Петражицкий Л.И. Права добросовестного владельца на доходы с точек зрения догмы и политики гражданского права
2. Поэтому не возникает закладного права на плоды, если вещь была заложена собственником.
3. Третьи лица, покупающие плоды у добросовестного владельца, приобретают собственность. Это означает само собой, что третьи лица могут приобретать от добросовестного владельца и другие вещные права на плоды[114].
§ 2. Юридическая природа возвращения fructus extantes
Так как добросовестному владельцу принадлежит право собственности на плоды, то они не могут быть предметом самостоятельной rei vindicatio, если еще существуют у добросовестного владельца или у его сингулярного преемника, ни предметом condictio, если они потреблены[115].
Это само собой понятно и не обсуждается отдельно в источниках, которые выражают приведенные положения лишь косвенно, при обсуждении юридического положения недобросовестного владельца, противополагая его добросовестному. Именно недобросовестный владелец, в противоположность добросовестному, fructus suos non facit, поэтому плоды, не потребленные им, могут быть предметом самостоятельной rei vindicatio, потребленные - предметом condictio.
Si praedo rem pignori dederit, competit ei et de fructibus pigneraticia actio, quamvis ipse fructus suos non faciat; a praedone enim fructus et vindicari extantes possunt et consumpti condici: proderit igitur ei, quod creditor bona fide possessor fuit (l. 22 § 2 D. de pign. act. 13, 7).
Этим признано посредством argumentum a contrario, что упомянутые иски, vindicatio и condictio, против bonae fidei possessor невозможны. Ср. 1. 3 С. de cond. ex 1. 4, 9:
Mala fide possidens de proprietate victus exiantibus fructibus vindicatione, consumptis vero condictione conventus horum restitutioni parere compellitur.
L. 4 § 2 С. de crim. exp. her. 9, 32: Fructus autem rerum quas mala fide tenuit, licet expilatae hereditatis non teneatur crimine, suos non facit, sed extantes quidem vindicari, absumptos vero condici posse procul dubio est.
Невозможность самостоятельных исков по поводу fructus con-sumpti против добросовестного владельца высказана также в § 35 I. de rer. div. 2,1. (Et ideo si postea dominus supervenerit et fundum vindicet, de fructibus ab eo consumptis agere non potest.)
Тем не менее собственник получает при vindicatio fundi от добросовестного владельца fructus extantes. Обязанность выдать наличные продукты есть, стало быть, одна из разных praestationes personales, которые связаны с вещными исками. Хотя в петиторной формуле говорится только о виндицируемой вещи, тем не менее iudex должен в силу своего officium принять во внимание и плоды. Fructus extantes veniunt in iudicium, eorum ratio habetur etc.
§ 2 I. de officio iudicis 4, 17... si vero bona fide possessor fuerit, non habetur ratio consumptorum neque non perceptorum.
L. 4 § 2 D. fin. reg. 10, 1... sed ante iudicium percepti non omni modo hoc in iudicium venient: aut enim bona fide percepir, et lucrari eum oportet, si eos consumpsit, aut mala fide, et condici oportet.
Cp. 1. 1 2 D. de pign. 20, 1, где истец получает путем закладного иска как praestatio personalis fructus extantes, которые свободны сами по себе от закладного права. Точно так же плоды принимаются во внимание "per officium iudicis aequitatis ratioue" и при оценке затрат, сделанных добросовестным владельцем на вещь (l. 48 D. de R. V. 6,1: 1. 65 eod.).
Formula petitoria давала судье достаточный простор. Слова: neque ea res arbitratu tuo restituetur, quanti ea res erit... condemna[116] - можно было толковать очень распростра-нительно. Restituere est etiam possessorem facere fructusque reddere (l. 22 D. de V. S. 50, 16).
Nam et verbum restituas, quod in hac re praetor dixit, plenam habet significationem, ut fructus quoque restituantur (1. 38 § 4 D. de usur. 22, 1).
Et ideo cum restitui praetor vult, veluti in interdicto unde vi, etiam fructus sunt restituendi (§ 5 eod.).
Этим, конечно, еще не объяснено цивильно-политическое основание, почему именно возвращаются fructus extantes, а не возвращаются прочие плоды. Этим вопросом мы займемся лишь во второй части этого исследования.
Распространительное толкование на основании officium iudicis слова restituere в петиторной формуле представляет только формальное, процессуальное основание, которое давало судье возможность связать разные praestationes personales с геstitutio названной в формуле вещи. Смотря по роду иска и обстоятельствам дела, вложили римские юристы массу разных praestationes в слово restituere. Руководствуясь своим юридическим инстинктом и чувством справедливости, они самостоятельно выработали этим путем много новых юр. положений. Это поведение они оправдывают тем формальным основанием, что они установляют лишь plena significatio слова restituere, т. е. истинное содержание воли претора[117].
§ 3. Общие выражения источников об отношении добросовестного владельца к плодам
Установив на основании позитивного материала существо права, которое добросовестный владелец приобретает на плоды, и существо его обязанности относительно возвращения наличных плодов, мы можем объяснить те общие выражения источников, которые играют огромную и с точки зрения юр. методологии совсем неподобающую роль в литературе и представляют опору для всевозможных теорий.
Отношение добросовестного владельца к плодам, как видно из вышеизложенного, проходит обыкновенно два фазиса. Сначала он приобретает на них право собственности, которое в конечном хозяйственном результате довольно малоценно, потому что с ним связано обязательство (praestatio personalis) возвращения в случае rei vindicatio. Второй фазис наступает с моментом consumptio. Теперь только добросовестный владелец приобрел действительное lucrum. Теперь только он и с хозяйственной точки зрения приобрел плоды, усвоил их. Это явление характеризует выражение Африкана[118]: "fructus praediorum consumptos suos faciat bona fide possessor".
На это выражение опираются те, которые приписывают добросовестному владельцу только провизорное, временное право собственности на плоды. Приведенное выражение должно-де означать, что consumptio "превращает провизорную собственность в бесповоротную, и притом с обратной силой". Между тем consumptio совсем не может иметь для владельца значения вещного приобретения, потому что она именно разрушает вещную связь владельца с объектом потребления.
На это выражение опираются далее те, которые объявляют интерполированными все места источников, указывающие на обязанность возвращения fructus extantes. Именно suos facit означает в других местах приобретение собственности. В выражении consumptos fructus suos facit не может быть речи о приобретении собственности. "Suos facit" здесь применено неточно, стало быть, это выражение употребил не Африкан, а компиляторы.
Нельзя не признать, что suos facere в такой связи лишено своего обычного технического значения. Эти слова означают здесь lucrum, прибыль, которая происходит путем приобретения права собственности и последующего освобождения от обязанности геstitutio. Вследствие такого словоупотребления все выражение не делается неправильным или сбивчивым, потому что нельзя думать о приобретении права собственности путем consumptio, а только несколько парадоксальным. Подобные парадоксальные изречения пользуются часто особой популярностью как в народном языке, так и в языке специалистов, потому что они одним метким словцом выражают то, для чего нужно было бы употребить длинные описания[119].
Мы оставим пока в стороне вопрос об интерполяциях, но не можем не заметить о выражении Африкана, что его характер указывает скорее на введенную обычаем поговорку, на меткое и популярное словцо, нежели на законодательную терминологию.
На выражение "fructus consumptos suos facit" опираются и те, которые не признают права собственности добросовестного владельца на плоды. Так как здесь suos fasere не означает приобретения права собственности, то слово suos facit и подобные, употребляемые римскими юристами в других местах выражения, не могут доказывать приобретения права собственности. Так, Windscheid предполагает, что эти выражения реципированы юристами из народного языка, где они первоначально означали только экономическое lucrum.
"Правосознание римского народа определяло право добросовестного владельца в том смысле, что ему по отношению к плодам принадлежит только bonae fidei possessio, как и по отношению к главной вещи, но что он после consumptio освобождается от всякой обязанности возвращения, так как он не обогатился. Оно приписывало ему, следовательно, право потреблять плоды; но выражение, которое это право на-шло в народном языке, состояло (так как предназначение плодов состоит в потреблении) в том, что они ему принадлежат. Это выражение его права потребления перешло в юридический язык"[120].
Мы согласны с тем, что те выражения скорее народного, нежели законодательного происхождения и что (и независимо от этого) они сами по себе еще не служат достоверным доказательством права собственности добросовестного владельца на плоды. Поэтому мы и обратились в § 1 к иным способам доказывания. Тем не менее мы не можем здесь не заметить, что выражения fructus suos facit elus sunt, ad bonae fidei possessorem pertinent в большинстве фрагментов несомненно употребляются с сознательным и ясным намерением указать на право собственности. Решительное значение при этом мы приписываем не этим выражениям самим по себе, потому что они могут иметь различные значения, а той связи, из какой обнаруживается их истинный смысл.
Так, l. 25 § 1 D. de usuris 22,1 приписывает добросовестному владельцу то же самое право на плоды, как на предметы, приобретаемые через рабов, и то же право, какое приобретают на плоды собственник, узуфруктуар и эмфитевта:
In alieno fundo, quem Titius bona fide mercatus fuerat, frumentum sevi: an Titius bonae fidei emptor perceptos fructus suos faciat? respondi, quod fructus qui ex fundo percipiuntur intellegi debet propius ea accedere, quae servi operis suis adquirunt, quoniam in percipiendis fructibus magis corporis ius ex quo percipiuntur quam seminis; ex quo oriuntur, aspicitur et ideo nemo unquam dubitavit, quin, si in meo fundo frumentum tuum severim, segetes et quod ex messibus collectum fuerit meum fieret, porro bonae fidei possessor in percipiendis fructibus id iuris habet, quod dominis praediorum tributum est, praeterea cum ad fructuarium pertineant fructus a quolibet sati, quanto magis hoc in bonae fidei possessoribus recipiendum est, qui plus iuris in percipiendis fructibus habent? cum fructuarii quidem non fiant, antequam ab eo percipiantur, ad bonae fidei autem possessorem pertineant, quoquo modo a solo separati fuerint, sicut eius qui vectigalem fundum habet fructus fiunt, simulatque solo separati sunt.
Такое же сопоставление с узуфруктуаром находим в l. 13 D. quib. mod. 7,4 (fructuarii fructus tunc fieri, cum eos perceperit, bonae fidei autem possessoris mox quam a solo separati sint) и в l. 28 D. de usuris 22.1, где также говорится, что дети рабыни принадлежат собственнику, а не узуфруктуару и не добросовестному владельцу матери, потому что они не относятся к плодам:
In pecudum fructu etiam fetus est sicut lac et pilus et lana: itaque agni et haedi statim pleno iure sunt bonae fidei possessoris et fructuarii. Partus vero ancillae in fructu non est itaque ad dominum proprietatis pertinet.
В l. 48 pr. D. de a. r. d. 41,1 сравнивается право добросовестного владельца с правом собственника вещи на плоды:
Idem (Paulus) libro septimo ad Plautium. Bonae fidei emptor non dubie percipiendo fructus etiam ex aliena re suos interim facit non tantum eos, qui diligentia et opera eius pervenerunt, sed omnes, quia quod ad fructus attinet, loco domini paene est; denique etiam priusquam percipiat, statim ubi a solo separati sunt, bonae fidei emptoris frunt.
§ 35. I. de rer. div. обсуждает приобретение плодов добросовестным владельцем между способами приобретения собственности.
Из приведенных мест несомненно явствует, что римские юристы и Юстиниан (его редакционная комиссия) считали право добросовестного владельца на плоды правом собственности, а не только правом потребления, а что такое их теоретическое воззрение соответствует и положительному праву, мы уже доказали выше (§ 1).
В. Условия приобретения плодов
Предварительное замечание
На теорию приобретения плодов при bonae fidei possessio имело большое влияние учение об usucapio, и притом не только в прежней и новейшей романистической литературе, но отчасти также и в римской юриспруденции. Отношение добросовестного владельца к доходам сопоставляли и сопоставляют с condicio usucapiendi главной вещи.
При этом замечают странное явление, что при usucapio по римскому праву mala fides superveniens non nocet, при приобретении плодов nocet. Это явление до сих пор еще не объяснено. Также странным кажется и другое различие, а именно, что приобретение плодов возможно и при таких плодоносных вещах, которые не подлежат давности. Зато другие условия usucapio переносят и на приобретение плодов. Обыкновенно требуют, чтобы добросовестный владелец имел titulus, владение в виде собственности и соответственную bona fides относительно главной вещи.
Об этих условиях источники по большей части ничего не говорят. Отсюда возникли великие контроверзы. Мы попытаемся показать, что приобретение плодов добросовестным владельцем юридически не имеет ничего общего с condicio usucapiendi, что, по нашему мнению, весьма важно как с теоретической, так и с практической точки зрения и без чего невозможно истинное понимание института.
§ 4. 1. Титул
Считается весьма спорным вопрос, требуется ли для приобретения плодов при bonae fidei possessio такой же титул, как при usucapio, или достаточно bona fides. Те, которые доказывают необходимость титула, как в новейшее время Kppen[121], Waldeck[122], ссылаются на то, что источники говорят обыкновенно bonae fidei emptor, если же в иных местах говорится о приобретении плодов со стороны b. f. possessor, то под этим разумеется лишь титулованный владелец. Именно только таковой называется, по мнению Вальдека, bonae fidei possessor в отличие от bona fide possessor. В пользу этого говорит и то, что только титулованному добросовестному владельцу принадлежит "фиктивная собственность", на которой основывается приобретение плодов[123]. Чилярж (стр. 602 и сл.) справедливо отвергает эти доводы, потому что различие между bonae fidei и bona fide possessor и понятие фиктивной собственности в применении к добросовестному владельцу чужды источникам.
Далее, понятие фиктивной собственности само есть только обобщение, которое должно обнимать последствия добросовестного владения и не может служить основанием для обратного вывода таких последствий, которые не указаны в источниках.
К этим основательным возражениям можно прибавить еще и то соображение, что встречающееся в большинстве мест выражение bonae fidei emptor ничего не доказывает, потому что доказывает слишком много. Из него следовало бы заключить, что не только требуется титул, но и не всякий титул добросовестного владения достаточен для приобретения плодов, а лишь купля.
Чилярж думает, что для приобретения плодов достаточно bona fides, потому что приобретение плодов есть награда (Begnstigung) за добросовестность. Добросовестный владелец потому приобретает плоды, что добросовестно считает себя собственником, следовательно, значение может иметь только bona fides, а не titulus. В пользу этого говорит и l. 48 1 D. de adquir. rer. dom. 41, 1, где Павел замечает, что bona или mala fides только ad factum pertinere. Далее в местах, обсуждающих аналогичное приобретение чрез рабов, не говорится о необходимости титула.
И доводы Чиляржа не дают положительных результатов. В самом деле, если Чилярж утверждает, что приобретение плодов есть награда за добросовестное владение, то противники могут сказать, что не за всякое добросовестное владение, а только за основанное на законном способе приобретения.
Далее, l. 48 cit. не имеет никакого значения для нашего вопроса, потому что там идет речь о последствиях так называемой mala fides superveniens, причем в конкретном случае предполагается, что владение опирается на iustus titulus (ср. ниже, стр. 111 и сл.).
Вообще из доводов за и против титула можно только заключить, что источники не обсуждают нашего вопроса.
И это не удивительно. Весь спор, по нашему мнению, основан на недоразумении. Для всякого приобретения собственности необходим титул, точно так же и для приобретения плодов. Но титула приобретения плодов нельзя смешивать с титулом приобретения плодоносной вещи. Плод есть самостоятельная вещь, и для приобретения ее необходим особый титул. В случае добросовестного владения титулом является отделение плода от плодоносной вещи во время b. f. possessio[124]. Требовать еще титула для bonae fidei possessio плодоносной вещи означало бы требовать двух титулов для приобретения плодов, а иногда и целого ряда титулов, например, в случае нескольких поколений животных. Таких условий приобретения собственности не встречаем в гражданском праве, иначе были бы споры и процессы без конца.
Чтобы избежать такого явления, римское право и в требовании одного титула не особенно строго:
Примечания:
[114] Те писатели, которые не признают за b. f. possessor
права собственности на плоды, пытались доказать, что по поводу плодов
возможна особая vindicatio со стороны собственника и usucapio со стороны
владельца. Их доводы опровергли уже Waldeck (Arch. f. civ. Pr. 57) и Czyhlarz
(cit., стр. 495 и сл., прим.). Мы согласны с их критикой и не будем ее
здесь повторять. Только по поводу 1. 48 5 D. de furt. 47,2 ср.: Vangerow
326 Anm. 2 c., где место несомненно правильно истолковано.
[115] По поводу этого замечания о condictio Oertmann
(Zeitschr. f. d. Privat- und ffentl. Recht d. Gegenwart. XX, стр. 579)
говорит, что он не понимает, из какой посылки я вывожу такое заключение
(«eine Behauptung, deren Schlussigkeit wir nicht verstehen»). Ввиду этого
считаю нужным напомнить, что предметом condictio fructuum consumptorum
могли быть по римскому праву только те потребленные плоды, которые до
их потребления попали в собственность dominus rei:
[116] Cр.: Keller, Civilprozess 528; Lenel, Ed. 69.
[117] О вопросе относительно causa rei ср.: «Fruchtvertheilung»,
стр. 95–96.
[118] L. 40 D. de a. r. d. 41, 1.
[119] Каждый технический жаргон содержит в себе тысячи
примеров указанного явления. Да и в Corpus iuris их сколько угодно. Это
незачем мне доказывать сотнями цитат, потому что всякий мало-мальски знакомый
с источниками согласится со мной. Только курьеза ради напомню о двух regulae
iuris, которые выражают ту же общую мысль, что и рассматриваемое в тексте
изречение, и в то же время как раз по той же причине заслуживают строгого
выговора с точки зрения педантичной и придирающейся к словам критики:
[120] Windscheid, Ueber das Recht des redlichen Besitzers
an den Frchten (в Zeitschr. f. Civilr. u. Prozess, N. F. 14, стр. 121).
[121] L. c., стр. 99.
[122] L. c., стр. 324 и сл.
[123] Подробные доказательства приводит в пользу различия
между титулованными добросовестными владельцами и владельцами без титула
в классическом праве Karlowa, Rmische Rechtsgeschichte. II B. 1-te Abth.
стр. 420 и сл. (эта книга появилась в 1892 г., почти одновременно с моей
«Fruchtvertheilung»). Но его «доказательства» состоят во внесении в места
источников произвольных предположений и в подозрениях, что прежде текст
соответствовал теории Karlowa, но потом дело испортили компиляторы.
[124] Ср. ниже, стр. 109. Здесь та особенность, что
для титула не требуется юридической сделки (самый обыкновенный титул,
напр., pro emptore, pro donato) и даже юридического действия (как, напр.,
при titulus pro derelicto в случае occupatio, titulus pro suo в случае
specificatio), а достаточно юр. факта separatio.
