) и в преамбулах к ним, где говорится, что <советское гражданское законодательство регулирует имущественные отношения, обусловленные использованием товарно-денежной формы в коммунистическом строительстве, и связанные с ними личные неимущественные отношения>.
Следовательно, в законодательном порядке дискуссионный в науке вопрос получил свое достаточно определенное разрешение. Но этим не устранялась возможность продолжения научной дискуссии.
Во-первых, проблема хозяйственного права ставилась применительно не только к системе права, но и к системе юридических наук, а также учебных юридических дисциплин. Положительного решения этой проблемы в последней ее постановке не исключали и некоторые противники отраслевого выделения хозяйственного права при условии, что хозяйственно-правовая наука будет строиться как производная от науки цивилистической и административно-правовой.
Во-вторых, наряду с хозяйственным правом как объединяющим нормы о связанных с хозяйственной деятельностью <вертикальных> и <горизонтальных> отношениях мыслима иная его трактовка, исходящая из образования внутри административного права так называемого административно-хозяйственного права, которое опосредствует не любое, а только хозяйственное управление. Этой трактовке не были чужды некоторые из противников теории хозяйственного права.
В-третьих, провозгласив единство гражданско-правового регулирования, основанного на использовании товарно-денежной формы социалистических имущественных отношений, новая кодификация советского гражданского законодательства не отвела нормам о хозяйственных договорах того места, которого они по своему практическому значению заслуживают. Произошло это потому, что регулирование хозяйственно-договорных отношений было отнесено ст. 3 Основ к ведению Союза ССР. Но Основы закрепили лишь самые общие нормы о важнейших хозяйственных договорах, не получившие развития ни в республиканских ГК, ввиду включения этих вопросов в компетенцию Союза ССР, ни в едином общесоюзном кодифицированном акте, издание которого Конституцией не предусмотрено. В результате законодательство о хозяйственных договорах либо осталось вообще некодифицированным, либо подверглось лишь частной кодификации (Положения о поставках, Правила о договорах подряда на капитальное строительство, транспортные кодексы и уставы и т. п.). Такое положение нельзя, естественно, считать удовлетворительным, и потому необходимость проведения соответствующей общей кодификации признают как сторонники, так и некоторые противники теории хозяйственного права, расходясь лишь в выборе способов ее осуществления[276].
Тем самым новая кодификация советского гражданского законодательства не только стимулировала научные споры в процессе ее подготовки и проведения, но и самый факт принятия Основ и кодексов явился одной из причин продолжения ранее начатой дискуссии.
Продолжение дискуссии после проведения второй кодификации советского гражданского законодательства. Основы и ГК юридически закрепили теоретически обоснованное положение о том, что гражданское право регулирует связанные с использованием товарно-денежной формы имущественные отношения социалистического общества. Но определение понятия имущественных отношений - задача науки, а не закона, и потому работа по дальнейшему совершенствованию этого понятия не прекращалась и после проведения новой кодификации советского гражданского законодательства.
С одной стороны, продолжает развиваться учение об имущественных отношениях как волевом выражении общественно-производственных отношений. В. Г. Вердников, автор главы о понятии советского гражданского права в учебнике 1965 г., который и раньше придерживался тех же взглядов, различает производственные отношения и конкретные экономические отношения. Первые объективны в том смысле, что люди застают уже сложившиеся производственные отношения, которые развиваются в силу объективных законов и в своем развитии порождают результаты, никогда не обнимаемые полностью сознанием и волей людей. Вторые же возникают по воле человека, ставящего перед собой при установлении конкретных экономических отношений определенные цели и избирающего те или иные средства их достижения. Имущественные отношения - это и есть конкретные волевые экономические отношения[277].
С другой стороны, воспроизводится, хотя и в несколько измененном виде, учение об имущественных отношениях как тождественных производственным отношениям. Эту точку зрения защищает О. А. Красавчиков, автор главы о предмете и методе гражданского права в учебнике 1968 г., отстаивавший и в прошлом такую же позицию. Вначале он определяет имущественные отношения как конкретные складывающиеся между отдельными лицами общественные экономические отношения по владению, пользованию и распоряжению средствами производства и предметами потребления, вовсе не затрагивая вопроса об их волевом или неволевом характере. Казалось бы, речь идет об имущественных отношениях как равнозначных отношениям производственным. однако здесь же они объявляются всего лишь разновидностью товарно-денежных отношений, а значит, допускается существование и других товарно-денежных отношений, лишенных имущественного содержания. Что при этом имеется в виду, трудно сказать, ибо невозможно назвать ни одного товарно-де-нежного и в то же время неимущественного отношения. вслед за этим автор критикует волевую теорию имущественных отношений, причем критикует ее также весьма сбивчиво: она признается ошибочной одновременно как потому, что все общественные отношения волевые, а следовательно, этот признак не составляет чего-либо специфического для имущественных отношений, так и потому, что, хотя экономические отношения неволевые, они тем не менее регулируются гражданским правом. Но именно последнее замечание, дающее отрицательный ответ на вопрос о волевом характере экономических отношений как предмета гражданско-правового регулирования, позволяет констатировать, что О. А. Красавчиков ставит знак равенства между имущественными и производственными отношениями[278].
Кроме того, появляется концепция, идущая вразрез с охарактеризованными крайними точками зрения. Сущность ее состоит в том, что, поскольку производственные отношения - это не только предпосылка и результат, но также форма общественно-производственной деятельности, в качестве которой выступают конкретные экономические отношения, последние тоже являются отношениями производственными. В этом смысле данная концепция расходится с теорией, выводящей имущественные отношения за рамки производственных, и примыкает к взглядам тех, кто различает в пределах производственных отношений материальное содержание и волевое опосредствование. Но она не совпадает также с теорией, отождествляющей имущественные и производственные отношения, специально акцентируя внимание на том, что первые не обнимают последних в полном объеме, так как не распространяются на материальное содержание производственных отношений и ограничиваются лишь волевым их опосредствованием. Вместе с тем волевая сторона производственных отношений не всегда воплощает в себе имущественные моменты. Например, пролетариат как угнетенный класс буржуазного общества цементируется объединяющими его производственными отношениями, которые, однако, в силу самой природы этого класса нельзя считать имущественными. Признание имущественных отношений волевой частью отношений производственных определяет их место в системе общественных явлений, но не устанавливает их специфики. Специфика же состоит в свойственном этим отношениям качестве экономической ценности. Отрицание такого качества на том основании, что ценностью могут обладать вещи, а не отношения, едва ли оправданно. Товар, например, потому и имеет экономическую ценность, что становится вещным носителем определенных общественных отношений. И если можно говорить об эквивалентности, о возмездности и стоимостной форме имущественных отношений, то нельзя отрицать и того, что они обладают экономической ценностью. Сообразно с этим имущественные отношения определяются как такие общественные отношения, которые, будучи волевым опосредствованием производственных отношений, обладают экономической ценностью ввиду их связи со средствами производства, предметами потребления или иными продуктами труда человека[279].
Но в то время как исследование имущественных отношений после проведения второй кодификации советского гражданского законодательства явилось естественным продолжением проводившихся и ранее научных разработок, усиленное внимание к личным неимущественным отношениям было в значительной мере вызвано самой кодификацией.
Основы и республиканские ГК впервые в истории советского гражданского законодательства ввели гражданско-правовую охрану таких личных неимущественных отношений, которые не связаны с отношениями имущественными (честь и достоинство, право на собственное изображение, а по ГК Казахской и Узбекской ССР - также право на письма, дневники, заметки). Но, в отличие от связанных с имущественными личных отношений, которые и ныне регулируются гражданским правом в виде общего правила, гражданско-правовая защита других личных отношений применима только в случаях, прямо предусмотренных законом (ст. 1 Основ). Возник поэтому вопрос, можно ли и впредь определять гражданское право как отрасль права, регулирующую имущественные и только связанные с ними личные неимущественные отношения или прежнее определение нуждается теперь в пересмотре.
Вопрос этот трудноразрешим. При сохранении прежнего определения за бортом остаются личные неимущественные отношения, не связанные с имущественными. Но так как гражданское право соприкасается с последними лишь в предусмотренных законом случаях, его пришлось бы при пересмотре соответствующего понятия применительно к этим случаям определять как отрасль права, границы которой установлены законом. Понятно, что подобный вывод был бы очень далек от науки, ибо формула <гражданское право есть то, что предусмотрено гражданским законом> ничем не отличалась бы от очевидного в своей бессодержательности положения - <гражданское право есть гражданское право>.
В поисках ответа на поставленный вопрос было предложено различать понятия правового регулирования и правовой охраны. Правовое регулирование в широком смысле обнимает собой также правовую охрану. В узком же смысле оно ограничивается лишь нормированием общественных отношений в их нормальном состоянии, тогда как правовая охрана направлена на восстановление нарушенных отношений. Одновременно отмечалось, что отрасль права должна определяться по предмету регулирования, а не по предмету охраны. Так, уголовное право охраняет социалистические имущественные отношения, но регулирует не их, а отношения, возникающие в связи с совершенным преступлением и применением наказания к преступнику. Административное право охраняет некоторые гражданские правоотношения, которые, однако, вследствие этого не меняют своей гражданско-правовой природы. Точно так же обстоит дело с правилами гражданского закона, обращенными к не связанным с имущественными личным неимущественным отношениям. Оба вида личных неимущественных отношений (связанные и не связанные с имущественными) представляют для их участников самостоятельное значение. Термин <связанность> означает не подчинение личных отношений имущественным, а соединение их в едином комплексе общественных отношений (авторских, изобретательских и т. п.). В последнем случае личные и имущественные отношения, хотя и отличаются друг от друга, тем не менее однородны, так как возникают одновременно, между одними и теми же не зависящими друг от друга субъектами и потому требуют применения к ним единого метода правового регулирования.
Личные неимущественные отношения, не связанные с имущественными, возникают в силу иных фактов и между другими субъектами, нежели имущественные отношения. Поэтому они не однородны отношениям имущественным и не входят в предмет гражданско-правового регулирования. Но эти отношения можно обеспечивать гражданско-правовой охраной, когда после нарушения они столь же восстановимы, как и имущественные отношения, чем и воспользовался законодатель, принимая Основы и новые ГК союзных республик.
Примечания:
[273] Научная сессия по проблемам
советского хозяйственного права (тезисы докладов). М., 1959, с. 18 - 19.
[274] Советское государство
и право, 1958, № 11, с. 128.
[275] Там же.
[276] См. по этому поводу
выступления на научной сессии, посвященной правовым проблемам экономической
реформы. - Учен. зап. ВНИИСЗ, вып. 10. М., 1967, с. 172 - 276.
[277] См.: Советское гражданское
право. Учебник для юридических вузов. Под ред. В. А. Рясенцева. Т. I, с. 3 -
4.
[278] См.: Советское гражданское
право. Под ред. О. А. Красавчикова, т. I. М., 1968, с. 8 - 11. Еще более последовательно
концепция имущественных отношений как равно-значных производственным развивается
Ю. К. Толстым (Толстой Ю. К. Кодифика-ция гражданского законодательства в СССР
(1961 - 1965). Автореф. докт. дис. Л., 1970; он же. Понятие права собственности.
- В кн.: Проблемы гражданского и административ-ного права. Л., 1962, с. 143
и сл.). Что же касается О. А. Красавчикова, то во втором изда-нии учебника (М.,
1972, с. 6 - 10) он уже понимает имущественные отношения как равно-значные не
всем производственным, а лишь конкретным экономическим отношениям. В том же
духе взгляды на имущественные отношения развивал ранее И. В. Федоров (см.: Федоров
И. В. Социалистические имущественные отношения как предмет пра-вового регулирования.
- Труды Томск. ун-та, т. 194, 1969, с. 3 и сл.).
[279] См.: Иоффе О. С.
Советское
гражданское право и социалистическая экономика. - В кн.: Актуальные проблемы
Советского государства и права в период строительства ком-мунизма. Л., 1967,
с. 233 и сл.; он же. Советское гражданское право. М., 1967, с. 7 - 10.
