Лунц Л.А. Деньги и денежные обязательства в гражданском праве
Во втором деле ставился аналогичный вопрос. Испанским декретом 1938 г. запрещен был полностью вывоз и ввоз банкнот испанского банка. Испанские таможенные власти обменивали фунты стерлингов на пезеты по курсу - 53 пезеты за фунт стерлингов, но в Гибралтаре и Лондоне сделки с банкнотами испанского банка совершались по курсу 132 пезеты за фунт стерлингов. Аштон и Онос являются кредиторами Марраче по займам в испанских пезетах, обеспеченным залогом недвижимости в Гибралтаре. Марраче не уплатил в срок, вследствие чего наступило нарушение договора, дающее право кредиторам требовать возмещения убытков, которые в данном случае определяются в сумме фунтов стерлингов, эквивалентной той сумме пезет, которая указана в договоре. По какому курсу исчислять этот эквивалент? Тайный совет решил, что курс пезет в Гибралтаре и Лондоне (132 за фунт) должен служить основанием для исчисления эквивалента, ибо испанские банкноты, являющиеся предметом сделок, которые совершаются по этому курсу, хотя и запрещены к ввозу в Испанию, но не перестали быть там legal tender. В решении подчеркивается различие между данным делом и делом Pyrmont Ltd. v. Schott, где речь шла о банкнотах, не только запрещенных к ввозу, но и утративших свойство законного платежного средства.
Решения эти исходят из двух положений:
(1) валютою иностранного государства являются те денежные знаки, которые по закону этого государства служат там законным платежным средством;
(2) не имеет значения, если денежные знаки данного иностранного государства, находящиеся за границей, запрещены к ввозу в страну своей эмиссии, если только они не лишены там законной платежной силы.
Во втором из названных решений обращает на себя внимание то, что Тайный совет обсуждает акты "правительства" Франко "на общих основаниях" так, как он сделал бы в отношении дружественного правительства. Это особенно знаменательно, если учесть, что речь идет об актах правительства, фактически участвовавшего в войне на стороне гитлеровцев, и что решение британского Тайного совета вынесено во время этой войны. Вместо того, чтобы в этих условиях признать "валютные мероприятия" Франко лишенными юридической силы как акты врага, вместо ссылки на public policy, которая была бы здесь вполне уместной, Тайный совет исходит из общего принципа игнорирования вообще иностранных валютных ограничений.
Но можно ли в виде общего правила утверждать, что иностранные денежные знаки, хотя формально и не лишенные платежной силы, но не могущие быть ввезенными в данную страну под страхом конфискации и, следовательно, не могущие быть использованными в этой стране в качестве средства обращения и платежа, могут считаться валютой этого иностранного государства?
Вопрос этот в литературе считается спорным: Cohn[516] и Nussbaum[517] отвечают на этот вопрос отрицательно. Положительный ответ на него дает Mann[518].
Вопрос этот связан с общей проблемой об отношении к иностранным валютным рестрикциям, которая будет нами рассмотрена в главе V.
Здесь же отметим, что несмотря на убедительность аргументов тех, которые утверждают, что "денежные знаки", запрещенные к ввозу в данную страну, не могут считаться элементом ее денежной системы и не являются ее валютой, противоположная точка зрения, исходящая из игнорирования иностранного валютного законодательства en bloc, по-видимому, является господствующей в буржуазной практике.
Французский суд накануне второй мировой войны во всяком случае стоял на той позиции, что и британская практика[519].
§ 3. Банкнота и бумажный денежный знак как средства платежа по денежным обязательствам
Одним из важнейших платежных средств в капиталистических странах в течение XIX в. и вплоть до первой мировой войны (а в США - до весны 1933 г.) был банковый билет (банкнота); анализ его роли как средства платежа по денежным обязательствам представляет большой интерес для юридической теории. Банковый билет есть выпущенная банком в порядке его активных операций денежная ценная бумага на предъявителя - документ, по предъявлении которого банк обязуется уплатить держателю определенную сумму звонкой монеты (золотом - при золотом стандарте, серебром - при серебряном стандарте). При известных условиях такой документ может передаваться от лица к лицу без того, чтобы когда-либо было заявлено банку вытекающее из него требование; таким путем документ этот может сам исполнять одну из функций денег - функцию средства обращения и в этом смысле заменять собой монеты, на получение которых он направлен. Возможность такой функциональной замены объясняется тем, что "потребительная стоимость денег как средства обращения есть само их обращение"[520].
Банкноты - документы массовой эмиссии и стандартного типа на круглые суммы - так что при передаче их не приходится как-либо индивидуально оценивать, а приходится только считать, что является одним из условий исполнения этими документами функции средства обращения.
Из этого вытекает, что к ним по всем законодательствам применяются нормы, установленные для денежных знаков. Свойство ценной бумаги отступает на второй план, основное значение приобретает их свойство "денег". Это прежде всего вызвало распространение на банкноту тех норм, которые установлены для защиты прав добросовестного приобретателя денежных знаков[521]. Затем это отразилось на характере вытекающего из нее права требования: притязание на размен хотя по своей форме и было требованием гражданского права, но все же носило своеобразный характер: ни один суд не допустил бы, например, чтобы против этого требования мог быть заявлен зачет, вытекающий из претензии банка-эми-тента к держателю банкноты[522].
В англо-американском праве, которое знает векселя на предъявителя, банкнота подходит под определение простого векселя[523].
В отношении банкноты, так же, как и в отношении векселя, требовалось для ее действительности, чтобы она была "выдана" первому приобретателю банком-эмитентом, а не вышла из кладовой банка без такой передачи, и поэтому украденная из кладовой до ее выпуска "банкнота" не является банкнотой[524].
Но банкнота не только "chose in action", она также материальная вещь. Из многочисленных прецедентов приведу решение Верховного суда штата Виргинии от 6 июня 1945 г. по делу Walton et al. v. Melton[525], где признано, что банкноты в противоположность деньгам, числившимся на счетах в банке, подлежат передаче тому наследнику, которому отказана tangible personal property. Отсюда вытекает также, что если принятие кредитором векселя взамен наличных денег не производило даже новации долга, то принятие банкноты погашало этот долг, ибо тот, кто принимает банкноту, приобретает наличные деньги (ready money)[526]. Принятие банкноты имеет, таким образом, своим результатом платеж, а не замену платежа (payment, a не accord and satisfaction).
Другой вопрос - является ли принятие банкноты обязательным? То обстоятельство, что банкноты могли выпускаться банками лишь с особого разрешения правительства, само по себе не делало ее законным платежным средством: всякое законное платежное средство есть деньги, но не все деньги - законное платежное средство. Поэтому шериф, который при исполнении судебных решений должен рассматривать как деньги лишь то, что является legal tender, должен был найденные им в составе имущества ответчика банкноты представить к размену банку-эмитенту с передачею затем выручки истцу[527] - правило, которое было отменено лишь в 1936 г. (после того как банкноты стали неразменным на золото законным платежным средством).
В отличие от рассмотренной нами англо-американской доктрины официальная французская концепция гласит, что банковый билет не является денежным знаком, пока ему не присвоен принудительный курс. Эта точка зрения была изложена в "Мотивах" к закону 24 жерминаля XI года Республики и в ряде решений французских судов[528] и объяснялась она стремлением подчеркнуть, что банкнотная эмиссия Банка Франции не должна быть использована для целей финансирования бюджета. Некоторые авторы идут еще дальше: Mater[529] не считает возможным признавать денежную функцию банкноты даже тогда, когда ей присвоен принудительный курс, - закон не может превратить нематериальную вещь в вещь материальную, каковой является монета. Приравнять банкноту, в которой содержится обещание уплатить деньги (обязательство, хотя бы и приостановленное), к монете нельзя так же, говорит он, как нельзя "сделать доверие предметом торговых сделок". Это замечание, может быть, делает честь чувствам автора (хотя нельзя согласиться с тем, чтобы оно правильно отображало буржуазную действительность), но оно никак не обнаруживает в нем остроты юридического анализа. Вопрос ставится так: распространяются ли на банкноты нормы права, установленные для денег, или только нормы, установленные для ценных бумаг на предъявителя?
Надо признать, что французская практика в полном противоречии с приведенной выше официальной доктриной установила для банкноты ряд норм, вытекающих из ее функции средства обращения[530].
Обязательство размена банкноты на звонкую монету до формальной отмены этого размена не подлежало действию исковой давности в изъятие из ст. 2220 Ф.Г.К., по которой нельзя заранее отказываться от использования давности. Практика не допускает виндикации даже украденной или потерянной банкноты. Практика Кассационного суда (решение 8 июля 1867 г.) не допускает восстановления уничтоженной банкноты, рассматривая ее, следовательно, как chose corporelle. Не подлежит сомнению, что передача кредитору банкноты является уплатою долга, а не заменою платежа.
К тому же заключению пришла и германская практика[531], но лишь в решениях XX в. после того, как она в течение всего XIX в. относилась отрицательно к применению к банкнотам норм, установленных для денег[532].
С приостановкой обмена банкнот на золото, присвоением им законной платежной силы и использованием их для финансирования государственного бюджета они вовсе утратили свойство денежных ценных бумаг (monnaie papier) и превратились в чистого типа бумажные деньги (papier monnaie).
§ 4. Платежи посредством векселей и чеков
Рассмотрев платежи при помощи денежных знаков, выпускаемых правительством и эмиссионным банком, мы теперь должны перейти к рассмотрению платежей при помощи векселей, чеков и безналичных расчетов.
Особенное значение имеет циркуляторная функция чека, роль которого иногда выходит за пределы торгового оборота. В Англии до первой мировой войны почти весь гражданский оборот (кроме мелких бытовых платежей и заработной платы) обслуживался чеками; непосредственная уплата монетой или банкнотами встречалась редко; благодаря этому платежные средства могли создаваться не только эмиссионными, но и депозитными банками: банки открывали клиентам кредиты в определенных суммах и предоставляли им право выписывать в этих пределах чеки; в результате банковские ссуды порождали средства платежа.
Циркуляторная функция векселя имеет особое значение в сфере международного торгового оборота благодаря развитию платежей по безотзывным аккредитивам.
По безотзывному аккредитиву банк выдает продавцу обязательство, по которому принимает на себя оплату тратт, выписанных и представленных к платежу на определенных условиях. Такая форма расчета по внешнеторговой купле-продаже расширила сферу употребления векселя именно как средства получения платежа[533].
Но можно ли отсюда заключить, что вексель и чек, подобно банковому билету, могут иметь значение денежных знаков и что платеж посредством векселя и чека можно юридически приравнять к платежу деньгами? Как мы выяснили на примере банкноты, денежный документ при известных условиях может получить значение средства обращения и в этом качестве исполнять функцию той суммы денег, на получение которой он направлен, т. е. может стать настоящим денежным знаком. Возникает вопрос: может ли такая функциональная замена в случае векселя и чека иметь такое же значение, какое она имеет в случае банкноты? На этот вопрос следует ответить отрицательно: вексель и чек несмотря на их циркуляторную роль остаются прежде всего ценными бумагами, воплощающими в себе право на получение денег, право, реализация которого обусловлена известным сроком и местом исполнения и зависит от платежеспособности обязанных по этим документам лиц. Вещи (в том числе и документы), которые при передаче от одного лица к другому приходится индивидуально оценивать, а не просто считать, не могут быть приравнены к денежным знакам даже в том случае, если им присуща некоторая циркуляторная роль.
По всем правовым системам вексель и чек передаются либо взамен денежного платежа, либо для получения денежного платежа, но никогда не в качестве денежного платежа. Германская практика исходит из того, что принятие чека и векселя не предполагает новации долга, вследствие чего долг может считаться погашенным лишь в момент оплаты принятого чека или векселя[534].
Таково же положение во французском праве[535].
В английском, а также и американском праве платеж посредством векселя или чека всегда предполагается не окончательным, а условным; другими словами, принятие такого "оборотного документа" погашает долг лишь после оплаты этого документа[536].
Вопрос о денежной функции векселя и чека имеет особое значение в связи с погашением долга несостоятельному должнику: принятие таким должником векселя или чека "взамен платежа" (в порядке datio in solutum) по французскому и германскому праву может быть оспорено кредиторами, если оно совершено в течение десяти дней, предшествовавших моменту прекращения платежей[537].
§ 5. Правовые основания безналичных расчетов
В области торгового и неторгового оборота капиталистических стран важную роль играют "безналичные расчеты" путем перечисления денег с текущего счета должника (в банке или сберегательной кассе) на текущий счет кредитора по распоряжению первого и с согласия последнего. Такой порядок платежей первоначально требовал, чтобы оба контрагента имели свои ткущие счета в одном и том же банке. Однако благодаря "жирообъединениям" в некоторых странах возможны безналичные расчеты и между лицами, имеющими счета в различных банках или сберегательных кассах[538].
Каковы правовые предпосылки такого порядка платежей?
В результате зачисления денежной суммы на свой текущий счет кредитор вместо наличных денег получает требование к банку, но это требование подвержено риску, связанному с платежеспособностью банка. Ясно, что без согласия кредитора такой платеж не погашает долга.
С точки зрения Ф.Г.К.[539], платеж путем перечисления или зачисления денег на текущий счет кредитора является "делегацией", в силу которой должник дает кредитору вместо себя другого должника в лице - в данном случае - банка; но делегация по ст. 1275 является "совершенной" (parfaite) лишь в том случае, если кредитор не только дал согласие на такую "замену должника", но прямо заявил, что он имеет в виду освободить от обязательства должника, совершившего делегацию. Такое требование закона, если бы его проводить в жизнь, сильно препятствовало бы развитию безналичных расчетов; поэтому практика, в порядке "толкования" свела это требование на нет и довольствуется для освобождения должника согласием кредитора на перечисление[540].
Большей степени разработки достиг вопрос о безналичных расчетах в англо-американском и германском праве.
Согласно практике этих стран считается, что обозначение наименования банка и номера текущего счета на бланке письма, исходящего от контрагента по данной сделке, является выражением согласия на получение платежей в порядке безналичных расчетов.
Более того, если в рекламе или газетной публикации, исходящей от торговой фирмы, указан номер текущего счета этой фирмы и наименование соответственного банка, то такое "публичное объявление" считается выражением общего согласия на получение платежей путем перечислений на данный счет.
При этом долг считается погашенным уже в тот момент, когда банк произвел зачисление денег на текущий счет кредитора; для погашения долга не требуется, чтобы кредитор был уведомлен о состоявшемся перечислении[541].
Платеж путем безналичных расчетов, если он совершается с согласия кредитора, есть настоящий платеж, а не "замена исполнения". Следовательно такому платежу не препятствуют правила конкурсного производства. Отсюда также оплата акций путем безналичного расчета является "денежным платежом", а не "апортом": такой платеж есть Barzahlung в смысле § 186 Германского торгового уложения.
Примечания:
[516] Currency Restrictions
and Conflict of Laws, L. Q. R., 1939, стр. 552 – 564.
[517] Money, стр. 501.
[518] Problems of the
Rate of Exchange, M.L.R., 1945, Nov., стр. 177 и сл.
[519] См. решение Гражданского
трибунала Сены 8 июля 1938 г. и 16 ноября 1938 г., приведенные у Domke.
Le contrôle des changes en matière de conflits des lois Revue
Trimestrielle de l’Institut Belge de droit comparé, vol. 25/1939,
стр. 9 и сл.
[520] Маркс, стр. 86.
[521] См. выше, § 1.
[522] О юридической
природе обязательства размена см.: Лунц. Деньги и денежные обязательства,
1927, § 23; Hartmann, op. сit., стр. 57 – 62; M. Wolff, стр. 606 и 609
– 610; Scaduto, § 16, 18 и Nussbaum. Money, стр. 80 и сл.
[523] Ср.: The Bills
of Exchange Act, 1882 г., sec. 83.
[524] Реш. Палаты лордов
по делу Banco de Portugal v. Waterlow and Sons, 1932; Nussbaum. Money,
стр. 93 сл.; Mann, стр. 8, прим. 6.
[525] N.J.L.J. от 20
июля 1945 г.
[526] Chalmers. Bills
of Exchange, стр. 395. Судебная практика приведена у Bouvier, op. cit.,
verbo «bank note».
[527] New York Civil
Practice Act, § 687.
[528] Mater, § 65 и
сл.
[529] Op. cit., § 70.
[530] См.: Lyon
Caen et Renault. Manuel de droit commercial, 1928, № 770 – 772; Lacour
et Bouteron. Précis de droit commercial, 1925, № 1436 – 1437.
[531] Nussbaum. Money,
стр. 77.
[532] Ср.: Goldschmidt.
Handbuch des Handelsrechts, стр. 1218, Regelsberger, Pandekten, стр. 397;
в германской юридической литературе XIX в. либо вовсе отрицалось, что
банкноты – деньги, либо говорилось о том, что это – «несовершенные деньги».
[533] Thayer. Irrevocable
credits and international commerce, C. L. R., Nov. 1936, стр. 1031 – 1060.
[534] Это выводится
из § 364 и 788 Г. Г. У. См.: Klausing. Zahlung durch Wechsel u. Scheck,
1919, и судебную практику, приведенную в Bankarchiv, 1935, № 7.
[535] См.: Lacour et
Bouteron, 1231.
[536] Chalmers. Bils
of Exchange, 1927, стр. 362; Brannan’s Negotiable Instruments Law, Cincinnati,
1932, стр. 1038.
[537] Французский торговый
кодекс, ст. 446, п. 3; Konkursordung, § 30, п. 2.
[538] Palyi-Quittner.
Handwörterbuch des Bankwesens, 1933, verbo «Bargeldloser Zahlungsverkehr».
[539] Ст. 1275.
[540] Ср. решение брюссельского
суда 28 июня 1922 г. в Revue de droit bancaire, 1922, стр. 534, в котором
говорится, что «перечисление со счета на счет (virement) не является легальным
способом ни исполнения, ни констатации исполнения обязательства… Тот,
кто ссылается на такое перечисление как на способ платежа, должен доказать…
не только, что он уплатил, но что кредитор согласился на такой способ
платежа».
[541] По германскому
праву см.: Nussbaum. Geld, стр. 68; по английскому праву см. решение по
делу Bodenham v. Purchas 1818 г. в Hart’s Law of Banking, стр. 774, 780.
