Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права
"Забыто все то, что еще так недавно и, казалось, так прочно соединяло культурные народы Европы; забыты искания правды, забыта наука, заброшено искусство и прахом разлетелось то вненациональное единство, которое так тщательно и бережно вырабатывалось на почве этих исканий".
Идут еще первые недели и месяцы войны и необходимо немалое мужество, чтобы в это время всеобщего патриотизма публично выступить со словами:
"... надо быть справедливыми: если в последнее время центром культа силы, центром милитаризма была Германия, то нельзя сказать, чтобы и другие страны, даже те, ... которые с нею воюют, были совершенно чисты в этом отношении".
Надо иметь не только мужество, но и почти пророческий дар, чтобы в эти дни, когда еще до Версальского мира остается пять лет, а до 1939 года - четверть века, сказать, что победа Германии ничего не решит и не исправит:
"Пройдет короткое время, и прежняя тревога за спокойное существование возникнет снова, и снова мир будет жить под дамокловым мечом еще более ужасной войны".
На вопрос, в чем же "основной жизненный нерв современной трагедии", Иосиф Алексеевич отвечает: в том, что "единственным критерием международной политики являются интересы государства, то есть государственный эгоизм; единственным мерилом осуществимости этого эгоизма служит сила". Иными словами, архаичное международное право и кулачный характер межгосударственных отношений уже совершенно не соответствуют достигнутой человечеством цивилизации.
Но "... этому должен быть положен конец. Самая громадность нынешней войны ставит перед человеческим сознанием ... вопрос об освобождении от гнетущего мир кошмара ... Жизнь человечества должна быть построена на разумных и нравственных началах ... Пусть нынешняя война явится решительным переломом от силы к праву..."
Ценой колоссальных жертв, морей крови, лишений человечество этот перелом все-таки совершило. Но и сегодня мы не можем сказать, что перелом этот окончательный, что рецидивов не будет. Призыв к нашему сознанию остается в силе.
Особых слов требует уже цитировавшаяся статья-лекция И. А. Покровского "Этические предпосылки свободного строя", написанная в смутное время между двумя революциями 1917 года[39]. Сам автор писал об этом времени так:
"История, скупо дававшая нам до сих пор крупицы свободы, вдруг в один момент выбросила нам все, предоставляя нам, но вместе с тем и принуждая нас быстро возводить новое государственное здание целиком от самого основания". И далее: "Революция политическая теснейшим образом переплетается с революцией социальной, а это неизбежно и до крайности осложняет и то, и другое, создавая повышенную возбудимость внутренних настроений, междуобщественную подозрительность и недоверие". И еще: "История как будто нарочно поставила нас в такую обстановку, чтобы мы наделали как можно больше непоправимых ошибок ..."
Как будто о нас написано! Тем внимательнее надо прислушаться к советам и предостережениям автора. А суть их состоит в том, что предметом особой заботы в подобные эпохи должно быть укрепление нравственных основ общества, внесение в его коллективную психологию "оздоровляющих мыслей и чувств", ибо она далеко не свободна от пороков невежества, дефектов воли и извращений чувства. И крайне опасно бросать в общество ("в народную душу") "лозунги, могущие вызвать такой эффект, который приведет в ужас самих тех, кто эти лозунги бросает".
Нельзя нести в общество "учение о том, что право идет вслед за силой", т. е. идею диктатуры:
"... никакие диктатуры не соответствуют представлению о должном правопорядке, ибо всякая диктатура, по самому своему понятию, опирается только на силу, является насилием, деспотизмом ... Опираясь только на силу, всякая диктатура тем самым узаконяет насилие и над собой и таким образом водворяет в общественном сознании только один режим - режим кулачного права..."
Не способствует оздоровлению общества и теория классовых интересов, ибо каждый класс может в равной мере защищать свой интерес. Не является непогрешимым и то, что "кажется многим совершенно бесспорной аксиомой политики, - ... интерес или благо большинства".
"... Принцип большинства в его обычном вульгарном понимании превращается в проповедь безграничного господства большинства над меньшинством. Власть большинства не желает тогда знать над собой никаких границ: все для нее дозволено, все законно... И вот мы имеем тогда пред собой ... быть может, самую тираническую из всех тираний вообще... Опасность такого рода тираний особенно велика в революционные эпохи ..."
На каких же этических основах должен в таком случае, по мнению И. А. Покровского, создаваться новый общественный строй? Он называет два главных принципа. Прежде всего это упоминавшийся "принцип самоценности человеческой личности", на котором покоится "постепенное признание в истории прав меньшинства и неотъемлемых прав человека". Но признание самоценности своей личности повелительно диктует и уважение к другим, а "начало уважения к чужой личности и признание ее прав приводит к сознанию самой широкой социальной солидарности".
Социальная солидарность означает недопустимость экономической эксплуатации одного класса другим и самые широкие социальные реформы, но она не обязательно предполагает полную централизацию экономики. И далее И. А. Покровский еще более жестко повторяет сказанное им в "Основных проблемах:":
"Не подлежит никакому сомнению, что в случае своего осуществления социалистическая централизация всей экономической жизни страны создаст в руках государства ... доселе невиданную силу, охватывающую индивида со всех сторон, во всех, даже самых мелких, моментах его существования ... Не исключена возможность, что новая государственная власть будет злоупотреблять своей силой для подавления духовной свободы меньшинства".
Проходит всего два года, и многие опасения И. А. Покровского сбываются. Он выступает с новой работой - "Государство и человечество", небольшой книгой-брошюрой, явно рассчитанной на массового читателя[40]. Повторяя и развивая мысли из "Основных проблем:" и "Этических предпосылок:", Иосиф Алексеевич старается донести до своих новых читателей три главные идеи.
Почему, спрашивает автор, мы, каждый в отдельности признающие себя подчиненными требованиям права и нравственности, "организованные в совокупность, имя которой государство, вдруг делаемся от них свободными"? Ясными и простыми доводами он приводит читателя к ответу на этот вопрос:
"Везде - с какой бы стороны мы ни подходили к нашему положению в роли руководителей деятельностью государства - ... мы неизбежно подчинены требованиям нравственности; политика не может уйти от них. Не может так же, как не можем мы уйти от самих себя, от голоса своего разума и своей совести".
Но нравственная политика - не единственное, чего может требовать личность от государства.
Есть область веры, область мысли, область духовной жизни в целом, где "никакому принуждению извне не может быть места", и соответственно есть "... известная сфера индивидуальных прав, которые современное правосознание признает абсолютно неотъемлемыми ни для кого... Все чаще и чаще обществу и государству приходится со всем самоотречением констатировать: пусть мы имеем большой интерес в том или другом, но мы не имеем на это никакого права...".
Но тогда неизбежен вопрос - где же найти управу на государство? Отвечая на него, Иосиф Алексеевич заканчивает свою книгу пророческими словами:
"... история не хочет остановиться. Она ставит на очередь вопрос о правовой организации всего человечества, о создании общечеловеческого права и общечеловеческого суда". И далее: "... наступит момент, когда на этом форуме ... сможет выступить в качестве истца против своего государства и отдельный человек... Через оболочку государства протянет свои руки личность ко всему человечеству, на государственную совесть будет апеллировать к совести общечеловеческой, и в этой апелляции неотъемлемые права личности найдут себе наивысшую санкцию, которая только возможна для них здесь - на нашей грешной, но правды ищущей и по правде тоскующей земле".
Если читатель задумается над этими словами, то пусть он вспомнит, что написаны они в 1919 году, в голодной, холодной Москве, в раздираемой гражданской войной России уже совсем немолодым русским интеллигентом, который о судьбе своей и своих близких вряд ли мог загадывать даже на несколько дней!
ЗАБВЕНИЕ. К глубокому огорчению, для настоящего издания не удалось не только найти фотографию Иосифа Алексеевича, но даже восстановить его внешний облик по описаниям. То немногое, что дает хоть какую-то возможность представить, как выглядел этот человек, его речь, манеры, сказано в нескольких строках в конце статьи Н. Н. Полянского. Могли написать об этом и другие, но не написали, справедливо полагая, что гораздо важнее сказать о мыслях, идеалах и работах ученого. А. Е. Семенова, заканчивая статью о нем, писала: "Нам хотелось бы коснуться еще деятельности И. А. Покровского как преподавателя ... и дать хотя бы беглое представление о том нравственном авторитете и личном обаянии, какими он заслуженно пользовался как человек и учитель. Но это уже из области личных воспоминаний, которым здесь не место ..."[41]
Не выходит из головы пушкинская фраза: "Мы ленивы и нелюбопытны". Чтобы узнать об И. А. Покровском, что называется, из первых рук, надо было только спросить у человека, который считал Иосифа Алексеевича одним из двух своих учителей и который был моим главным учителем, - у Екатерины Абрамовны Флейшиц[42]. На протяжении пятнадцати лет, вплоть до самой смерти Екатерины Абрамовны в 1968 году, мы виделись чуть ли не ежедневно, а теплота и доверие почти родственных отношений позволяли разговаривать на любые темы и задавать любые вопросы. И "Основные проблемы:", прочитанные еще в студенческие годы, не единожды становились предметом нашего разговора. Но память не сохранила ни какого-либо особого проявления в этих разговорах моего интереса к фигуре И. А. Покровского, ни запоминающихся рассказов о нем Екатерины Абрамовны. А было так просто спросить и так легко узнать - о родителях Иосифа Алексеевича и о его семье, об обстоятельствах его жизни, на которые так скупы его биографии и сохранившиеся воспоминания, об отношениях с коллегами и учениками, о внешности и речи, о вкусах и привычках, наконец, о причине столь раннего ухода из жизни.
В какой-то момент работы над настоящим изданием мелькнула надежда.
Прочтя в номере "Права и жизни" за 1922 год статью Н. Н. Полянского об И. А. Покровском и по привычке перелистывая журнал дальше, на последней странице я обнаружил маленькую заметку петитом под заголовком "Кружок имени И. А. Покровского". В заметке сообщалось, что 12 марта 1922 года при Московском институте народного хозяйства (бывшем Коммерческом институте) состоялось "торжественное открытие Правового кружка имени Иосифа Алексеевича Покровского". Кружок был открыт "по инициативе студентов" последнего (3-го!) курса экономического факультета, занимавшихся в семинарах по праву профессоров Б. Д. Плетнева и В. Н. Шретера[43]. На открытии кружка присутствовал "сын покойного".
Вскоре в другом издании - в Большой советской энциклопедии, на той же странице, где была помещена небольшая статья о "русском буржуазном ученом-юристе" Иосифе Алексеевиче Покровском, я обратил внимание на статью о Георгии Иосифовиче Покровском, "советском ученом в области технической физики, генерал-майоре инженерно-технической службы"[44]. Отчество, год рождения (1901) и упоминание в статье о том, что Г. И. Покровский "в 1923 окончил Московский институт народного хозяйства", позволяли думать, что речь идет о сыне И. А. Покровского.
Наведенные справки подтвердили предположение. Кроме того, выяснилось, что Георгий Иосифович Покровский был крупнейшим специалистом в своей области[45]. Созданные им теории широко использовались, в частности, при строительстве крупных гидротехнических сооружений (канала Москва-Волга, гидроузла на реке Вахш) и селезащитной плотины над Алма-Атой (на реке Малая Алматинка). Действительно, от яблони яблочко недалеко падает!
Почти всю жизнь Георгий Иосифович проработал в двух военных академиях - Военно-инженерной и Военно-воздушной. Но в 1968 году он ушел в отставку, а в январе 1979 года скончался. Детей у него не было.
Ниточка опять оборвалась, причем оборвалась не так уж давно. А ведь еще до 1979 года можно было найти, спросить, узнать ...
Почему же в течение столь долгого времени ни я, да и, кажется, никто другой, кто знал об И. А. Покровском и его книгах не понаслышке, не заинтересовался личностью этого выдающегося человека, его последними годами, его последней, теперь уже, наверное, канувшей в неизвестность работой?
Нельзя сказать, что имя и труды И. А. Покровского были при советской власти под запретом.
Кажется, самые резкие слова о нем в советской литературе были сказаны в 1925 году в упоминавшейся статье А. Е. Семеновой. Статья эта сама по себе любопытна для понимания уже начавшего в то время складываться конформистского менталитета советской интеллигенции. Очевидно, что этой статьей ее автор отдает долг памяти учителя: удивительно точно и сжато обрисовывая сделанное И. А. Покровским в цивилистике, А. Е. Семенова пишет о нем с глубоким уважением и симпатией, если не с любовью, - о его "мастерском анализе", "блестящей работе", "широком философском кругозоре". Но это не мешает ей в той же статье в заключение написать, что И. А. Покровский "проповедовал самый необузданный идеализм и индивидуализм", отражал взгляды "мелко-буржуазной" интеллигенции и даже выполнял "роль идеологического прикрытия буржуазных вожделений", чего сам, к счастью, не понимал[46].
За И. А. Покровским закрепляется почти официально ярлык "русского буржуазного ученого-юриста"[47], но табу на его имя наложено не было. В 1941 году, вскоре после начала войны, выходит монография Е. А. Флейшиц "Личные права в гражданском праве Союза ССР и капиталистических стран"[48], представлявшая собой ее докторскую диссертацию, защищенную в 1940 году. В ней Екатерина Абрамовна в подтверждение своих доводов неоднократно ссылается на И. А. Покровского и его работы, в том числе, на первой же странице, на "Основные проблемы гражданского права". Без боязни ошибиться можно утверждать, что сама тема диссертации была ею избрана под влиянием идей и трудов И. А. Покровского, несмотря на явную несозвучность темы атмосфере, господствовавшей в стране в конце 30-х го-дов. Правда, вскоре после выхода в свет на книгу Е. А. Флейшиц был поставлен гриф "для служебного пользования". Тем не менее в 1944 году Дмитрий Михайлович Генкин в одном из первых и лучших советских учебников гражданского права, рекомендуя литературу предмета, после длинного перечня "работ классиков марксизма" называет и "Основные проблемы гражданского права" Покровского (в соседстве со статьей А. Я. Вышинского!)[49]. В том же году Е. А. Флейшиц делает на конференции Московского университета доклад "И. А. Покровский и его вклад в науку гражданского права", в котором называет И. А. Покровского "носителем лучших традиций передовой русской научной и общественной мысли", а его "Основные проблемы:" - "выдающимся явлением не только в русской, но и в литературе ХХ в. вообще"[50].
Если запрет на труды И. А. Покровского и существовал, то он, вероятно коснулся лишь двух последних опубликованных работ - "Этических предпосылок свободного строя" (1917) и "Государства и человечества" (1919): во всяком случае, в каталогах библиотек они не встречались.
Но с конца 40-х годов имя И. А. Покровского из цивилистической литературы исчезает. Если на него и ссылаются, то только как на одного из дореволюционных историков римского права. Хотя и по поводу этой его роли в науке встречаются странные умолчания[51]. Точно так же нельзя сказать, что имя И. А. Покровского осталось неизвестным советской литературе по истории цивилистической и вообще правовой мысли. Но ссылались на него исключительно как на критика догматизма и позитивизма в буржуазном правоведении[52]. К существу же его работ, к их положительному, а не критическому содержанию и к их главной теме в советские времена не обращались. Постепенно И. А. Покровский вообще "выпал" из истории отечественной правовой мысли. Посвященный ей фундаментальный труд, появившийся на свет уже в нынешнее время, когда авторов, кажется, ничто не может сдерживать, кроме их убеждений, об И. А. Покровском вообще не упоминает[53].
Забвение славного для отечественного правоведения имени И. А. Покровского имеет много причин. Нельзя исключить даже, что те, кто имел действительное представление о личности и трудах Иосифа Алексеевича, не желали замарать себя критикой этой светлой фигуры. Но среди многих причин, по которым, казалось, канули в Лету и это, и многие другие крупные звенья российской цивилистики, была одна главная. Причину эту назвал сам И. А. Покровский, сказав незадолго до октября 1917 года: "Нить исторической эволюции для нас как-будто прервалась ..."[54] Предвидел ли он сам, насколько провидческим окажется этот парафраз гамлетовского "Прервалась связь времен..."?
Действительность, как известно, превзошла самые худшие предположения. Из нашей истории, культуры, науки выпал целый пласт достижений человеческой мысли, в том числе и мысли правовой. И если мы не хотим быть вынуждены строить свою жизнь по шпаргалкам, может быть, прекрасным, но выражающим результат другого исторического пути других народов, мы должны восстановить выпавшие звенья, в том числе звенья нашей цивилистической мысли.
Этот путь нам предлагает и президентская Программа "Становление и развитие частного права в России"[55]. В этой программе, в частности, сказано:
"В России до 1917 года сформировалась одна из лучших в мире цивилистических школ. Традиции этой школы не были сломаны и в советский период. Работы российских цивилистов последнего столетия не потеряли научного и образовательного значения и сегодня. Достаточно широкий доступ к ним, однако, ограничен, так как соответствующие издания стали раритетами. Элементом современной частноправовой культуры научные и практические разработки выдающихся российских цивилистов станут при их переиздании".
И хотя мы уже вступили на этот путь, важным шагом на котором является переиздание главной книги И. А. Покровского, путь предстоит долгий, и не такой простой, каким может показаться на первый взгляд.
В дореволюционной российской цивилистике работало немало крупных и даже блестящих ученых. К. Н. Анненков, М. М. Винавер, Ю. С. Гамбаров, Д. Д. Гримм, А. Х. Гольмстен, Н. Л. Дювернуа, А. И. Каминка, С. А. Муромцев, М. Я. Пергамент, Л. И. Петражицкий, А. А. Пиленко, В. И. Синайский, Г. Ф. Шершеневич - это не полный перечень имен тех, чьи труды заслуживают быть донесенными до современного читателя. Но дело не только в том, чтобы найти эти труды и перепечатать с соблюдением современной орфографии. Надо еще, чтобы читателю стали понятны обстоятельства, в которых эти труды были написаны, суть проблем и поводов, вызвавших их к жизни, законы и имена, которыми оперируют авторы, оценка этих трудов как современниками, так и с позиций последующего развития гражданского права ...
Примечания:
[39] Покровский И. А. Этические
предпосылки свободного строя. Лекция, читанная на курсах для подготовки
народных лекторов в Моск. ком. инст.
[40] Покровский И. А. Государство и
человечество. – М., 1919.
[41] Семенова А. И. А. Покровский (к
5-летию со дня смерти). С. 475.
[42] Е. А. Флейшиц (1888–1968) была одним
из крупнейших цивилистов советского периода нашей истории. Подробнее о ней см.
статьи С. Н. Братуся (Ученые
записки Всесоюзн. Ин-та юрид. наук. Вып. 9. 1959. С. 3–12) и Г. Н. Полянской (Ученые записки ВНИИ сов.
закон-ва. вып. 14. 1968. С.
5–33).
[43] Право и жизнь. Кн. первая. Июнь 1922. С. 114.
[44] БСЭ. 2-е изд. Т. 33. – М., 1955. С. 491.
[45] Г. И. Покровский был доктором технических наук (1938), профессором (1932),
заслуженным деятелем науки и техники (1967), лауреатом Государственной премии
СССР (1971), был награжден многими орденами.
[46] Судя по всему, А. Е. Семенова быстрее других восприняла марксистские взгляды на
право. В 20-х годах она много выступала и публиковалась, особенно на Украине,
так как жила и работала в Харькове. В конце 30-х годов она была арестована, но,
к счастью, попала в мизерное число тех, кто вскоре был освобожден. Перед войной
А. Е. Семенова опубликовала несколько небольших статей, но всерьез вернуться к
преподаванию или в науку ей позволено не было.
[47] См. БСЭ. 2-е изд. Т. 33. С. 491; Украïнська радянська енциклопедiя. Т. 11.
– Киïв, 1963. С. 311; БСЭ. 3-е изд. Т. 20. – М., 1975. С. 168.
[48] Флейшиц Е. А. Личные права в
гражданском праве Союза ССР и капиталистических стран. – Ученые труды. Вып. VI
(Всесоюзн. ин-т юрид. наук). М., Юрид. изд-во НКЮ СССР, 1941.
[49] Агарков М. М., Братусь С. Н., Генкин Д. М. и др. Гражданское право. Т. I. Учебник для юрид.
институтов (Всесоюзн. ин-т юрид. наук). – М., Юрид. изд-во НКЮ СССР, 1941.
[50] Флейшиц Е. А. И. А. Покровский и его
вклад в науку гражданского права // Научная конференция
"Роль русской науки в развитии мировой культуры". 5–12 июня 1944 г. Программы и
тезисы докладов. – М., Изд. МГУ, 1944. С. 101–103.
[51] В подробнейшей библиографии работ по римскому праву, сопровождающей
фундаментальный учебник Д. В. Дождева (Дождев
Д. В. Римское частное право. Учебник для вузов. – М., 1996. С. 610–644) и
включающей "наиболее значительные труды прошлого", в которой названы учебники
В. В. Ефимова, И. Боголепова, В. М. Хвостова, не упомянут ни один из трудов И. А. Покровского.
Невольно вспоминаешь о том, что даже в курсе гражданского права, вышедшем в
1938 году (!), учебник И. А. Покровского был назван И. С. Перетерским первым в числе дореволюционных
учебников по истории римского права, хотя все вместе они были заклеймены,
поскольку "отражают идеалистические концепции и совершенно игнорируют классовую
борьбу" (Гражданское право. Часть вторая. Учебник для юрид. вузов. – М., Юрид.
изд-во НКЮ СССР, 1938. С. 486 – Всесоюзн. ин-т юрид. наук).
[52] См. Красавчиков О. А. Советская
наука гражданского права (понятие, предмет, состав и система). – Ученые труды
(Свердловский юридический институт). Т. VI. – Свердловск, 1961. С. 353; Зорькин В. Д. Позитивистская теория права
в России. – Изд-во Моск. Ун-та. 1978. С. 188.
[53] См. История политических и правовых учений. Учебник для юрид. вузов и
факультетов / Под ред. В. С. Нерсесянца. – М., Изд.
"Инфра. М-Кодекс", 1995, 728 с.
[54] Покровский И. А. Этические
предпосылки свободного строя. С. 3.
[55] Программа "Становление и развитие частного права в России" разработана
Исследовательским центром частного права и
одобрена Указом Президента Российской Федерации от 7 июля 1994 г. (Собрание
законодательства РФ. 1994. N 11. Ст. 1191).
