Васьковский Е.В. Учебник гражданского права
На этом с г. Васьковским можно покончить. В фактическом изложении у него немного ошибок, да и курс только что начат. Общая его погрешность здесь только та, что он не знает правила, составленного еще Кондорсэ: "Хороший учебник может быть написан только тем, кто знает гораздо больше того, что в нем изложено": На книге г. Шершеневича приходится еще остановиться: она полна самых грубых фактических ошибок. Их пытался исправить в специальном журнале проф. Загоровский, но, к сожалению, этот автор сам впал, в свою очередь, в другие, не менее грубые, и ослабил силу своих замечаний. В краткой заметке мы можем указать лишь немногие, но характерные для юридических познаний автора. В науке есть серьезный вопрос о том, подлежит ли защите и возмещению только имущественный или и неимущественный интерес в обязательствах. Вот что говорит по его поводу г. Шершеневич: "Вопрос этот не может быть решен с юридической точки зрения, а зависит (?) от взгляда политической экономии на блага и ценность. Если встать на сторону классической школы, то все услуги, не направленные на производство материальных благ, не будут иметь вообще экономического значения, имущественного содержания, как, наприм., наем прислуги, учителей, поручение адвокату и т.п. (!): Если же придерживаться взгляда современной германской школы политической экономии и признавать, что все услуги имеют свою ценность, а потому входят в разряд экономических благ, то необходимо признать, что интерес обязательства всегда будет имущественный" (стр. 278). Уверяем читателей, что и вопрос стоит не так, как думает г. Шершеневич, и политическая экономия так не учит, и проф. Пассек, книжка которого О неимущественном интересе в обязательствах стоит в качестве руководящего пособия в начале § г. Шершеневича, ничего подобного не говорил. Здесь, как и в других местах, между содержанием его § и книгой, которая приводится в его начале, нет никакого соответствия; по-видимому, книга не читана. Еще примеры. Говоря о праве родителей сажать детей в тюрьму, г. Шершеневич пишет: "Подобное правило признается почти повсюду на Западе и особенность его состоит в том, что уголовное наказание налагается без следствия" (стр. 490). Для Германии это безусловно неверно: здесь отдают детей не в тюрьмы, а в исправительные и воспитательные приюты и притом по постановлению опекунских судов, подробно разбирающих мотивы и сильно ограничивающих родительскую власть. Автор, далее, совсем не знает систем супружеских имущественных отношений на Западе (стр. 476) и говорит лишь об одной форме - общности их, не различая ее от других и даже от системы приданого. Западное право вообще излагается чрезвычайно неточно и без указаний отдельных законодательств. Но и по отношению к русскому ряд ошибок. Так, совершенно неверно оценивается значение ввода во владение в смысле укрепления права на недвижимость, вызываемого характером нашей купчей как договора (стр. 145), неправильно понимается смысл права жены на содержание от мужа (стр. 485) и т.д. Язык книги крайне небрежен, отчего и понятия спутаны: "возвращение жены должно быть нравственно возможным, наприм., когда муж поселил у себя любовницу" (стр. 486); "обязанность сожительства основана на праве личной власти (?!), от которого (сожительства или права власти?) муж не может отречься и не может отчуждать" (стр. 481); "молчание следует считать за согласие, наприм., отец расписался в метрической книге: и этим признал законность сына" (стр. 106), - здесь опять грубая ошибка. Легко видеть из сказанного, что автор, сознающий неприличие закуривания сигары в вагоне, не спросясь дам, едва ли ясно определяет свое "отношение" к представляемой им науке. Наука, г. Шершеневич, богиня строгая и не позволяет входить к себе в храм без методов и солидной систематической и критической мысли, не говоря уже о точных знаниях. Курс г. Шершеневича, во всяком случае, лекций Мейера не заменит.
Печатается по: Русская мысль:
Ежемесячное литературно-политическое издание.
Год шестнадцатый. книга v.
Москва. 1895. с. 239-244.
Е.В. Васьковский. Учебник гражданского права. СПб., 1894.
До самого недавнего времени литература гражданского права была у нас до такой степени бедна, что можно было без ошибки сказать, что все русские цивилисты учились отечественному гражданскому праву по одной или по двум книжкам. Все остальное состояло из монографий. Только в самое последнее время стали появляться курсы и учебники гражданского права; их даже почти сразу в нынешнем году оказалось четыре новых курса (Анненкова, Шершеневича, Гольмстена (Мейера) и Васьковского), что, конечно, свидетельствует о быстром повышении как спроса на этот предмет, так и сознания в среде юридических писателей, что пора наконец дружными усилиями восполнить такой пробел. Относительно выпуска I т. курса г. Васьковского, содержащего пока на 169 страницах одно лишь введение и общую часть, можно сказать: non multa sed multum. Ясность и сжатость, правильная постановка вопросов, умение выделять существенное от второстепенного и спорного, достаточная эрудиция и богатство намеков на дальнейшие нити исследования предмета, - таковы главные качества этой книжки.
Учебник г. Васьковского, как вся наша догматическая юриспруденция, вообще говоря, расположен по той схеме понятий и тому общему методу изложения, какой перешел к нам по традиции из германской цивилистики. Многие читатели, конечно, готовы воскликнуть: "да что же об этом толковать, ведь другого порядка не существует!" - С этим я согласиться не могу, но тем не менее я вижу именно в этом приеме г. Васьковского одно из теоретических достоинств его курса. Дело в том, что при теперешнем положении нашей гражданско-правовой литературы мы не можем претендовать на самобытную схему. Время не настало, не созрел момент. Приходится волею-неволею заимствовать уже готовые образцы. Спрашивается, какие же это образцы? Строго говоря, на нашу литературу способны в настоящее время влиять два типа юриспруденции: а) французский тип, в котором теоретические исследования основаны на букве кодекса, и б) германский тип, в котором, наоборот, форма, размещение и буква кодексов повинуются теоретической системе.
Я намеренно не упоминаю ни о римской системе, ни об английской. Римское право мы все более или менее знаем и ведаем хорошо, что система преторианского эдикта и юстиниановских пандектов для нынешних потребностей не годится вовсе; а что касается гаевской схемы (de personis, de rebus, de actionibus), то это такая общая рамка, которую нельзя вполне противополагать новейшим - на том основании, что все они ее содержат в себе, в осложненном виде. Английского права мы вообще вовсе не знаем, и едва ли настал момент, при настоящем положении дела, высказаться о степени пригодности его схем для нашей пользы. Из изданного уложения видно, что и тут положено в основание гаевское деление, но с осложнениями, не совпадающими с общепринятой германской систематикой.
Выбирать приходится, стало быть, русской юриспруденции между подражанием французам и подражанием немцам.
У нас уже сложилась в этом отношении известная традиция, ведущая свой генезис в русских кафедрах непосредственно из германской университетской науки. И слава Богу, я полагаю, что мы этой традиции многим обязаны; прежде всего мы обязаны тем, что русская теоретическая мысль стала на ноги и стала вырабатывать хоть правильные основные понятия под влиянием германской теоретической мысли, стоящей в этой области неизмеримо выше французской. Высокое значение этого преемства со временем будет оценено историками, когда выяснится вполне оказанная им услуга, при вырабатывании и складывании права, происходящего за последние тридцать лет под косвенным влиянием русской кафедры. Время не настало для больших комментаторских трудов по типу французских уже потому, что комментировать нам нечего; ведь не следует забывать, что в настоящее время русский цивилист изучает не столько то, что есть в Х томе, как именно то, чего в нем нет, но что не без прозорливости прочел в нем правительствующий сенат при составлении своих необъятных кассационных решений.
Считаю нужным доказать свою мысль. Из двух зол мы выбираем меньшее; будучи вынуждены к подражанию, мы ставим немецкую юриспруденцию выше французской ввиду ее глубины, зрелости и научной выработки; но считать это подражание желательным и вечным мы не можем, ибо все-таки думаем, что зрелость русской юриспруденции наступит тогда, когда она будет самобытной. А эта черта вырабатывается не сразу, и крайне опасно было бы наталкивать ее на преждевременное осуществление этого идеала; опасно было бы, как бы наука, вместо достижения самобытности, не выродилась за отсутствием своего содержания. В каком направлении должны пробиться первые ростки самобытности, можно уже теперь предугадать. Система еще долгое время остается у нас германская, когда уже содержание начнет давно окрашиваться национальным колоритом. У нас существует, как известно, тип литературных исследований, которым суждено приобретать все более широкое значение, это - очерки бытовой юриспруденции. Этот вид литературы рано или поздно произведет сильное обратное воздействие на теоретическую и догматическую литературу и создаст в ней рост в известном направлении, заставляя принимать в расчет тот материал, который жизнь создает. Вот с этой стороны пойдет постепенное превращение русской цивилистики, в настоящее время поневоле проникнутой немецким идейным отпечатком.
Сообразно вышесказанному учебник г. Васьковского отдает неизбежную дань германской систематике гражданского права, стараясь в ней ориентироваться несколько творчески и оригинально. Отправляется он с изложения известной системы Гуго-Гейзе, делящей все изложение гражданского права на общую часть и особенную, а последнюю на имущественное, семейное и наследственное право, с подразделением имущественного на вещное и обязательственное право.
Это, как общеизвестно, господствующее в германской юридической литературе деление, именуемое пандектным или германским. Не довольствуясь ее простотой, изложив мимоходом схему, предложенную проф. Шершеневичем на основании той же общей системы, автор вносит свои поправки и предлагает такую осложненную систематику.
1) Вещные права, 2) исключительные права (авторское, привилегии на изобретение и пр.), 3) обязательственные права, 4) овеществленные права, 5) семейные права, 6) наследственные права и 7) специальные права (т.е. торговые, конкурсные и т.д.).
Эта поправка не может быть названа удачной. Те достоинства, которые есть в этой схеме, суть именно те, которые уже существуют в Гуго-Гейзевской системе; но та была нагляднее, проще, а потому пригоднее. Правда, у г. Васьковского выражено стремление принять в расчет те многообразные формации, которыми современная жизнь отличается от римского мира или средних веков, под складом которых сложились пандектные представления. Однако новых признаков деления предложенная система не содержит, а лишь представляет перечисление явлений сложных и новейших, вызвавших скрещение прежних принципов в неизведанных в старину комбинациях. Например, группа "исключительных прав" создана из таких прав, которые представляют исключительную возможность совершения известного рода действий (напр., перепечатки книги - в авторском праве), причем все третьи лица обязываются к воздержанию от таких действий (Шершеневич). - "По своему объекту (совершение действий) они сходны с обязательственными правами, а по объему защиты (против всех и каждого) с вещными. Поэтому исключительным правам должно быть отведено в системе место между вещными и обязательственными" - (кн. г. Васьковского, стр. 19). - Очевидно, что из некоторого скрещения признаков двух групп еще не образуется самостоятельная и координированная с ними новая группа. Иначе пришлось бы ломать Гуго-Гейзевскую систематику, напр., для выкраивания особой ипотечной группы прав, в которой право, по своей природе - то вещное, то обязательственное, то семейственное - через запись в вотчинные книги приобретает крепость и оборотливость вещного права.
Эти соображения заставляют нас придавать большее значение нетронутой Гуго-Гейзевской системе в чистом ее виде. Впрочем, и г. Васьковский - хозяин своего предмета и ориентируется в нем вполне сознательно и до некоторой степени самостоятельно. Удачна его быстрая, но меткая характеристика известной контроверзы о границах и определении гражданского права. Еще лишний раз убедились мы, при чтении этих страниц (4, 6 и след.), - как мало практического следа оставила за собою известная попытка К.Д. Кавелина построить нечто оригинальное на критерии "имущественности" и "неимущественности" прав. Помнится живо то время, когда прошло по нашей юриспруденции оживление, созданное этой попыткой. Жаль, что попытка кончилась ничем. Я всегда чувствовал, что тут лежит какой-то клад, быть может, тот самый камень, с которого суждено начаться нашей самобытной постройке права. Но ничего не поделаешь. Если первая попытка не удалась, значит не так принялась за дело наша юридическая мысль. Впрочем, еще успеем вернуться к тому не раз.
Книга г. Васьковского, как и все германские учебники, излагает так "общую часть гражданского права": учение о субъекте права, учение об объекте и учение об юридических отношениях. Эта последняя часть с особенной подробностью говорит об юридических действиях и сделках, о наличности и выражении воли (принуждение, ошибка, обман, толкование), о содержании сделок в зависимости от условия срока или возложения обязанности (conditio, dies, modus). В конце книги излагается теория судебной защиты гражданских прав.
Книга г. Васьковского является ценным приобретением для нашей литературы. Будем надеяться, что весь курс появится скоро и без задержки.
А. Башмаков
Печатается по: журнал юридического общества
при Императорском С.-Петербургском Университете.
Год двадцать пятый. 1895. книга первая. Январь. С. 16-20.
Е. Васьковский. Учебник гражданского права. Выпуск II. Вещное право. Спб., 1896. Стр. 188
Второй выпуск "Учебника" г. Васьковского содержит в себе учение о вещном праве. Устанавливая принятую в учебнике систему, автор разграничивает прежде всего область правовых отношений от фактических, а за сим, по каждой из этих категорий в отдельности, относит одни из них в область вещного права, а другие - в область обязательственного права. К первой категории, составляющей содержание рассматриваемого выпуска, относятся, как проявление фактических отношений, - владение и, как проявление юридических отношений, - вещные права, в тесном смысле этого слова, т.е. право собственности, сервитуты и залог. Вся эта обширная область права изложена автором на пространстве 188 страниц, вследствие чего, конечно, в "учебнике" его нельзя искать детальной разработки различных вопросов вещного права, столь богатого контроверзами не только по многочисленным частным вопросам, имеющим второстепенное значение, но и по таким основным понятиям гражданского права, как природа владения, пределы права собственности на недвижимые имущества, институт давности, сущность залогового права и т.д. При все разрастающейся обширной литературе гражданского права появление таких сжатых конспектов, которые позволяли бы легко ориентироваться в массе литературного материала, является весьма желательным, и в этом отношении книжка г. Васьковского, наверное, принесет свою долю пользы.
Ф.
Печатается по: журнал юридического общества при
Императорском С.-Петербургском Университете.
Год двадцать седьмой. 1897. книга первая. январь. С. 15-16.
Учебник гражданского права
Выпуск I. Введение и общая часть
ПРЕДИСЛОВИЕ
В нашей юридической литературе до сих пор нет сочинения, которое могло бы служить элементарным руководством к изучению гражданского права. Роль такого руководства обыкновенно исполняет курс Мейера, вышедший впервые в 1858 г. и переизданный несколько раз почти без изменений. Но при всех своих достоинствах он страдает весьма существенными недочетами и пробелами, уменьшающими его научное и педагогическое значение. С одной стороны, в нем опущены некоторые важные отделы (напр., авторское право, бумаги на предъявителя), а с другой - в него не вошло все то, что сделано для изучения и разъяснения русского гражданского права нашей литературой и судебной практикой за последние тридцать лет.
Ввиду таких обстоятельств автор и решается издать настоящий учебник, заключающий в себе сжатый очерк теории гражданского права с беглыми указаниями на иностранные кодексы и литературу и более подробное изложение действующего русского законодательства в связи с толкованиями отечественных юристов и кассационной практикой.
Второй выпуск, обнимающий вещные и исключительные права, подготовляется к печати.
ВВЕДЕНИЕ
I. Предмет, способы изучения и система гражданского права
§1. Предмет гражданского права
Слово "право" употребляется в двояком значении. Во 1) им обозначается совокупность принудительных норм, т.е. правил, определяющих отношения между людьми. В таком смысле говорят "русское право", "история римского права" и т.п. Во 2) правом называется также мера свободы и власти, предоставленная в общежитии этими нормами отдельным лицам. Такое значение имеет "право" в выражениях: "право на дом, на получение денег от должника" и т.д. В первом случае под правом понимается объективно существующая вещь (нормы, т.е. законы, обычаи, правила), а во втором - субъективная способность отдельного человека. Потому-то, чтобы не смешивать этих двух понятий, принято называть право, в смысле совокупности норм, объективным, а в смысле меры власти и свободы, принадлежащей отдельному лицу, - субъективным.
Рассматривая жизненные отношения, определяемые объективным правом какого-либо государства, можно заметить, что они распадаются на две группы. Одна обнимает отношения между частными лицами (сделки по имуществу, вступление в брак, наследование), а другая - между государством и его органами с одной стороны и подданными - с другой (установление и взимание налогов, отбывание повинностей, действия администрации и судов). Центром отношений первого рода является частное лицо; центром второго - государство. Сравнивая далее нормы права, касающиеся каждой из этих двух сфер, можно убедиться, что между ними существует еще ряд других различий. Нормы первого рода предоставляют права частным лицам в их собственном интересе; нормы второго рода имеют в виду интересы государства. Одни дают полный простор самодеятельности частных лиц, дозволяя им по произволу заключать сделки или не заключать, вступать в брак или не вступать, принимать наследство или отказываться от него; другие отличаются безусловно принудительным характером и, не обращая никакого внимания на волю частных лиц, заставляют их вносить налоги, отбывать повинности, подчиняться распоряжениям администрации и решениям судов, а в случае непослушания грозят прибегнуть к наказанию и силе. Права, основанные на нормах первого рода, подлежат свободному распоряжению со стороны своих обладателей, которые могут их осуществлять или не осуществлять, удерживать за собой или передавать другим, требовать их охраны или безмолвно переносить нарушение. Права, основанные на нормах второго рода, носят строго личный характер, не допускают в большинстве случаев ни передачи, ни отречения и защищаются от нарушения самим государством. Словом, в одних случаях на первом плане стоит интерес и свободный почин частного лица, а в других - благо и верховная власть государства. Сообразно с этим нормы, определяющие отношения первого рода, вполне естественно назвать частным правом, а нормы второго рода - государственным или, все равно, публичным.
Но в юриспруденции с давних пор установилось для частного права еще и другое название, а именно "гражданское право". Это объясняется исторически. Дело в том, что у римлян частное право (jus privatum) отличалось от гражданского (jus civile). Под первым разумели те нормы, которые имеют в виду пользу частных лиц (quod ad singulorum utilitatem pertinet), а под вторым - те, которые определяли все права и обязанности римских граждан, как публичные, так и частные. Таким образом, у римлян частное право составляло часть гражданского. В средние века юстиниановы кодексы стали приобретать силу в западных государствах под именем свода гражданского права (corpus juris civilis). Но так как из них заимствовались преимущественно постановления, касавшиеся частноправовых отношений, то название "гражданское право" мало-помалу отождествилось с термином "частное право".
