Покровский И.А. История римского права
В некоторых случаях вольноотпущенник, в силу особого акта императорской власти, может получить права ingenuitas[561] - именно путем непосредственного пожалования этих прав, причем eo ipso прекращается и патронат, - или путем возведения во всадническое сословие, причем патронат сохраняется.
§ 48. Status civitatis
Как уже упоминалось раньше, основным принципом древнего римского, как и всякого вообще древнего, права было правило, что только римский гражданин, только civis Romanus может быть поэтому членом гражданского общества и субъектом прав. Всякий негражданин, всякий иностранец, принципиально рассматривался как hostis, как враг, стоящий вне правового общения, могущий быть захваченным в плен и, таким образом, быть превращенным в раба. Известную защиту он мог приобрести себе только обходным путем в виде клиентела. Это исключение иностранцев от правового общения касалось не только прав политических, но и прав гражданских: правовою защитой пользовался человек только потому, что он гражданин. Вот почему status civitatis являлось в глазах римских юристов непременным условием гражданской правоспособности.
Из этого правила относительно иностранцев в древнем Риме было только одно исключение - в пользу latini, то есть жителей латинских общин, входивших вместе с римлянами в состав латинского союза (так называемых latini prisci или veteres). Все latini имели без различия гражданства полное jus commercii, то есть полную имущественную правоспособность наравне с римскими гражданами, а jus connubii лишь тогда, когда оно было тем или другим из них специально предоставлено.
После союзнической войны (90 и 89 гг. до Р. Х.), когда почти вся Италия получила права римского гражданства, latinitas как историческое явление исчезла, но она удерживается как известная юридическая категория, как известная совокупность прав, и в таком виде применяется вплоть до закона Каракаллы в двух направлениях: а) jus Latii[562] даруется особыми специальными актами тем или другим отдельным внеиталийским общинам, а иногда даже целым провинциям (так называемым latini coloniarii); б) в силу указанного выше закона - lex Junia Norbana - в положение латинян ставятся некоторые виды вольноотпущенников, которые и называются поэтому latini Juniani. Юридическая правоспособность этих последних, однако, ограничена в одном существенном отношении: на случай их смерти они не могли ни распоряжаться своим имуществом по завещанию, ни передавать его своим детям в наследство по закону; их наследство jure peculii[563] переходило к прежнему господину (Gai. In. III. 56).
Закон Каракаллы, превратив всех жителей Римской империи в cives, этим самым уничтожил latini coloniarii, но не уничтожил latini Juniani, которые продолжали существовать вплоть до Юстиниана.
Все другие чужестранцы, кроме латинян, назывались в республиканском Риме, как было уже указано ранеe, перегринами. Развитие мирных сношений между римлянами и иностранцами заставило римлян отступиться от старого воззрения, что чужестранец - hostis. Это было сделано сначала по отношению к гражданам тех государств, с которыми Рим вступал в договор - так называемым civitates foederatae. Этими договорами устанавливалась взаимная охрана граждан договорившихся государств (recuperatio, откуда название recuperatores - см. в § 25). Позже, однако, такая охрана была распространена и на peregrini dediticii, а вместе с тем архаический принцип беззащитности чужестранцев потерял свое значение.
Правовая охрана перегринов была, однако, неодинаковой с cives: собственно римское право - jus civile - и его специфически-националь-ные институты были для них недоступны. Они охранялись в особом порядке, из которого выросло мало-помалу jus gentium. Но важно было уже то, что перегрины теперь не бесправны. Lex Julia 90 г. и lex Plautia Papiria 89 г. уничтожили перегринов в Италии, а закон Каракаллы 212 г. везде в империи. Но в то же время peregrinitas так же, как и latinitas, получает в период империи значение юридической категории и применяется в двух случаях: а) за известные преступления cives низводятся в положение peregrini, и б) по lex Aelia Sentia в такое же положение попадают при отпущении на волю клейменные в наказание рабы (Gai. 1. 13).
Закон Каракаллы даровал civitas только подданным Римской империи. Вследствие этого все неподданные (варвары - германцы, славяне и т.д.) и в праве Юстиниана считаются за peregrini. Но римское право к тому времени, как известно, само настолько пропиталось принципами juris gentium, что в области гражданского права существенных различий между подданным и неподданным нет. И с этой точки зрения старое учение о status civitatis как необходимом условии гражданской правоспособности почти утратило свой практический смысл.
§ 49. Status familiae
Основой всего древнеримского строя была, как уже известно, семья - familia; она являлась базисом государственной и общественной жизни. Вне принадлежности к той или другой семье, а через нее к тому или другому роду (gens), нельзя было в древнейшее время быть и гражданином - civis. С этой точки зрения, familia так же, как и civitas, и libertas, составляет естественное предположение гражданской правоспособности: все три status выходят в конце концов из одного и того же источника.
Древнейшая римская семья есть семья строго патриархальная. Она представляет замкнутый для внешнего мира круг, абсолютным владыкой и единственным представителем которого перед внешним миром является paterfamilias.
По отношению ко всему, что входит в состав familia, paterfamilias есть господин - herus; власть его абсолютна и юридически совершенно одинакова: и лица, и вещи находятся перед ним в одинаковом положении. Эта абсолютная власть носила в древнейшее время название manus. С течением времени юридическое положение различных элементов семьи дифференцировалось, и тогда власть paterfamilias над каждым из этих элементов приобрела свое особое обозначение, но первоначальное единство власти сказывается еще в некоторых выражениях, сохранившихся и в позднейшее время. Старое общее название manus стало специальным названием власти мужа над женой; власть paterfamilias над детьми обозначается термином уже patria potestas, но освобождение из этой власти обозначается термином emancipatio, в корне которого стоит еще старое manus (e-man-cipatio). Власть господина над рабами характеризуется как dominica potestas, но прежнее название звучит еще в выражении manu-missio. Наконец, термины res mancipi и nec mancipi, mancipatio свидетельствуют о том, что и власть над вещами (собственность, dominium) в древнейшее время также обозначалась общим словом manus[564].
Вовне личность paterfamilias совершенно закрывает собою всех свободных членов семьи (жену, детей); все они охвачены одной общей оболочкой, внутрь которой доступа внешнему миру нет. Мало-помалу, однако, и в этом отношении совершается эволюция: жена и дети постепенно получают признание своих особых прав, старая патриархальная оболочка разрыхляется, и семья все более и более превращается из некоторого юридического единства в союз самостоятельных субъектов; но эта эволюция совершается в Риме медленно, на протяжении всей его истории, и даже в конце развития римская семья более, чем у многих других народов, сохранила патриархальный оттенок.
Ввиду такого строения семьи, смотря по положению в ней, все лица с точки зрения гражданской правоспособности распадаются на две категории: personae sui juris и personae alieni juris[565].
К первым относятся только paterfamilias, то есть лица семейно-самостоятельные. Нет необходимости, чтобы paterfamilias был действительно отцом, имел семью и детей; нужно только, чтобы лицо не было подчинено чьей бы то ни было власти в семейном порядке. Только лица семейно-самостоятельные суть субъекты права для себя и за свой счет - personae sui juris; только они могут иметь свое имущество и приобретать права для себя.
Все остальные лица, то есть дети (filii и filiae familias) и дальнейшее потомство, а также в древности жена, которая (при браке cum manu) считалась filiae loco[566], суть personae alieni juris. Они все-таки personae, а не "aprÒswpoi[567]", как рабы; но они personae alieni juris, то есть субъекты не для себя и не за свой счет, а за счет своего домовладыки. Отсюда вытекают следующие общие положения: с одной стороны, они способны ко всякого рода приобретениям, как цивильным, так и натуральным (juris gentium) - и притом ex sua persona[568], а не ex persona domini[569], как рабы; но, с другой стороны, все, что они приобретают, делается eo ipso собственностью их paterfamilias. Если даже paterfamilias что-либо оставляет им в их исключительное пользование, это будет peculium, которое юридически, как и peculium рабов, будет считаться собственностью домовладыки.
В дальнейшем положение personae alieni juris аналогично положению рабов. Обязательства их по сделкам так же точно, как и обязательства рабов, первоначально вовсе ничтожные, с течением времени стали рассматриваться как obligationes naturales. Домовладыка же за них принципиально не отвечает. Исключение составляют и здесь только: a) случай причинения подвластным вреда, где имеет место noxae datio (домовладыка обязан или возместить вред, или выдать виновного для отработки его), и b) случаи actiones adjecticiae qualitatis, которые все в равной мере применимы и к подвластным.
В более позднем праве, однако, положение свободных подвластных начинает уже значительно отличаться от положения рабов. В частности, за ними постепенно признается способность приобретать известные виды имуществ для себя, не только фактически, но и юридически. Вследствие этого, оставаясь в принципе personae alieni juris, они в то же время для известных отношений уже приобретают характер personae sui juris. Но об этом подробнее ниже.
Характер семьи определял собою и характер древнеримского родства. Единство семьи создавалось не единством кровной связи, а единством власти. Все то, что вступало под эту власть, делалось членом семьи и родственником; все, что выходило из-под этой власти, становилось юридически чужим. Если, например, усыновленные чужие делались своими (sui), то собственный сын домовладыки, эманципированный им, или дочь, вышедшая замуж в другую семью, порывали все юридические связи со своей прежней семьей и утрачивали все права по ней - например, права наследования. Такое родство юридическое, родство по власти, носит техническое название agnatio и противополагается родству естественному, родству по крови, которое называется cognatio. Уже приведенные примеры показывают, насколько первое может не совпадать со вторым.
После смерти paterfamilias его familia разделяется на несколько новых familiae: все лица, бывшие непосредственно подчиненными его власти, делаются теперь сами patresfamilias и personae sui juris. Но юридическая связь между ними не порывается: бывшая над ними общая связь продолжает объединять их; они остаются по отношению друг к другу агнатами. Агнатическая связь будет продолжаться и далее - после их смерти - между их потомками - до тех пор, пока вообще будет сохраняться память об общем происхождении.
Родство имеет вообще большое значение в области гражданского права; на нем покоится, в частности, все наследование. Древнеримское цивильное право признавало в этом отношении только родство агнатическое; когнаты[570], напротив, совершенно игнорировались. Только преторский эдикт придал некоторое юридическое значение и родству по крови. В императорское время, когда патриархальный строй семьи все более и более расшатывается, cognatio постепенно выдвигается вперед, пока наконец Юстиниан своими новеллами не уничтожил вовсе значение агнатического родства, перестроив всю систему наследования на основе родства кровного, когнатического.
§ 50. Capitis deminutio
Юридическое положение человека как субъекта права и члена гражданского общества вследствие известных обстоятельств может быть или вовсе уничтожено, или же в такой или иной степени ослаблено, умалено. Такое умаление гражданской правоспособности на языке римских классических юристов называется capitis deminutio.
Так как полнота гражданской правоспособности обусловливается трояким состоянием лица - status libertatis, status civitatis и status familiae, то сообразно с этим и умаление caput может заключаться или в потере status libertatis (но вместе с ним неизбежно теряется и status civitatis, и status familiae), или в потере status civitatis (причем одновременно теряется и status familiae), или, наконец, в потере только status familiae. Ввиду этого классические юристы различают и три степени capitis deminutio - maxima, media, minima (fr. II D. 4. 5).
Не подлежит, однако, сомнению, что такой вид теория capitis deminutio приобрела лишь в учениях классических юристов; в более раннее время существо capitis deminutio было, вероятно, несколько иное, хотя эволюция этого института во многих отношениях очень спорна[571].
Как было указано, в древнейшее время единственными в истинном смысле субъектами прав были только свободные граждане, и притом семейно самостоятельные; libertas, civitas и familia составляли три стороны, друг от друга неотделимые. Утрата этой триады была возможна только в случаях гражданской смерти лица. Такая гражданская смерть наступала в случае пленения римского гражданина врагом, в случае продажи его trans Tiberim[572] (то есть также в руки врагов), или в случае aquаe et ignis interdictio, то есть отлучения от правового общения, связанного с изгнанием. Во всех случаях человек утрачивал сразу все три статуса, и с юридической точки зрения умирал.
С течением времени появились случаи, когда юридическая личность человека не вовсе уничтожалась, а лишь подвергалась известному умалению, деградации. Так, когда чужестранцы как таковые перестали считаться за hostes, утрата права римского гражданства - вследствие добровольного переселения или же вследствие изгнания - не влечет более за собой полной юридической смерти лица: утрачивая свою прежнюю цивильную правоспособность, такое лицо сохраняет правоспособность ex jure gentium[573] как перегрин. Далее, в случае продажи отцом своего сына кому-либо в кабалу, in mancipium, в пределах римской территории, проданный делался в древности, по-видимому, рабом (слово mancipium и позже употребляется для обозначения рабов), но с течением времени его положение улучшается: он уже не раб, а liber in mancipio[574], его правоспособность может возродиться (с истечением срока кабалы, с отработкой долга); но он находится servorum loсo[575] (Gai. 1. 138) и служит, подобно подвластным, орудием приобретения для его господина. Сохраняя свою libertas и civitas, подобный манципированный переходит под власть другого домовладыки, лишь подвергаясь некоторой деградации в своем status familiae.
Случаи подобного рода, постепенно умножаясь, заставили римскую юриспруденцию различать разные степени юридической деградации и привели в конце концов к формулированию изложенной выше теории capitis deminutio с ее тремя видами - maxima, media и minima. Но исторический корень этого института (гражданская смерть) проглядывает еще даже в учениях классических юристов: так, например, по заявлению Гая (Gai. 3. 153), civili ratione capitis deminutio morti coaequatur[576], причем из этого тезиса тут же делается и определенный практический вывод (разрушение societas[577]).
Рассмотрим случаи capitis deminutio и ее последствия несколько ближе.
1. Что касается прежде всего capitis deminutio maxima, то она наступает всякий раз, когда человек лишается своей свободы. Важнейшие случаи этого рода следующие: а) Римлянин попадает в плен к врагу. По исконному римскому воззрению, гражданин, сделавшийся где-либо рабом, переставал существовать в качестве субъекта и утрачивал все права; но правило это имело корректив в виде так называемого jus postliminii. Если пленнику удавалось каким-нибудь образом вернуться в пределы (limina) своего отечества, его личность опять оживала - так, как если бы он вовсе не был в плену; "qui ab hostibus capti, si reversi fuerint, omnia pristina jura recipiunt"[578] (Gai. 1. 129), "quia postliminium fingit eum, qui captus est, semper in civitate fuisse"[579] (§ 5 Inst. 1. 12). Если же он не возвращался и умирал в плену, то, по строгому смыслу права, после него не могло быть наследования - ни по закону, ни по завещанию (наследование после раба невозможно); однако это положение было изменено неизвестным нам ближе законом Корнелия, который установил так называемую fictio legis Corneliae. В силу этой фикции предполагалось, что плененный умер свободным в самый момент своего пленения ("quasi tunc decessisse videtur, cum captus est"[580] - fr. 18. D. 49. 15), вследствие чего, если он оставил тогда завещание, оно сохранялось в силе, если нет - призывались наследники по закону (Pauli Sent. 3. 4. 8). b) В ряде случаев возможна была продажа гражданина в рабство trans Tiberim, то есть чужестранцам, причем для проданного таким образом jus postliminii не применялось: так, магистрат продавал в рабство того, кто уклонялся от ценза (incensus), кредитор продавал после manus injectio своего несостоятельного должника, обокраденный - вора, захваченного на месте преступления; наконец, домовладыка мог продать своего подвластного также trans Tiberim в полное рабство. Но все эти случаи уже в период республики отпали; в позднейшее время их место заняли другие, когда в силу тех или других причин гражданин делался рабом внутри государства: кто-либо дал продать себя, как раба, pretii participandi gratia; женщина вступила в связь с рабом (edictum Clau-dianum); servi poenae и т.д. (см. § 47).
Общим юридическим результатом capitis deminutio maxima является полная потеря прав, как личных (patria potestas и т.д.), так и имущественных. Что касается, в частности, последних, то имущество capite minutus переходит или к государству (например, в случае продажи incensus[581]), или к известным частным лицам - к кредитору, продающему должника, к хозяину раба, с которым женщина вступила в связь, и т.д. Но долги лица, подвергшегося capitas deminutio, принципиально погашались за исчезновением их субъекта - лица обязанного. Так как, однако, это было несправедливо по отношению к его кредиторам, то претор стал давать последним actio utilis[582] против тех, к кому имущество переходит, и, если они не пожелают уплатить долги, вводил кредиторов во владение имуществом capite minutus и предоставлял им продать его для своего удовлетворения (fr. 2. D. 4. 5).
2. Capitis deminutio media наступает тогда, когда лицо, сохраняя свободу, утрачивает права римского гражданства; это бывает, главным образом, в случае aquae et ignis interdictio, а в императорское время в случае ссылки - deportatio (§ 2 In. 1. 16). В силу правила "civilis ratio civilia quodem jura corrumpere potest, naturalia vero non potest"[583] (Gai. 1. 158) лицо, подвергшееся capitis deminutio media, теряет свои цивильные права, но сохраняет отношения juris gentium: так, например, теряется agnatio, но сохраняется cognatio. Имущество также или теряется (при удалении в изгнание: "amissis bonis et civitate relicta nudus exulat"[584] (fr. 7. 3. F. 4. 5), или конфискуется (при deportatio). Долги и здесь jure civili[585] погашаются, но интересы кредиторов охраняются так же, как и в случаях capitis deminutio maxima (fr. 2 pr D. 4. 5).
Примечания:
[561] Ingenuitas – равные прирожденному
гражданину. (Прим. ред.)
[562] О Jus Latii см.: Kniep F.
Gai Institutiones. I. S. 162 и сл.
[563] Jure peculii – "по праву пекулия".
(Пер. ред.)
[564] Ihering R. v. Entwicklungsgeschichte des
römischen Rechts. 1894. S. 92 и
сл.
[565] Personae sui juris –
"лица своего права"; personae alieni juris –
"лица чужого права". (Пер. ред.)
[566] Cum manu – брак с властью мужа;
filiae loco – на положении дочери. (Прим. ред.)
[567] aprÒswpoi – "безличные, не имеющие лица"
(греч.). (Прим. ред.)
[568] Ex sua persona – "сами по себе".
(Пер. ред.)
[569] Ex persona domini – "от имени
господина". (Пер. ред.)
[570] Когнаты – кровные родственники.
(Прим. ред.)
[571] См.: Krüger M. Geschichte der capitis deminutio. I. 1887;
Eisele F. Zur Natur und Geschichte der capitis deminutio. 1896; Desserteaux F.
Etudes sur la formation historique de la capitis deminutio. 1909.
[572] Trans Tiberim – за Тибр, то есть
за границу. (Прим. ред.)
[573] Ex jure gentium – по праву народов.
(Прим. ред.)
[574] Liber in mancipio – свободный
в кабале. (Прим. ред.)
[575] Servorum loco – "на положении
рабов". (Пер. ред.)
[576] Civili ratione capitis deminutio morti
coaequatur – "по представлениям цивильного права умаление правоспособности
равняется смерти". (Пер. ред.)
[577] Societas – договор товарищества.
(Прим. ред.)
[578] Qui ab hostibus capti, si reversi
fuerint, omnia pristina jura recipiunt – "захваченные врагами в плен
в случае возвращения получают назад все прежние права". (Пер. ред.)
[579] Quia postliminium fingit eum, qui
captus est, semper in civitate fuisse – "так как возвращение делает того,
кто был взят в плен, постоянным жителем государства". (Пер. ред.)
[580] Quasi tunc decessisse videtur, cum
captus est – "представляется, будто он умер тогда, когда был взят в плен".
(Пер. ред.)
[581] Incensus – уклонившийся от ценза
(переписи) с целью избежать призыва на военную службу, что каралось продажей
в рабство за границу. (Прим. ред.)
[582] Actio utilis – иск по аналогии.
(Прим. ред.)
[583] Civilis ratio civilia quodem jura
corrumpere potest, naturalia vero non potest – "правило цивильного права
может разрушить цивильные же права, но не естественные". (Пер. ред.)
[584] Amissis bonis et civitate relicta
nudus exulat – "потеряв имущество и оставив государство, становится изгнанником".
(Пер. ред.)
[585] Jure civili – "по цивильному
праву". (Пер. ред.)
