Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Часть третья: Договоры и обязательства.
На этом понятии о причине - causa - доныне сбивается еще в понятии теория права, и в положительных законодательствах заметно колебание. Одни полагают, что во всяком обязательстве должна быть выражена причина, цель его, и что где не выражена индивидуальная, конкретная воля сторон в связи с ее причиной, там нет действительного перед законом обязательства: исключение допускают для некоторых специальных видов - напр. для векселя и для требований, подтвержденных прямым сознанием долга. Другие держатся того мнения, что в нынешнем состоянии общественных отношений нет повода держаться строгости римского воззрения, и что воля, выраженная даже в отвлечении от индивидуальной причины, может произвести вполне действительное обязательство, лишь бы она положительно направлена была к установлению обязательства. Эта последняя теория получает преобладающее значение, - что вполне соответствует практической потребности в действительной жизни, при усиливающемся движении промышленности и при нынешней быстроте обращения всяких ценностей. Большинство склоняется к тому мнению, что где стоит на письме слово: обязываюсь, и ясно, к чему обязывается, там нет надобности разыскивать, откуда происходит обязательство. Это во всяком случае сознание долга (франц. 1132. La convention n'est pas moins valable quoique la causa n'en soit pas exprimèe).
Обязательство вовсе без цели немыслимо: если бы можно было доказать, что оно без цели юридической, тогда, конечно, оно не было бы доказательством, и потому во многих законодательствах существует правило, что недействительно обязательство без всякой цели.
Есть еще и другое правило: обязательство недействительно, когда побудительная причина его была мнимая, когда обязавшееся лицо, вступая в обязательство, основывало его на выдуманном, предполагаемом юридическом отношении, которого не было в действительности. Примеры. Я выдаю Ивану заемное письмо, но в сущности никакого займа не было, и я не получал никаких денег от Ивана, а выдал акт для других целей, напр. в виде дара, или для того, чтобы обеспечить Ивана до положенного срока в другом, между ним и мной, обязательном отношении.
Отец мой завещал N - 200 голов скота. В качестве наследника я вместо того выдаю N обязательство уплатить ему 2000 руб., объясняя причину. Вслед за тем открывается другое завещание отца моего, которым он уничтожил прежнее.
Наконец, закон объявляет обязательство недействительным, когда оно клонится, по намерению сторон, к цели, безусловно запрещенной общим законом. Такие, напр. цели - лишение личной свободы, безусловное запрещение вступать в брак, стеснение в свободе совести, азартная игра, распоряжение наследством после живого человека и т.п.
В нашем законе не выражено, что всякое обязательство непременно должно содержать в себе изъяснение побудительной причины, из коей оно возникло, и цели, которую имеет по намерению сторон. На сем основании может быть присуждено взыскание и по простому письму, заключающему в себе обязательство уплаты по предшествовавшим отношениям между сторонами (Касс. реш. 1871 г., N 15).
Вообще не требуется, чтобы в акте означено было именование его, по роду обязательства, которое в нем содержится, и если акт не назван своим именем, он от этого не теряет силы (Касс. реш. 1868 г., N 2); лишь относительно некоторых актов (вексели) закон именно требует, чтобы означено было название.
Наш закон упоминает о цели договора: она не должна быть противна законам, благочинию и общественному порядку (1528). 1529 статья говорит: договор недействителен и обязательство ничтожно, если побудительная причина к заключению оного есть достижение цели, законом запрещенной, как-то, когда договор клонится: 1) к расторжению законного супружества; 2) к подложному переукреплению имения во избежание платежа долгов; 3) к лихоимственным изворотам; 4) к присвоению частному лицу такого права, которого оно по состоянию своему иметь не может; 5) ко вреду государственной казны.
Вообще, и независимо от этой статьи, обязательство к действию, законом запрещенному, не может иметь силы перед законом. Когда дойдет до понудительного исполнения, ни суд, ни иная власть общественная не вправе служить органом такого понуждения; стало быть обязательство незаконное, лишенное законной санкции, в этом смысле недействительно. Но приведенная статья имеет в виду нечто иное: не самое действие, но цель соглашения и побудительную его причину, поколику она явствует из целой экономии договора. Закон уничтожает соглашение воли, направленное к противозаконной цели (ср. Касс. реш. 1880 г., N 286). В этом именно и следует искать руководящего начала в применении статьи: иначе правило ее окажется шатким, неопределенным в применении. Всякое соглашение, как бы ни было свободно от противозаконных целей и намерений, может быть в результате своем при исполнении сопряжено с последствиями, не согласными с законом и его прещением. Может случиться, например, что удобство и выгоды, предоставляемые по договору жене, не согласной с мужем, дают ей возможность вести отдельную жизнь в связи с лицом посторонним; может случиться, что пространство и ценность операции, принимаемой на себя торговцем, превышают законный размер торговых прав его; может случиться, и часто случается, что договор по форме своей или по содержанию косвенно соединяется с ущербом для казенного интереса. Следует ли, что такие договоры должны быть признаны недействительными? Очевидно нет, ибо в противном случае немного и оставалось бы действительных договоров, и недобросовестному должнику или исполнителю давалась бы готовая возможность уклониться от договорной повинности, сославшись только на последствия того или другого действия, хотя бы косвенные, отдаленные и чуждые цели и содержанию договора.
Правило 1529 статьи имеет в виду не эти косвенные и случайные последствия, но преднамеренную и сознательную цель соглашения. Лишь в этом смысле оно получает надлежащую определительность и твердость. Приведенные в статье случаи, очевидно, не исчерпывают содержания статьи и помещены в ней в виде примера, на что указывает слово: как-то. Кроме этой общей статьи, можно указать еще несколько специальных, относящихся к частным случаям этого рода, напр. 2151 ст., о неучреждении компаний, коих предмет противен нравственности, доброй вере в торговле, общественному порядку или соединен с казенным ущербом, либо со вредом для промышленности; 2014, 2019 ст. о займе для игры или по игре, о займе подложном.
Может возникнуть вопрос: в чем состоит недействительность договора; уничтожается ли договор весь и всеми последствиями или только в одном том обязательном условии, которое противно закону? Следует отвечать, кажется, что "договор недействителен" весь, когда он имеет цельную и неразрывную связь во всех своих условиях, соединяемых одной противозаконной целью; но когда порок кроется в одном из отдельных условий договора и с исключением этого условия договор не теряет своей цели и самостоятельного значения (таково, напр., может быть зависящее условие об обеспечении), тогда одно отдельное "обязательство ничтожно", а в прочих частях договор сохраняет силу. Так, напр. когда договором утверждается обязанность возвратить взятые деньги или вещи, доставить вещи и за просрочку показан штраф, оказывающийся лихоимственным изворотом, тогда с уничтожением противозаконного условия не отменяется обязанность исполнить основную часть договора.
Договор, запрещенный законами, не может служить ни для одной из сторон источником каких-либо прав, на сем договоре основанных (Касс. реш. 1870 г., N 982; 1878 г., N 85).
Условие незаконное, помещенное в договоре, недействительно, но из сего не следует, чтобы недействителен был и весь договор, в коем оно помещено, и потому остается в силе запродажная запись при уничтожении условия о том, чтобы имение перешло по ней во владение покупщика. Так судил Сенат по д. Вишневской, но Гос. Совет (1863 г.) рассуждал, что по разуму наших законов акты, в коих помещены противозаконные распоряжения, должны считаться недействительными, ибо подобные акты запрещено (769 и 883 ст. соответств. ст. 54 и 120 прил. I к ст. 708, Зак. Гражд., изд. 1887 г.) совершать и свидетельствовать. Исключение сделано, по мнению Государственного Совета, лишь для духовных завещаний, которые не суть договоры. Вследствие того целую запродажную запись положено признать недействительной. Ж. М. Ю. 1864 г., N 4. - Решение весьма строгое; не столь строги решения новейшего времени (ср., напр. Касс. реш. 1876 г., N 117; 1878 г., N 73).
В деле Бистром заемные письма должника опровергались на том основании, что они выданы были с безнравственной целью - сделать ущерб законным наследникам в пользу стороннего лица. Но Сенат устранил и самое суждение о таком признаке безнравственной цели, так как всякая уплата, по какому бы то ни было обязательству, влечет за собой неизбежное уменьшение имущества обязавшегося лица, а следовательно неминуемо наносит ущерб как ему самому, так и его наследникам (2 Общ. Собр. Сен., реш. 1878 г.).
Суд признал весь договор недействительным, найдя в нем одно условие противозаконное, о том, что за неисполнение стороны подвергают себя аресту. Сенат объяснил, что из недействительности одного условия нельзя еще выводить недействительность целого договора, буде цель его не противна закону (Касс. реш. 1873 г., N 717).
Когда действие, составляющее предмет и цель договора, принадлежит к числу безусловно запрещенных, соглашение о сем действии будет недействительно и не может служить поводом ко взаимным искам о неисполнении, буде не было при заключении договора умысла или обмана с одной стороны в ущерб другой.
Но когда действие, не безусловно запрещенное, требует только по закону предварительного согласия или утверждения подлежащей власти и договор заключен без сего утверждения, то, хотя бы действие и не могло быть совершено, соглашение о нем все-таки остается действительным, т.е. возбуждает юридические отношения между сторонами. В сем смысле решен вопрос по договору о передаче типографии, заключенном вопреки законному порядку, без разрешения губернской власти (Касс. реш. 1876 г., N 176).
По делу Сушкина с Афанасьевым Сенат признал, что кредиторы могут обратить взыскание на всякое имущество должника, а потому переукрепление имения во избежание платежа долгов может иметь место лишь в том случае, когда прочее, принадлежащее должнику имущество, недостаточно на удовлетворение его долгов, т.е. когда должник при заключении договора был уже несостоятельным или же когда он сделался несостоятельным вследствие заключения договора. Затем для достижения цели подложного переукрепления имения во избежание платежа долгов необходимо, чтобы договор клонился к уменьшению имущества должника, служащего для удовлетворения его кредиторов, чтобы по такому договору имущество должника было передано в другие руки безденежно или по несоразмерно низкой цене, или же чтобы договор был фиктивен, т.е. чтобы он как будто бы передавал имущество другому лицу, оставляя его в действительности в руках должника. Таким образом, для признания договора недействительным на основании 2 п. 1529 ст. следует установить: 1) что должник во время заключения договора был несостоятельным или сделался несостоятельным вследствие заключения договора, и 2) что договор заключен с целью скрыть имущество должника от взыскания кредиторов и передать его безденежно или фиктивно в другие руки (Касс. реш. 1881 г., N 24).
Другой вопрос: для обеих ли сторон договор становится недействительным или только для одной, если одна лишь оказывается виновной? Необходимо для обеих сторон, когда отрицательное качество относится к самому прежнему договору. Для одной, когда оно относится к цели и намерению одной стороны и есть возможность обязательство одной стороны отделить от обязательства другой.
Притом надлежит заметить, что с уничтожением договора стороны с имуществом, составляющим предмет его, возвращаются в то положение, которое предшествовало заключению договора. Иногда этого невозможно достигнуть одним только отрицанием созданных договором отношений, именно когда вследствие договора произошли кредитные передачи имущества, кредитные действия, образовались новые ценности или произошло перемещение ценностей из одних рук в другие. В таких случаях требуется некоторая ликвидация ценностей для уравновешения отношений, что было получено в кредит и, оказывается, получено было даром, должно быть возвращено, и из прерванных отношений могут возникнуть требования о вознаграждении вреда, убытка и издержек, когда одна сторона оказывается виновной, а другая невинной, действовавшей в доброй вере.
На вопрос о том, следует ли считать недействительным договор, когда при заключении его было преступное побуждение с одной только стороны, Касс. Деп. в реш. 1885 г., N 63 дал отрицательный ответ, признав, что преступное побуждение одной стороны к заключению договора не может служить основанием к признанию договора недействительным; если таковое преступное побуждение не выразилось в самом договоре, не доказывается его содержанием, то другая добросовестно вступившая в договор сторона имеет право требовать исполнения договора.
Наша судебная практика встречает нередко недоумения, особливо по применению 5 п. 1529 статьи, о договорах, клонящихся "ко вреду государственной казны". Частные лица в споре против договоров склонны ссылаться на этот пункт во всех случаях, когда можно к нему привязаться, а судебные места не всегда различают истинное его значение. Самое слово казна имеет не одинаковое значение: у нас под ним разумеется не только интерес фиска или государственной казны вообще, но и хозяйственный интерес отдельных ведомств и частей управления, ограждаемых казенным правом. Однако это не одно и то же. Казна, в виде отдельного ведомства, становится уже по хозяйству каждой части в разряде субъектов права, имеющих гражданские права и обязанности и входящих в договорные отношения с другими лицами. Странно было бы предполагать, что 5 п. 1529 ст. включает и интересы каждого из сих ведомств в понятие о вреде государственной казны. Там, где казна является субъектом гражданского права, совсем несправедливо было бы применять к интересам ее помянутое правило. Вообще едва ли следует применять его там, где соглашением сторон между собой нарушается обязательное отношение одной из них к казне или казенному ведомству, проистекающее тоже из договора. 1529 ст., конечно, имеет в виду не нарушение договорной к казне обязанности, а намеренную цель лишить к своей выгоде государство принадлежащего ему дохода.
В этом смысле трудно согласиться с применением 1529 ст. в Касс. реш 1870 г., N 484. Захаров купил у Левашовых лес на сруб, и Левашовы искали с него недоплаченных денег и неустойки за неисправность. Ответчица возражала, что весь договор ничтожен по 5 п. 1529 ст. Оказалось, что земля, с которой продан лес, состоит со всем имением Левашовых, залогом и обеспечением казенной недоимки по откупным условиям прежнего времени. Суд стал на эту же точку зрения и уничтожил договор, как клонящийся ко вреду казны, признал все обязательства его ничтожными и требование, на нем основанное, лишенным основания. Однако в этом случае вовсе нет места применению 1529 ст. и введению в расчет верховного интереса государственной казны. Оказывается просто, что владелец не был свободен в распоряжении своим имуществом, что он продал такую существенную часть его, которая нераздельно с ним служила обеспечением взыскания третьего лица, без его согласия. Отсюда следует в интересах третьего лица - уничтожение продажи имущества, - случай, имеющий общее, а не чрезвычайное значение. В этом случае, за уничтожением продажи следует, конечно, расчет покупщика с продавцом в переданных напрасно суммах и во взаимных убытках. А в приведенном деле закрывается путь и этим расчетам решительным заключением суда, что за уничтожением договора все требования, на нем основанные, признаются ничтожными.
В Касс. реш. 1886 г. (N 85) признано незаконным договорное соглашение, по которому один контрагент обязался возместить другому могущее пасть на последнего взыскание гербового штрафа за написание договора на простой бумаге, так как такой штраф имеет значение наказания и, как таковое, не может быть по соглашению частных лиц, хотя бы и облеченному в форму письменного договора, переносимо на другое лицо.
Закон, налагая взыскание на нарушителя казенного интереса, не разрушает и не признает недействительными договоры о взаимных обязательствах между частными лицами - потому только, что участвующие в сделке не пользуются соответственными торговыми правами или не состоят в соответственных гильдиях. Вообще нет основания уничтожить сделку, не противную закону, по одному нарушению казенного интереса, который и без того может быть огражден законным порядком (Касс. реш. 1869 г., N 454).
Палата уничтожила условие, ссылаясь на 1529 ст. Зак. Гражд., усмотрев в нем сокрытие цены имению, во избежание платежа пошлин, и заключив из того, что оно клонится ко вреду государственной казны. Сенат отменил это рассуждение, признав, что в этом случае закон угрожает штрафом, но не уничтожает прав, приобретенных по договору (Касс. реш. 1878 г., N 102).
Неопределение стоимости договора денежной ценностью не лишает договор действительной силы (Касс. реш. 1874 г., N 509).
Договоры о бессудности и подсудности. Всякий иск о праве гражданском подлежит судебному рассмотрению и не может быть отринут подлежащим судом. Частные лица не могут, и по взаимному соглашению, заранее лишить друг друга права обращаться к судебной власти с исками по могущим возникнуть недоразумениям и спорам в каком-либо предмете права гражданского (разве бы согласились они на разбирательство примирительное или третейское в особливой законом установленной форме). Помещение в договоре между сторонами такого условия, что одна сторона обязана беспрекословно подчиняться распоряжениям или требованиям другой и не может искать управы по какому-либо предмету на суде, ни в каком случае не лишает ни ту, ни другую сторону права, общим законом предоставленного, - искать в суде о нарушении договора другой стороной или об удовлетворении за незаконное действие другой стороны (ср. Касс. реш. 1879 г., N 22; 1880 г., N 71).
