Энгельман И.Е. О давности по русскому гражданскому праву: историко-догматическое исследование
Заслуженный ординарный профессор русского гражданского права и судопроизводства, почетный член Императорских университетов Святого Владимира и Юрьевского Иван Егорович Энгельман (1832–1912) (В.С. Ем, В.В. Вороных)
Заслуженный ординарный профессор русского
гражданского права и судопроизводства,
почетный член Императорских университетов
Святого Владимира и Юрьевского
Иван Егорович Энгельман
(1832-1912)
Нестор русских цивилистов.
М.Я. Пергамент[1].
Работы выдающегося российского цивилиста Ивана Егоровича Энгельмана мало знакомы современным юристам. Между тем в конце XIX - начале XX столетия его имя стояло в одном ряду с именами таких известных ученых, как Д.Д. Гримм, А.М. Гуляев, Л.А. Кассо, М.Я. Пергамент, Л.И. Петражицкий, И.А. Покровский, Г. Ф. Шершеневич, и других исследователей, внесших серьезный вклад в развитие правовой науки и становление фундаментального юридического образования в России.
Иоганнес Энгельман родился 25 июля (7 июня) 1832 г. в Курляндии, в городе Митаве (Елгаве). В декабре 1850 г. он окончил гимназию, в августе 1851 г. поступил на юридический факультет Санкт-Петер-бургского Императорского университета.
Молодой человек с легкостью прошел весь курс обучения юридическим наукам. Под руководством знаменитого ученого-цивилиста Константина Алексеевича Неволина он серьезно занимался историей русского права и на последнем курсе, в возрасте 23 лет, представил дипломную работу <Систематическое изложение гражданских законов, содержащихся в Псковской судной грамоте>. И.Е. Энгельман смог настолько аргументированно истолковать отдельные выражения Псковской судной грамоты, продемонстрировал столь детальное знание языка и быта русского народа того времени, что сразу привлек к себе внимание профессуры. Его работа была удостоена золотой медали и опубликована за счет Санкт-Петербургского Императорского университета в 1855 г. Книга была воспринята научной общественностью как первое глубокое научное исследование великого правового памятника Древней Руси[2], представляющее собой целостное произведение, которое охватывало все институты и категории, содержащиеся в Псковской судной грамоте, что разительно отличало ее от других работ.
В 1855 г. И.Е. Энгельман блестяще закончил обучение в университете со степенью кандидата наук и поступил на службу в департамент министерства народной промышленности. Не останавливаясь на достигнутом, он успешно совмещал практическую деятельность с научной работой. В декабре 1859 г. вышло новое сочинение И.Е. Энгельмана <О приобретении права собственности на землю по русскому праву>, за которую он был удостоен степени магистра гражданского права.
В научных кругах заметили одаренного ученого. Одновременно ему поступило несколько интересных предложений. И.Е. Энгельман предпочел должность штатного доцента в одном из старейших учебных заведений Европы - Дерптском университете.
Выбор молодого ученого не был случайным. Дерптский университет основан в 1632 г. шведским королем Густавом II Адольфом, в честь которого получил название Academia Gustaviana. В 1690 г. его переименовали в Academia Gustavo Carolina. Город, где располагался университет, также имеет многовековую историю. Его основал Ярослав Мудрый в начале XI в. под названием Юрьев, с 1224 до 1893 г. он назывался Дерптом (Dorpat), в 1625 г. перешел к Швеции, в 1721 г. - к России, а с 1919 г. и до настоящего времени город именуется Тарту и находится в Эстонии.
В XIX столетии Дерптский университет был единственным университетом, имеющим дарованный императором 9 января 1865 г. устав[3], провозгласивший, что университет учреждается для общего блага Российской империи, в особенности для губерний Лифляндской, Эстляндской и Курляндской[4]. Это был первый персональный устав университета, поскольку ранее существовал только общий университетский устав 1863 г., распространявший свое действие на Московский, Петербургский, Казанский, Киевский (Святого Владимира) и Харьковский университеты, а с 1864 г. - и на Новороссийский университет (Одесса)[5]. В 1699 г. Дерптский университет перевели в Пярну, где в 1710 г. он прекратил свою работу, так как не мог нормально функционировать по причине постоянных войн, которые вела Швеция. Лишь в 1802 г. университет возродился для осуществления главного своего предназначения - служения науке, образованию, культуре.
Сохранившиеся списки студентов свидетельствуют, что только в период с 1632 по 1656 г. из стен университета вышли 1016 человек. Среди выпускников было много талантливых ученых, в том числе физики Г.Ф. Паррот и Х.Ф. Ленц, астроном Ф.Г.В. Струве, филолог К.С. Моргенштерн. В разное время в Тарту преподавали или учились такие выдающиеся ученые, как К.М. Бэр, Ф. Ленц, К.Ф. Ледебур, Б.С. Якоби, Н.И. Пирогов, В.И. Даль, Х. Абовян, К.К. Клаус, Н. Лунин, Р. Бухгейм, В. Оствальд и многие другие[6]. Из бывших студентов юридического факультета следует упомянуть: Е. Бреверна и Ф.Г. Бунге, служащего Собственной Его Императорского Величества канцелярии А. Лаубе; статс-секретаря С.Ю. Витте, главного директора, председательствующего в правительственной Комиссии народного просвещения в Царстве Польском А. Блока, управляющего Придворной конторой П. Гельмерсена; воспитателя великих князей Николая и Михаила Николаевичей Е.В. Унгерн-Штернберга[7]. В период с 1828 по 1839 г. при университете работал так называемый Профессорский институт, который готовил преподавателей для других российских университетов.
Дерптский университет отличался от большинства высших учебных заведений того времени всем статусом своей жизни. Среди студентов были русские, встречались представители местных национальностей Прибалтики, но преобладали прибалтийские немцы. Поэтому студенческий быт более напоминал немецкие, нежели русские университеты[8]. 12 января 1893 г. в университете были утверждены собственные <Правила для студентов и посторонних слушателей императорского Дерптского университета>[9], содержащие обязательные для всех обучающихся предписания, многие из которых актуальны и сегодня. Например, от студентов требовалось соблюдение приличий и вежливости, выражение одобрения или неодобрения преподавателям в аудиториях ни под каким предлогом и ни в каком виде не допускалось (ст. 18 § 53).
Дерптский университет имел несколько отделений. Кроме историко-филологического, физико-математического, юридического и медицинского, в университете существовал богословский факультет. На юридическом факультете Дерптского университета было учреждено четыре профессуры: 1) римское и германское (немецкое) право, прежде всего гражданское, или частное право; 2) действующее право Лифляндской губернии в связи с практическим, или действующим правоведением; 3) право Курляндской губернии; 4) право Эстляндской губернии и финляндское право, преподававшееся на одной и той же кафедре[10].
В начале XIX столетия преподавание наук, в том числе юридических, в крупных университетах велось преимущественно немецкими профессорами на немецком или латинском языках. Даже деловая переписка шла на немецком языке. Достаточно сказать, что кафедру русского права Петербургского университета в 1832 г. возглавил воспитанник Дерптского университета барон Е.В. Врангель, который, по воспоминаниям современников, довольно плохо знал русский язык.
Отечественная юриспруденция испытывала острый дефицит квалифицированных кадров. В период подготовки Полного собрания и Свода законов Российской империи Н.Н. Сперанский замечал, что обучение российскому законоведению в отечественных университетах доселе не могло иметь успеха из-за недостатка учебных книг и учителей, и прежде всего нужно снабдить каждый университет хотя бы одним, а лучше двумя русскими профессорами права, подготовленными исключительно для этого. Однако, полагал он, университеты мало приспособлены к такой подготовке. В них есть кафедры римского права, но в Петербургском, Харьковском и Казанском университетах это пустой обряд, ибо как учиться римскому праву без латинского языка? В других университетах успехов может быть больше: в Дерпте - в праве римском и немецком, в Вильно - в римском и польском, но, к сожалению, нигде в российском.
И.Е. Энгельман стал одним из первых профессоров именно русского права, благодаря которым была создана фундаментальная база российского юридического образования. Вместе с ним в Дерптском университете преподавали: профессор Ф.Г. фон Бунге; профессор И.А. Покровский; приват-доцент Д. Гримм, читавший курс лекций по внешней и внутренней истории римского права; А.С. Кривцов; магистр В.Э. Грабарь, который вел занятия по международному праву и был членом профессорского дисциплинарного суда; доцент К.Г. Бергбом, читавший курсы теории государства и права, основ новейшего административного права, международного права, а позднее - доцент Ф.В. Тарановский (история русского права), профессора римского права Е.В. Пассек и А.М. Гуляев, доцент Л.А. Кассо (церковное право)[11].
В декабре 1860 г. Совет Дерптского университета единогласно избрал И.Е. Энгельмана исполняющим должность экстраординарного профессора по кафедре русского гражданского права и судопроизводства. График преподавательской деятельности ученого был весьма насыщенным. Известно, что в первом семестре 1890 г. доктор И.Е. Энгельман читал лекции по русскому гражданскому праву и судопроизводству шесть часов в неделю, ежедневно по два часа давал консультации и принимал своих студентов[12]. С 1889 г. он неоднократно был деканом юридического факультета Дерптского (Юрьевского) университета. Еще в 1860 г. И.Е. Энгельману предлагали возглавить кафедру гражданского права в Училище правоведения, преподавать историю русского права в Александровском лицее. Несмотря на заманчивость этих перспектив, он оставался в Дерптском университете вплоть до 26 июля 1900 г., когда по собственному прошению вышел в отставку.
Преподавая в университете, И.Е. Энгельман продолжал научную деятельность.
В 1867 г. в Дерпте вышла его докторская диссертация на немецком языке
-
Первое издание книги И.Е. Энгельмана увидело свет в разгар дискуссии о необходимости пересмотра законодательных норм русского гражданского права о давности. Не случайно в рецензиях на эту работу отмечалось, что труд И.Е. Энгельмана был встречен <с искренней радостью>[14]. Так, Н.В. Калачов писал, что приветствует российскую юридическую литературу с приобретением <нового дельного сочинения> по одному из самых важных и трудных отделов законодательства и практики[15].
Работа И.Е. Энгельмана знаменовала собой важный этап в развитии российской цивилистической науки. На основе глубокого знания источников автор провел глубокое сравнительное исследование норм римского права и законодательства ряда западных государств, проанализировал почти всю литературу, касающуюся данной проблематики, критически оценил судебную практику. В процессе написания работы автор перешел от чисто исторического анализа к историко-догматичес-кому. Рассматривая процесс становления науки гражданского права в России, Г.Ф. Шершеневич справедливо причислил И.Е. Энгельмана к ученым историко-догматического периода развития российской цивилистики. Действительно, внимание ученого было преимущественно обращено на догматику, но если возникала необходимость уяснить нормы действующего права, он углублялся в историю проблемы[16].
Как писал М.Я. Пергамент, работы И.Е. Энгельмана <О приобретении права собственности на землю по русскому праву> и <О давности по русскому гражданскому праву> были основаны на непосредственном и тщательном изучении исторических памятников и первоисточников, проникнуты духом строгой, неподражаемой школы его великого учителя - К.А. Неволина. Тонкий анализ, самостоятельность мышления, новизна и оригинальность многих выводов, крайне важных для развития науки, обширное и солидное знание предмета, безупречная научная добросовестность - все эти драгоценные качества воочию обнаружились в работах еще молодого тогда автора, показав, что в лице И.Е. Энгельмана русская наука приобрела образованнейшего, даровитого, замечательного юриста[17].
В публикуемом сочинении И.Е. Энгельмана содержится широкий обзор научной литературы российских и зарубежных авторов XIX в. по проблемам давности. Опираясь на глубокое знание немецких источников, И.Е. Энгельман привел скрупулезный обзор взглядов виднейших ученых: Савиньи, Дернбурга, Виндшейда, Регельсбергера и др. Исследование предваряется кратким изложением теорий давности, описанием развития теоретической и научной мысли по отношению к давности. Из всех значений, которые заключает в себе слово <давность>, особенно в историческом плане (обычаи празднований - братчина, постриги, именины; юридические права - права давности)[18], автор исследовал именно юридические аспекты давности.
Юридическую давность ученый подразделил на приобретательную (praescriptio acquisitiva) и погасительную (praescriptio exstinctiva). Он критически оценил господствовавшую в то время в правоведении теорию <общей>, или <отвлеченной> давности, согласно которой давность понимается как нечто общее, подлежащее применению одинаково во всех случаях ко всем возможным правоотношениям. Как заметил Н.В. Кала-чов, сторонники этой теории, с одной стороны, считали возможным подводить под давность все права, за исключением некоторых, с другой стороны, называли давностью истечение всякого срока, определенного законом или частным произволом, для действия известного права[19].
Теория <общей> давности в России была выдвинута Вельяминовым-Зерновым[20]. Наиболее последовательно она проводилась в сочинениях Бунге, Неволина, Варадинова, Любавского и других исследователей. Ее основными постулатами являлись два утверждения:
1) во-первых, все то, что может быть приобретаемо, можно приобрести также давностью;
2) во-вторых, все права погашаются неиспользованием имеющегося правомочия в течение срока давности.
Читая книгу И.Е. Энгельмана, мы можем проследить, как правоведы один за другим отказывались от этой теории и на основе анализа римских источников постепенно приходили к выводу, что исковая давность и давность владения - суть совершенно разные институты (с. 129-131[21]). Как показал И.Е. Энгельман (с. 115-116), еще в середине XIX в. известный немецкий романист Пухта подверг сомнению верность этой теории. Однако наиболее основательную критику начала отвлеченной давности встретили в знаменитом сочинении Ф.К. Савиньи <Система современного римского права> (System des heutigen römischen Rechts; 1841). Первым русским юристом, который на основании критики Савиньи отверг теорию общей давности, стал Д.И. Мейер (c. 129-130).
Доказав ошибочность теории <общей>, или <отвлеченной> давности, И.Е. Энгельман раскрыл значение давности в системе русского гражданского права. Блестяще владея историческим методом исследования, привитым ему К.А. Неволиным, он показал, как и когда в русском праве возник институт давности, каким образом исторический опыт может быть использован позднейшим законодательством.
До исследования И.Е. Энгельмана некоторые ученые полагали, что давность как таковая издревле существовала на Руси, упоминалась в Русской Правде, Вислицком статуте 1347 г. польского короля Казими-ра III, действовавшем на территории Польши и Западной Руси[22]. Между тем И.Е. Энгельман убедительно доказал, что среди источников русского права давность впервые упоминается только в Псковской судной грамоте и касается земли. По мнению И.Е. Энгельмана, до Псковской судной грамоты в русском праве давность существовала не как норма закона, а лишь в качестве правового обычая.
Изучая книгу И.Е. Энгельмана, внимательный читатель сможет познакомиться не только с рассуждениями автора на этот предмет, но также с любопытными формулировками договоров между великими князьями Московским и Тверским, Московским и Рязанским, которые исследователь приводит для подтверждения правильности своих выводов.
Ученый выяснил, что впервые исковая давность была нормативно закреплена во времена правления великого князя Василия I Дмитриевича (1389-1425), издавшего закон о погашении исков о праве собственности на землю и воду по истечении пятнадцатилетнего срока. Об условиях давности закон умалчивал. Законодательное различие между исковой давностью и давностью владения появилось в нормах ст. 316 т. Х Свода законов Российской империи 1832 г. Этот момент следует считать датой первого осознанного нормативного закрепления приобретательной давности в нашей стране. Однако давность владения, хотя и была признана официально законом, оставалась совершенно неразвитой (с. 194).
Примечания:
[1] Пергамент М.Я. Памяти двух русских цивилистов. Б.м., 1912. С. 5.
[2] Энциклопедический словарь
Русского библиографического института Гранат. Т. 54. 11-е изд., стереот.
М., 1948. С. 22.
[3] См.: Устав Императорского
Дерптского университета. СПб., 1820.
[4] См.: Обзор деятельности
Императорского Дерптского университета. На память о 1802-1865 гг. Составлен
по отчетам и донесениям, представленным попечителю Дерптского учебного
округа. Дерпт, 1866. С. 3.
[5] См.: Эймонтова Р.Г. Идеи просвещения в обновляющейся России: 50-60-е гг. XIX в. М., 1988.
[6] См.: Лесмент Л. Тартуский государственный университет // Советское право (Таллин). 1977. N 6. С. 394.
[7] См.: Обзор деятельности
Императорского Дерптского университета. С. 136-137.
[8] См.: Эймонтова Р.Г. Русские университеты на грани двух эпох. М., 1985. С. 37.
[9] См.: Правила для студентов
и посторонних слушателей императорского Дерптского университета. Юрьев,
1893.
[10] См.: Лесмент Л. Тартуский государственный университет // Советское право (Таллин). 1977. N 6. С. 396.
[11] См.: Обозрение лекций
в Юрьевском университете. Юрьев, 1890; Отчет о состоянии и деятельности
Императорского Юрьевского университета. Юрьев, 1913; Личный состав Императорского
Дерптского университета. Дерпт, 1892.
[12] См.: Обозрение лекций
в Юрьевском университете. С. 4.
[13] Энгельман И.Е.
О давности по русскому гражданскому праву: Историко-догматическое исследование.
3-е изд. СПб., 1901.
[14] См.: Отчет о двенадцатом
присуждении наград графа Уварова // Записки Императорской Академии наук.
1868. N 56. С. 243.
[15] См.: Калачов Н.В. О давности по русскому гражданскому праву: По поводу сочинения г. Энгельмана: Die Verjährung nach russischem Privatrecht. Dorpat, 1867 г. (далее - Калачов Н.В. О давности по русскому гражданскому праву:) // Юридический вестник (изд. Московского юридического общества: 1867-1868). Кн. 1. Июль. М., 1867. С. 1.
[16] См.: Энгельман И.Е. Курс русского гражданского судопроизводства. Юрьев, 1912. С. 246.
[17] 17
[18] 18
[19] 19
[20] См. там же. С. 12.
[21] Здесь и далее в
ссылках на работу И.Е. Энгельмана указаны страницы настоящего издания.
[22] 22
