Черепахин Б.Б. Труды по гражданскому праву
Моментом завершения оккупации и приобретения права собственности следует считать, как и в отношении охоты, момент, когда создана абсолютная вероятность такого завладения, который по большей части совпадает здесь с моментом окончательного захвата рыбы.
Вопрос о рыбной ловле в русском дореволюционном праве разрешался следующим образом: рыбная ловля в морях и озерах, в частном владении не состоящих, находилась в свободном для всех пользовании (Уст. Сельск. Хоз., т. XII, ч. 2, ст. 486 и 488): "рыбная ловля на реках судоходных и не судоходных составляет собственность береговых владельцев, за исключением тех мест, где ловля рыбы предоставлена по особым постановлениям кому-либо другому" (ст. 490).
Рыбная ловля в водах запертых, как выражался наш закон, как-то: в озерах и прудах, лежащих внутри частных дач, составляет также собственность владельцев берегов. Таковы общие положения, которые допускали ряд исключений в отношении отдельных водных бассейнов.
Несомненно, что в отношении правовой судьбы рыбы, ловленной в нарушение правил рыболовства в данной местности, следует признать, что наше дореволюционное законодательство придерживалось той же точки зрения, что и французское: то есть означенная рыба поступала в собственность ловца, а в подлежащих случаях - конфисковалась.
Рассмотрим теперь регламентацию охоты и рыбной ловли как способов приобретения права собственности в нашем действующем праве.
Наш закон не знает исключительных прав оккупации в области охоты; советское право вернулось к римскому принципу оккупационной свободы, что и является вполне обоснованным с социально-экономи-ческой точки зрения. Установление исключительного, монопольного права охоты в пользу собственника предполагает существование крупного землевладения, так как охота как промысел возможна только там и тогда, где и когда охотник не связан тесными пределами незначительной территории, не привязан к определенному клочку земли. Поэтому следует считать вполне естественным проведение в советском праве принципа оккупационной свободы охотника. Как мы старались показать выше, индивидуальная заинтересованность возможно более широких кругов населения в охотничьем промысле является наиболее сильным побуждающим стимулом для его развития и процветания в нашей стране. В этом смысле принцип оккупационной свободы как крайняя децентрализация правового регулирования охоты является весьма целесообразным в наших советских условиях мелкого землевладения, точнее - землепользования.
Интересно отметить, что германское право, согласно партикулярным законодательствам отдельных стран, входивших в бывшую Германскую Империю, наделяя монопольным правом охоты собственника каждого земельного участка, дозволяет самостоятельное использование и эксплуатацию этого права лишь собственникам участков не меньше определенного количества гектаров[69]. Владельцам меньших участков предоставляется образовывать охотничьи объединения (Jadggenos-senschaften)[70]. Означенное запрещение охоты на незначительных участках вызывается также соображениями общественной безопасности.
В советском праве мы имеем хронологически 3 группы законодательных актов, дающих специальную регламентацию охоты: от 20/VII 1920 г., от 24/VIII 1922 г. и от I/III 1923 г. Последний акт издан в отмену первого и во изменение второго и представляет собою основной акт действующего права охоты.
Названные декреты проводят принцип оккупационной свободы в полном его объеме; в этой области советское право прочно и незыблемо стоит на занятой им позиции.
Обратимся к более подробному рассмотрению содержания этих декретов вместе с сопутствующими им распоряжениями и инструкциями с интересующей нас точки зрения.
Декрет СНК от 20 июля 1920 г. (Собр. Узак. 1920 г. N 66, ст. 297), в настоящее время отмененный, содержит несколько статей, весьма интересных в цивилистическом отношении, а именно:
Ст. 5: "Правом производства охоты пользуются все граждане Р.С.Ф.С.Р., достигшие совершеннолетия";
Ст. 6: "Удостоверением на право производства охоты по всей территории Р.С.Ф.С.Р. служат членские билеты охотничьих союзов, зарегистрированных в Н.К.З., а в районах, где союзов еще нет, - охотничьи билеты, выдаваемые органами Н.К.З." (таким образом, в тех местах, где охотничьи союзы уже образовались, - лишь члены этих союзов могут заниматься охотой).
Далее ст. 7 подчеркивает бесплатность охотничьих билетов и устанавливает категорическое запрещение обложения права охоты какими бы то ни было налогами.
Чрезвычайный теоретический интерес представляет ст. 9: "Лица, имеющие охотничьи билеты, имеют право производить охоту повсеместно, за исключением населенных мест, усадебных участков, заповедников, заказников и других участков, где охота регулируется особыми правилами". - Здесь свобода оккупации проводится применительно к охоте даже шире, чем в римском праве, так как последнему были все-таки известны некоторые ее ограничения в интересах собственников земельных участков[71].
Декрет ВЦИК'а от 24/VIII 1922 г. подтверждает к неуклонному исполнению Правила производства охоты, опубликованные Наркомземом в Известиях Центрального Комитета Всероссийского Союза Охотников и Центроохоты в N 13-14 за 1922 г. (в исправленном виде в N 20 за тот же год). Весь центр тяжести переносится, таким образом, на эти правила. Они приобретают для нас особый интерес в связи с тем, что они остаются в силе с частичными изменениями и после издания действующего закона об охоте (от 1 марта 1923 г.).
В этих правилах интересны для нас ст. 1-4 и 24.
Ст. 1. "Дикие звери и птицы, находящиеся на территории Р.С.Ф.С.Р., являются достоянием республики, правильное их использование составляет одну из важнейших отраслей государственного хозяйства".
Ст. 2. "Охотничья промышленность есть важная отрасль народного хозяйства и заключается в разведении, охране и правильном по государственному плану использовании диких зверей и птиц с обязательным условием сохранения необходимого для расширения хозяйства количества производителей".
Ст. 3. "Охотой признается добывание диких зверей и птиц незапрещенными настоящими правилами способами и орудиями в законные сроки и вообще с соблюдениями всех законных постановлений".
Ст. 4. "Право производить охоту исключительно принадлежит лицам, состоящим в охотничьей производственной организации, каковой признается Всероссийский Производственный Союз Охотников, при условии наличия охотничьего билета и свидетельства об уплате существующих на сей предмет сборов".
Примечание: "Земорганам автономных Республик и Областей предоставляется право по местным условиям распространять права производства охоты и на другие категории лиц, кроме указанных в ст. 4. Такое же право предоставляется и земорганам тех местностей федерации, где основным источником существования как всего населения, так и отдельных его групп, является промысловая охота".
Статья 1 и следующие, на первый взгляд, могут быть поняты как установление права собственности государства на всех диких зверей и птиц. Однако установление чьей бы то ни было собственности на диких зверей и птиц, находящихся в состоянии естественной свободы, как мы видели, безусловно, не совместимо с самой природой объекта[72]. Выше мною была отмечена нецелесообразность создания бессодержательной фикции принадлежности государству диких зверей и птиц (до их освоения) или установления в пользу государства особого монопольного права на присвоение объектов охоты. Последнее было бы при последовательном его проведении чрезвычайно вредным с народнохозяйствен-ной точки зрения.
Однако наш закон и не становится на эти точки зрения. - "Достояние Республики" ни в коем случае не должно быть отожествляемо с государственной собственностью; это выражение отмечает лишь общегосударственное значение этого рода объектов и связанное с этим признанием установление государственного надзора за охотничьим промыслом. - Этим устанавливается Jagdhöheit (в соответствии с Berg-höheit, о которой будет сказано ниже) - охотничье верховенство государства. Интересно отметить, что статья 53 Гражданского Кодекса, давая перечисление объектов государственной собственности, не включает в него диких зверей и птиц.
На основании изложенных соображений я считаю возможным утверждать, что ст. 1 Правил производства охоты не устанавливает права собственности государства на объекты охоты: до их освоения они должны быть признаны вещами бесхозяйными.
Означенным правилам знакомо и само понятие "бесхозяйных вещей", именно статья 24 говорит о бесхозяйных кошках и собаках. ("Бес-хозяйные собаки и кошки, обычно рыскающие по угодьям, причисляются к вредным животным"). При этом, как мы видим, Правилами признаются бесхозяйными одичавшие домашние животные, тем более должны быть признаны бесхозяйными дикие животные и птицы, находящиеся в состоянии естественной свободы.
Что же касается права занятия охотничьим промыслом, то оно предоставлялось ст. 4 Правил 22 года исключительно членам Всероссийского Производственного Союза Охотников. Это, однако, было изменено (как видно из приводимого ниже текста этой статьи в новой редакции) после издания закона 1 марта 1923 года (Постановление ВЦИК и СНК от 1/III 23 г. - об охоте - Изв. ВЦИК от 3 марта 1923 г. N 48). Последний издан в отмену декрета от 20 июля 1920 г., который, как мы видели, широко проводил в области права охоты начала оккупационной свободы. Однако в интересующем нас вопросе новый закон весьма незначительно от него отклоняется. Так, например, ст. 1 его гласит:
Ст. 1 - "Правом производства охоты на территории Р.С.Ф.С.Р. и союзных с ней Советских Республик пользуются все граждане, достигшие совершеннолетия".
Примечание: "Установленное настоящей статьей ограничение в отношении возраста не распространяется на промысловое население в охотничьих промысловых районах".
Ст. 2 - "Выдача удостоверений на право охоты производится органами Наркомзема".
Примечание: "Промысловое население в охотничьих промысловых районах освобождается от обязанности выбирать удостоверения на право охоты".
Те же постановления содержатся в ст. 4 Правил производства охоты 1922 года, которая ныне гласит следующее:
"Правом производства охоты на территории Р.С.Ф.С.Р. и союзных с ней Советских Республик пользуются все совершеннолетние граждане при условии наличия удостоверения на право охоты со свидетельством об уплате существующих на сей предмет сборов".
Примечание1: "Членский билет Всероссийского Производственного Союза Охотников, оплаченный сбором и визированный в местных земельных органах, служит удостоверением на право охоты".
Примечание 2: "Промысловое население в охотничьих промысловых районах освобождается от обязанности выбирать удостоверения на право охоты и платить сборы за право охоты, равно подчиняться вышеуказанному возрастному ограничению".
Таким образом, по действующему праву охотиться имеет право всякий гражданин, достигший совершеннолетия, уплативший установленный охотничий сбор и получивший от органов Наркомзема удостоверение на право охоты. При этом установленное ограничение в отношении возраста и необходимость выбирать соответствующие удостоверения и уплачивать соответствующий охотничий сбор не распространяются на промысловое население в охотничьих промысловых районах.
Означенные статьи отнюдь не устанавливают разрешительного порядка занятия охотой. Удостоверение на право охоты с отметкою об оплате существующих сборов преследует лишь регистрационные и фискальные цели; оно удостоверяет, что данное лицо уплатило охотничий сбор, совершенно так же, как патент на право заниматься торговлей или промыслом удостоверяет уплату государственного промыслового налога.
Однако государство в качестве собственника и распорядителя лесов общегосударственного значения и пользователи лесов местного значения и прочих земельных участков могут устанавливать условия доступа на их участки и защищаться от неправомерного вторжения третьих лиц, что с определенностью вытекает из ряда других наших законов, как-то: Гражданский Кодекс: ст. 58, 2-й абзац ст. 59, ст. 403.
(ст. 58. "Собственнику принадлежит в пределах, установленных законом, право владения, пользования и распоряжения имуществом...".
ст. 59, 2-ой абзац. "Собственник вправе требовать устранения всяких нарушений его права, хотя бы они и не были соединены с лишением владения".
ст. 403. "Причинивший вред личности или имуществу другого обязан возместить причиненный вред и т.д.")
Лесной Кодекс Р.С.Ф.С.Р. от 7 июля 1923 года (Собр. Узак. 1923 г. N 54, ст. 532) ст. 33, 35, 69 и 73.
(ст. 33. "К лесным побочным пользованиям относятся: пастьба скота, сенокошение, охота, сбор орехов, сбор лесной подстилки и мха, рыбная ловля в лесных озерах и речках, а равно добыча на территории лесничеств торфа, глины, песку и камня".
ст. 35. "Платность или бесплатность побочных пользований устанавливается губернскими земельными органами и утверждается Губернским Исполнительным Комитетом".
Ст. 69. "На губернские лесные органы и лесничих возлагается организация охраны лесов вверенных им лесничеств от пожаров, самовольных порубок и всяких иных повреждений, равно как и от всякого незаконного пользования в лесах".
Ст. 73. "Лесничие, их помощники и лесная стража имеют наблюдение за точным исполнением правил об охоте в пределах вверенных их ведению лесных участков").
Земельный Кодекс ст. 9-12 и др. (по общему смыслу содержащихся в этих статьях постановлений).
Однако ввиду отсутствия исключительного права охоты пользователей земельных участков и государства как собственника их, можно утверждать, что охотник, совершивший акт охоты на участке, доступ на который ему был воспрещен пользователем или собственником, тем не менее приобретает, по нашему праву, собственность на убитую им дичь, а потому к нему будет вполне применимо правильное замечание проф. Агоштона (ор. cit. стр. 17), что "владелец вещи, очутившейся на чужом земельном участке (или в чужом помещении), вправе требовать, чтобы он был допущен туда для отыскания и изъятия принадлежащей ему вещи".
Таковою будет в данном случае убитая дичь (вообще объект охоты), упавшая на участок, доступ на который воспрещен землепользователем или собственником.
Иначе будет решаться вопрос о приобретении права собственности, если охота велась с нарушением правил охоты и без надлежащего удостоверения (где оно требуется)[73].
Регламентация рыбной ловли как способа приобретения права собственности в советском праве имеет свою историю, которая начинается с декрета "О социализации земли" (Собр. Узак. 1918 г. N 25 ст. 346). Ст. 1 этого декрета гласит: "Всякая собственность на землю, недра, воды (курсив мой), леса и живые силы природы в пределах Российской Федеративной Советской Республики отменяется навсегда"; ст. 5 определяет, что распоряжение перечисленными объектами "предоставляется в зависимости от их значения уездной, губернской, областной и федеральной советской власти под контролем последней".
Ряд дальнейших декретов[74] развивает и детализирует постановления декрета "О социализации земли" и развивает систему государственной монополии промыслового рыболовства, оставляя свободу оккупации в отношении любительской ловли определенными орудиями лова.
Декрет СНК от 31 мая 1921 года о рыбной промышленности и рыболовстве (Собр. Узак. 1921 г. N 50, ст. 265) сохраняет государственную рыбную монополию лишь для некоторых наиболее важных по своему значению рыболовных промысловых районов (например, для Волго-Каспийского района), отмечая, что постановления этого декрета издаются "в целях наибольшего использования местных сил и повышения добычи рыбных продуктов".
Ст. 1 означенного декрета говорит об отмене "государственной монополии на производство рыбных промыслов в водных угодьях Республики (морских, речных, озерных и прудовых) за исключением районов, перечисленных в ст. 2 настоящего декрета".
Ст. 4 устанавливает для промыслового лова организаций и частных лиц арендное начало.
Ст. 5 предоставляет ловцам свободное распоряжение добытым, за покрытием арендной платы в пользу государства.
Наконец, ст. 6, в полном соответствии с предшествующим законодательством, гласит: "Всем гражданам республики разрешается повсеместно, не исключая районов государственных промыслов, лов рыбы для собственного употребления при помощи орудий, установленных Главрыбой".
Таким образом, уже этим декретом устанавливается в известных пределах свобода оккупации в рыболовном деле, а именно:
1) С разрешения подлежащих органов Главрыбы общественные организации и частные лица могут организовать промысловый лов рыбы, за исключением тех районов, в отношении коих была сохранена монополия рыболовного промысла и
2) непромысловая, любительская рыбная ловля дозволенными для нее орудиями разрешается всякому гражданину Республики, т.е., следовательно, в этой области устанавливается общая свобода оккупации.
Действующее право рыбной ловли определяется постановлением ВЦИК и СНК от 25 сентября 1922 г. ("Бюллетень Главрыбы" N 32-33 1922 г.), изданного в отмену декретов СНК от 26/II 1920 г. (Собр. Узак. 1920 г., ст. 78) и 26/IХ 1921 г. (Собр. Узак. 1921 г., ст. 505) и во изменение разобранного выше декрета СНК от 31/V 1921 г. (Собр. Узак. 1921 г., ст. 205).
В этом декрете особый интерес представляют для нас следующие статьи:
Ст. 1. "Рыболовные угодья: морские, озерные и речные, составляют собственность государства".
Примечание: "Под рыболовным угодьем разумеется как водное пространство, так и прилегающий к нему земельный участок, в размерах, устанавливаемых по соглашению Наркомпрода с Наркомземом".
Ст. 3. "Все рыболовные угодья подразделяются на 3 категории: а) промысловые угодья общегосударственного значения, б) промысловые угодья местного значения и в) непромысловые угодья".
Ст. 6. "Из числа промысловых угодий общегосударственного значения для непосредственной эксплуатации государственных рыбо-промышленных предприятий выделяются следующие районы и т.д.".
Ст. 7 говорит о наказаниях за самовольный лов рыбы, определяемых ст. 136 Уголовного Кодекса.
Ст. 10. "Все остальные рыболовные угодья, не объявленные в установленном порядке промысловыми, признаются не промысловыми и предоставляются в свободное пользование граждан Р.С.Ф.С.Р.".
Ст. 11. "Лов рыбы для личного потребления орудиями, список которых устанавливается Главрыбой, разрешается повсеместно гражданам Р.С.Ф.С.Р. как в непромысловых, так равно и промысловых районах".
Примечание к ст. 15: "В понятие рыболовства включается промысел морского зверя (тюленей, моржей, бой китов и дельфинов)"[75].
В приведенных статьях постановления от 25/IX 1922 г. содержатся следующие положения:
1) Объявление (ст. 1) рыболовных угодий собственностью государства отнюдь не означает объявления рыбы, находящейся в этих угодиях, собственностью государства, что в особенности подтверждается примечанием к этой статье. Смысл этой статьи - объявление государственного верховенства в рыболовном деле и исключительного права распоряжения водными бассейнами, что вовсе не означает, что населяющая эти угодья рыба составляет собственность государства совершенно так же, как собственность на леса не включает собственности на зверей и птиц, их населяющих.
2) Не допускается промысловая рыбная ловля в районах, предназначенных для непосредственной государственной эксплуатации, - в них, следовательно, государство устанавливает в свою пользу исключительное право на промысловый лов рыбы.
Примечания:
[69] Stobbe – Lehmann, II, S. 579 – § 127,V, 4 und Noten 41–43, где он между прочим пишет: "Den kleineren Grundbesitzern steht in Allgemeinen das Jagdrecht an sich zu, aber fehlt das Recht der Jagdausübung".
[70] См также Crome. III Bd. S. 380, 381 und Noten 11–15.
[71] Еще большую свободу оккупации устанавливал Основной закон о лесах от 27 (14) мая 1918 г. (ст. 31–33), не давая, впрочем, специальной регламентации охоты.
[72] Шершеневич по этому поводу правильно замечает, что дикие животные "должны быть рассматриваемы как вещи бесхозяйные, именно потому, что они не могут иметь хозяина, как неподчиняющиеся господству".
[73] См. проф. Агоштон в том же комментарии к Граждан. Кодексу, вып. II, стр. 23.
[74] Собр. Узак. 1918 г. ст. 969 и 1920 г. ст. 78 и др.
[75] То же для Украины: Декрет ВУЦИК от 1/III 1923 г. об организации Управления рыбным хозяйством УССР.
