Петражицкий Л.И. Права добросовестного владельца на доходы с точек зрения догмы и политики гражданского права
Если решать вопрос по вышеприведенному методу, то он останется навсегда загадкой. По большинству мест источников его решать нельзя, ибо возможно, что именно в нашем институте правильно более редкое значение слова consumptio.
Мы должны поискать более научного, более достоверного решения и для этой цели оставить исследование значения выражения bona consumpta, pecunia consumptа и т. д., а обратиться к следующему простому приему.
Предположим, что понятие fr. extantes обнимает и эквивалент за отчужденные плоды. Тогда на основании l. 22 2 D. de pign. act. 13,7, l. 3 C. de cond. ex. l. 4, 9, l. 4 2 C. de crim. exp. her. 9, 32 (ср. выше, стр. 101) и других мест, которые собственнику дают vindicatio fructuum extantium против недобросовестного владельца, следует, что собственник может виндицировать у недобросовестного владельца эквивалент за отчужденные плоды. Но этот вывод представляет юр. абсурд. Если malae fidei possessor отчуждает плоды и получает за них эквивалент, то он по traditio приобретает право собственности на этот эквивалент, поскольку покупатель плодов был собственником переданных nummi. Во всяком случае собственник вещи, плоды которой продает m. f. possessor, не приобретает права собственности на переданный владельцу эквивалент. Стало быть, он не может никоим образом обосновать по поводу эквивалента vindicatio fructuum extantium. Следовательно, та посылка, из которой следует возможность такой vindicatio, неправильна. Понятие fr. extantes никоим образом не может обнимать эквивалент за проданные плоды. Под fr. extantes мы можем понимать только то, что может быть предметом vindicatio fr. extantium против m. f. possessor, т. е. только продукты in natura, которые действительно с момента separatio подпадают праву собственности собственника плодоносной вещи, а отнюдь не эквивалент за эти плоды, которого собственник вещи никогда в собственность не приобрел.
А так как добросовестный владелец возвращает fr. extantes, то вопрос ясно и достоверно решен в том смысле, что он возвращает только продукты in natura, а отнюдь не вырученный за них эквивалент[133].
§ 9. 2. Требуется ли в bona fides в момент сonsumptio?
Источники не занимаются специально этим вопросом. Это кажется Чиляржу (стр. 523) странным, так как consumptio в нашем институте имеет решающее значение. Этим обстоятельством он пользуется для исторических выводов, а с догматической точки зрения он склоняется к утвердительному ответу на поставленный вопрос, хотя его основания отличаются неясностью и неопределенностью: ":лишь на основании всей природы предоставленной добросовестному владельцу выгоды (Concession) можно заключить, что и consumere должно произойти bona fide!" Вероятно, автор имеет здесь в виду, что так как права добросовестного владельца предоставлены ему как особое преимущество за его добросовестность, то он должен быть достойным снисхождения во все время и, в частности, во время consumptio.
Более твердую почву для решения этого вопроса представляет то обстоятельство, что источники приписывают lucrum потребленных плодов именно добросовестному владельцу, т. е. владельцу, если и пока он добросовестный владелец, только bonae fidei possessor fructus con-sumptos suos facit; что же касается malae fidei possessor, стало быть, и бывшего добросовестным, но переставшего быть таковым владельца, то правила его ответственности иные. Само собой разумеется, что бывший добросовестный владелец, узнав о своей обязанности возвратить вещь и наличные плоды собственнику, не может произвольно освободиться от обязанности возвратить fr. extantes, превращая последние в fructus consumpti. Следует, впрочем, заметить, что и consumptio, наступившая во время mala fides, освобождает владельца, если она наступила сasu. Вообще, здесь применяются общие начала обязательственных отношений относительно diligentia, ответственности за убытки и т. д.
§ 10. 3. Fructus extantes подлежат возвращению, только поскольку они образуют чистую прибыль владельца
Добросовестный владелец собирает доходы, но в то же время и делает периодические (imp. fructuum percipiendorum) и единовременные хозяйственные затраты (imp. in rem)[134]. Может случиться, что владение принесет ему в общем чистую прибыль, может случиться и обратное. В последнем случае для него вовсе не возникает обязанности возвращать плоды; дело идет только о вознаграждении его за издержки со стороны собственника, причем извлеченный доход играет только роль вычитаемого.
Только в первом случае возникает вопрос о возвращении плодов. При этом добросовестный владелец находится в очень выгодном положении в том смысле, что он не обязан возвращать всей чистой прибыли, а только ту часть, которая у него находится в виде fructus in natura.
Этими правами добросовестный владелец пользуется, конечно, лишь до тех пор, пока он остается добросовестным. С момента mala fides его юридическое положение коренным образом изменяется. С одной стороны, плоды уже обсуждаются по совсем иным правилам, а именно подлежат возвращению не только fructus extantes, но и fructus consumpti и не только fructus percepti, а и percipiendi. С другой стороны, и единовременные издержки подчиняются другим, более строгим для владельца правилам. Рассматривать подробные условия наступления mala fides и юридическое положение добросовестного владельца с этого момента нам не приходится, потому что этот вопрос относится к учению о недобросовестном владении. Здесь еще следует только заметить, что если не прежде, то во всяком случае с момента начала процесса добросовестный владелец лишается льгот, соединенных с bona fides, и подчиняется строгим правилам как относительно плодов, так и относительно издержек.
Этих предварительных замечаний будет достаточно для понимания знаменитой l. 48 D. de rei vind. 6,1:
Papinianus libro secundo responsorum: Sumptus in praedium, quod alienum esse apparuit, a bona fide possessore facti neque ab eo qui praedium donavit neque a domino peti possunt, verum exceptione doli posita per officium iudicis aequitatis ratione servantur, scilicet si fructuum ante litem contestatam perceptorum summam excedant: etenim admissa compensatione superfluum sumptum meliore praedio facto dominus restituere cogitur.
Папиниан обсуждает ex professo так называемые полезные издержки, но высказывает implicite и установленное нами выше правило, по которому возвращение плодов может совсем не иметь места вследствие зачета издержек. Судья должен per officium aequitatis ratione предпринять вычисление потери, понесенной добросовестным владельцем. Встречающееся во фрагменте слово compensatio употреблено, конечно, не в техническом значении компенсации двух встречных требований, а просто в смысле вычитания, зачета, deductio, как это, например, имеет место в l. 15 D. de imp. in res dot. 25,1 (sed ipsae res ita praestari intelle-guntur, ut non tam impendas in eas, quam deducto eo minus ex his percepisse videaris), l. 30 D. pro socio 17,2 (neque enim lucrum intelleguntur nisi omni damno deducto neque damnum nisi omni lucro deducto) etc. Так вычисляется, имеет ли место чистая прибыль (superfluus fructus) или чистая потеря (superfluus sumptus), и таким образом определяется, на ком лежит обязанность вознаграждения или возвращения.
То обстоятельство, что Папиниан в приведенном месте не говорит о возвращении fr. extantes, и ограничивается временем до litis contestatio, послужило аргументом для ошибочных исторических выводов и для утверждения, что 1. 48 cit. нельзя удовлетворительно объяснить с точки зрения Юстинианова права[135].
Между тем, с нашей точки зрения, весьма понятно, почему Папиниан не упоминает о fructus extantes и consumpti. В его фрагменте результатом упомянутого вычисления является superfluus sumptus, damnum на стороне добросовестного владельца. Поэтому для последнего не возникает никакой обязанности относительно возвращения плодов, поэтому и нет никакого повода говорить о fructus extantes и consumpti. Обязанность возвращения плодов возникает только тогда, когда на стороне добросовестного владельца окажется lucrum, superfluus fructus. Тогда только возникает вопрос: в каком виде superfluus fructus находится в имуществе владельца? Только тогда спрашивается: находится ли super-fluus fructus у владельца в виде fructus extantes? Ибо только в этом последнем случае superfluus fructus подлежит возвращению.
Точно так же ясно и само собой понятно, почему Папиниан ограничивает свое положение на время до litis contestatio, последующее время обсуждается уже не по тем правилам, которые юрист установляет для времени до начала процесса. Папиниан сделал бы ошибку, если бы он свои замечания (fructuum perceptorum summam) распространил на время процесса, потому что здесь perceptio не имеет решающего значения, а принимаются во внимание и fr. percipiendi. И в словах me-liore praedio facto заключалась бы тогда ошибка, потому что imp. utiles после litis contestatio не вознаграждаются.
То же альтернативное отношение между возвращением superfluus fructus со стороны добросовестного владельца или superfluus sumptus со стороны собственника обсуждается тем же юристом в 1. 65 D. de rei vind. 6,1:
Papinianus libro secundo responsorum: Emptor praedium, quod a non domino emit, exceptione doli posita nоn aliter restituere domino cogetur, quam si pecuniam creditori eius solutam, qui pignori datum praedium habuit, usurarumque medii temporis superfluum reciperaverit, scilicet si minus in fructibus ante litem perceptis fuit: nam eos usuris novis dumtaxat compensari sumptuum in praedium factorum exemplo aequum est.
Species facti состоит в следующем: некто купил участок у несобственника. Участок оказался заложенным, так что покупщик, чтобы удержать его за собой, уплатил кредитору следуемую сумму, т. е. капитал и проценты. Собственник участка, т. е. освобожденный владельцем должник, предъявляет rei vindicatio. Папиниан решает, что собственник не получит участка, пока не возвратит уплаченной для погашения его долга суммы (капитала с процентами). Кроме того, собственник должен уплатить и usurae novae, т. е. проценты от уплаченной суммы (от первоначального капитала с процентами). Но эти проценты подчиняются тем же правилам, что impensae; покупщик имеет право на superfluum usurarum, т. е. лишь тогда и постольку, поскольку он потерпел вообще убытки от владения. В прибыль зачисляются доходы, в убыль - издержки и usurae novae.
И здесь Папиниан предполагает, что результатом вычисления оказывается superfluus sumptus ("superfluum usurarum"). Поэтому для покупщика не возникает обязанности возвращать плоды. Поэтому не может быть речи о fructus extantes и consumpti. Только лишь в случае superfluus fructus могла бы быть речь о возвращении плодов, стало быть, и о fructus extantes и fructus consumpti.
§ 11. 4. Подлежат ли возвращению так называемые гражданские плоды?
Источники не говорят особо о возвращении извлеченных добросовестным владельцем гражданских плодов. Prima facie отсюда следовало бы заключить: или возвращение не имеет совсем места, или здесь применяются общие правила.
При теперешнем состоянии народного хозяйства вопрос о гражданских плодах получает особенно важное значение и требует определенного и достоверного решения. Между тем здесь в литературе еще менее согласия, нежели относительно естественных плодов. В каждом сочинении иное мнение!
Windscheid[136] различает те гражданские плоды, которые добросовестный владелец получает за предоставление пользования вещью, не дающей естественных плодов, от тех, которые он получает за предоставление извлечения плодов. Гражданские плоды первого рода добросовестный владелец не обязан возвращать, в частности нельзя дать собственнику вещи condictio по поводу этих плодов, "потому что римское право признает за ним право на употребление вещи, находящейся в его добросовестном владении, и притом же только право самому пользоваться вещью, но также и право приобретать эквивалент посредством предоставления этого пользования другим".
Напротив, эквивалент за предоставление fructuum perceptio репрезентирует естественные плоды вещи. Поэтому он обсуждается аналогично естественным плодам, т. е. владелец должен возвратить еще не потребленную часть эквивалента.
Gppert (1. c., стр. 354 и сл.) признает добросовестного владельца свободным от возвращения fructus civiles, потому что он не находит возможным конструировать против него и в пользу собственника вещи никакого иска по поводу этих плодов.
Kppen (1. c., стр. 92 и сл.) различает наемную и арендную плату, с одной стороны, и эквивалент за установление вещного права пользования, с другой стороны. Относительно арендной и наемной платы собственник участка не имеет никаких прав против добросовестного владельца. Напротив, по поводу pretium, которое добросовестный владелец получил за вещь или за ограниченные вещные права на нее, собственнику участка принадлежит против него condictio, если он лишен rei vindicatio по поводу вещи.
Wchter[137] и Ihering[138] различают, владеет ли b. f. p. плодоносной вещью на основании titulus putativus или verus; только в последнем случае владелец свободен от возвращения гражданских плодов.
Czyhlarz (стр. 607 и сл.) различает ту часть гражданского дохода, которую добросовестный владелец еще не издержал, и ту, которую он уже издержал. Лишь от возвращения последней свободен добросовестный владелец. В частности, он обязан цедировать собственнику те иски по поводу гражданских плодов, которых он еще не вчинял.
Особые правила действуют, по мнению Чиляржа (eod., стр. 526-558), для тех гражданских плодов, которые владелец приобретает вследствие добросовестного владения рабом.
Все приведенные мнения неправильны. Теория Виндшейда вытекает из непризнания за добросовестным владельцем права собственности на плоды и из неправильного понятия consumptio. На эту же точку зрения переходит и Чилярж, требуя потребления эквивалента. Гепперт не доказал, что собственник не может в виндикационном процессе требовать arbitrium iudicis о гражданских плодах. Мнение Иеринга основано на неправильной теории титула.
Но независимо от ошибок в посылках все изложенные теории не могут привести в свою пользу подтверждений из источников и почти все погрешают против правила: ubi lex non distinguit etc.
Так как источники не намекают ни одним словом, что для гражданских плодов действуют особые исключительные правила, то мы должны исходить из того положения, что таковых и нет, а применяются общие правила.
Общее правило относительно плодов, извлеченных добросовестным владельцем, гласит: fructus extantes возвращаются собственнику, fructus consumpti остаются владельцу. Стало быть, quaestio in eo est, могут ли fructus civiles принадлежать к категории fructus extantes. Выше мы доказали, что эквивалент, вырученный при продаже плодов, pretia fructuum, не может относиться к категории fructus extantes, а должен быть отнесен к fructus consumpti. Если предположить обратное, то получается reductio ad absurdum этого предположения. Но то же рассуждение, та же reductio ad absurdum получается и тогда, если мы наемную или арендную плату отнесем к fructus extantes. При этом предположении в случае недобросовестного владения собственник вещи имел бы rei vindicatio по поводу nummi, которые владелец получил от арендатора и приобрел в собственность и на которые никоим образом не мог приобрести права собственности dominus fundi. Так как этот результат (rei vindicatio несобственника против собственника) юридически невозможен, то следует заключить, что наемная или арендная плата не относится к fr. extantes, а следовательно, и не подлежит возвращению со стороны добросовестного владельца.
Да и по существу было бы странно, если бы право не требовало от владельца возвращения pretia fructuum, а требовало возвращения арендной платы. Какой смысл был бы устанавливать такое различие. Не все ли равно, собрал ли я плоды сам, а потом их продал, подарил и т. д., или сразу предоставил кому-нибудь perceptio за известную сумму и дарственным образом. Почему сумма, вырученная за собранные и вывезенные на рынок яблоки, должна обсуждаться иначе, нежели сумма, полученная за эти же яблоки от арендатора сада? Merces является pretium frucfuum.
Позже, когда мы найдем цивильно-политическую функцию института, мы убедимся, что требование возвращения pretia fructuum, равно как и mer-ces, было бы существенным промахом с точки зрения гражданской политики. Теперь, с точки зрения догматической, достаточно вышеизложенного.
С юридической точки зрения оказалось, что оба наши заключения в начале этого параграфа из отсутствия в источниках особых замечаний о гражданских плодах следует признать правильными; они не составляют дилеммы. Верно, что гражданские плоды не подлежат возвращению, но в то же время верно и то, что они подчиняются общим правилам о fructus extantes и consumpti.
§ 12. D. В частности о приобретении через рабов
Приобретения добросовестного владельца раба римское право подчиняет общим правилам.
Это положение требует еще доказательств, потому что его не признают различные теории с различных точек зрения[140].
1. Приобретающим субъектом признается не только владеющий рабом в виде собственности, но и всякий другой путативный вещно-управомоченный (ср. выше, стр. 111; l. 54 3 D. de a. r. d. 41,1).
2. Владение, дающее возможность приобретать, ничего не имеет общего с владением, годным для давности. В частности, предметом владения в этом смысле может быть даже свободный человек, qui bona fide servit. Относительно свободного человека не может быть речи ни о приобретении по давности в собственность, ни о законном титуле приобретения, ни даже о владении в точном юридическом смысле, потому что homo liber не есть res in commercio, a persona.
Примечания:
[133] Предложенный здесь способ решения контроверзы
встретил весьма решительное и согласное одобрение со стороны критиков,
и вопрос, по-видимому, действительно можно считать окончательно решенным.
Ср.: Hellmann, 1. c., стр. 85; Oertmann, 1. c., стр. 579; Leonhard, 1.
c., стр. 280; Dernburg I, 205, пр. 17.
[134] Ср. мою Lehre vom Einkommen, том 1, 11 и Anhang,
где доказывается с точки зрения догмы и цивильной политики несостоятельность
традиционной теории impensae и предлагаются, между прочим, новые основания
классификации издержек (ср.: Dernburg, Pandekten I 227, в новых изданиях).
Для последующего изложения имеет значение только следующее положение.
[135] Из этого фрагмента выводится теория, по которой
в классическую эпоху b. f. possessor не был обязан возвращать fructus
extantes; ср. ниже: Czyhlarz, стр. 566 и сл., который считает это место
необъяснимым, если в эпоху Папиниана fructus extantes и consumpti обсуждались
различно; ср. также: Pellat, Expos des principes gnraux du dr. rom. sur
la proprit. Paris, 1853, стр. 299 и сл. и названное выше сочинение его
последователя в русской литературе – Кремлева (стр. 128): «В Пандектах...
есть два места, принадлежащие знаменитейшему из юристов самого цветущего
периода римской юриспруденции, Папиниану, которые никоим образом не допускают
мысли о таком обязательстве [restitutio fructuum extantium], которые и
понятны только при теории бесповоротной собственности [почтенный автор
здесь и в других местах не вполне различает два юридически совсем не тождественныx
понятия: бесповоротную собственность, dominium irrevocabile, которая несомненно
принадлежала добросовестному владельцу относительно плодов в классическом
и Юстиниановом праве, и свободу от обязательства возвращения fructus extantes,
которой, по нашему мнению, b. f. р. не пользовался ни по Юстинианову,
ни по классическому праву] добросовестного владельца на плоды. Это именно
1. 48 и J. 65 pr. D. de R. V. 6,1». Авторы, выступившие после появления
Fruchtvertheilung с защитой теории свободы добросовестного владельца от
обязанности возвращения fructus extantes в классическую эпоху (Oertmann
и Реrnice, ср. ниже), уже более на эти места не ссылаются.
[136] В Zeitschrift etc., стр. 132 и сл.
[137] Wchter, Errterungen Heft II, стр. 100.
[138] Ihering, Abhandlungen, стр. 78 и сл., ср. также:
Witte, Bereicherungsklagen, стр. 325 и сл.
[139] Ср.: Salkowski, Sclavenerwerb, стр. 116 и сл.;
Pernice, Labeo II, 1-te Abth., стр. 369 и сл. (2-е изд.).
[140] Ср.: Czyhlarz, стр. 526 и сл.; Gppert, стр. 327
и сл.
