На главную страницуКлассика российского права, проект компании КонсультантПлюс при поддержке издательства Статут и Юридической научной библиотеки издательства Спарк

Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав

Несмотря на то что представители различных взглядов привели много интересных и существенных доводов в подтверждение своих выводов, все же поставленную проблему в научном отношении пока еще нельзя признать решенной. Вместе с тем представляется, что новое гражданское законодательство открывает некоторые новые аспекты для ее разрешения.

В связи с этим следует прежде всего обратить внимание на особенности даваемого новым законодательством самого понятия исковой давности. Как известно, ст. 44 ГК 1922 г. определяла исковую давность как срок, с истечением которого погашается право на предъявление иска. Из этого вытекает, что закон рассматривал истечение срока исковой давности как такой юридический факт, который автоматически преграждает путь к защите права в исковой форме. И хотя прямое действие этой формулировки закона было в значительной мере парализовано судебной практикой[313] и господствующим в литературе мнением, что исковая давность должна быть связана не с правом на предъявление иска, а с правом на его удовлетворение, тем не менее в арбитражной практике эта формулировка закона использовалась в ее буквальном значении: арбитраж отказывал в принятии исковых заявлений по требованиям с пропущенным сроком исковой давности.

Это значит, что как закон, так и арбитражная практика рассматривали истечение исковой давности как такой юридический факт, который сам по себе, независимо от каких-либо иных обстоятельств (за исключением случаев восстановления давностного срока вследствие признания причин пропуска срока уважительными), автоматически влек за собой утрату права на защиту, а следовательно, и утрату самого субъективного гражданского права. Поэтому теоретические исследования поставленной проблемы сталкивались со многими трудностями, потребовали от ученых огромных затрат сил и все же не привели к полному разрешению спорной проблемы.

Но несмотря на это, господствующие идеи и основные тенденции судебной практики нашли свое выражение в новом гражданском законодательстве, которое установило единообразие в применении исковой давности судом и арбитражем, дало более четкие формулировки норм этого института, установило ряд новых, ранее не известных законодательству правил.

Согласно ст. 16 Основ исковая давность рассматривается законом как <срок для защиты права по иску лица, право которого нарушено>. Что же нового в этом определении?

Если прежнее законодательство обращало главное внимание на негативную сторону срока исковой давности, то Основы делают упор на ее положительную сторону, рассматривая исковую давность как срок для защиты права, для подключения к осуществлению права аппарата государственного принуждения.

Если прежнее законодательство говорило об утрате с истечением давности права на предъявление иска, то Основы рассматривают исковую давность как срок для защиты права по иску лица, право которого нарушено, т. е. рассматривают давность как такой срок, который согласно закону имеет юридическое значение лишь при рассмотрении заявленного иска и истечение которого само по себе, автоматически не преграждает путь для заявления требования о защите права. Причем закон не ограничивается указанием на это только в определении, но еще и специально подчеркивает, что <требование о защите нарушенного права принимается судом, арбитражем или третейским судом независимо от истечения срока исковой давности> (ч. 4 ст. 16 Основ).

Как правильно отмечает проф. О. С. Иоффе, такое требование закона не является формальным. Оно имеет существенное значение для правильного решения дела, в частности, для установления фактов приостановления или перерыва исковой давности, для выяснения уважительности причин пропуска исковой давности. <Отказывая же в приеме искового заявления, - пишет О. С. Иоффе, - судья или арбитр с самого начала закрывают путь к такой проверке, чем может быть причинен ущерб охраняемым законом интересам истца>[314].

Эта же линия законодательства находит свое выражение и в определении последствий истечения срока исковой давности. Так, ч. 1 ст. 87 ГК РСФСР предусматривает, что истечение исковой давности до предъявления иска является основанием к отказу в иске, т. е. к отказу в защите права.

Из этой общей тенденции действующего гражданского законодательства, на наш взгляд, вытекают следующие выводы:

  1. Само по себе признание того, что отказ в защите права влечет за собой также и утрату материального субъективного права, еще не решает проблемы. Решение поставленной проблемы зависит от того, какой момент следует признать моментом утраты управомоченным лицом права на защиту: момент фактического истечения срока исковой давности либо момент вынесения соответствующим органом решения об отказе в иске или об отказе в так называемом восстановлении срока исковой давности.
  2. Так как действующее законодательство рассматривает исковую давность не как срок, с истечением которого автоматически утрачивается право на защиту, а как срок, истечение которого является лишь основанием к отказу в иске, то следует признать, что отказ в защите права совпадает с моментом вынесения судом, арбитражем или третейским судом решения об отказе в иске либо об отказе в <восстановлении> срока исковой давности. Следовательно, только с этим моментом и может быть связана утрата управомоченным лицом материального субъективного гражданского права.
  3. Из этого в свою очередь вытекает, что предусмотренный ст. 89 ГК РСФСР отказ должнику в возврате исполненного после истечения исковой давности, если такое исполнение имело место до вынесения решения об отказе в иске (или в восстановлении давностного срока), основан на действительном (а не на фактическом и не на моральном) праве кредитора. Поэтому действующее законодательство с полным основанием называет эти действия должника <исполнением обязанности> (ч. 1 и 2 ст. 89 ГК), <переданным во исполнение обязательства> (п. 2 ст. 474 ГК).
  4. Если же такое исполнение последовало уже после вынесения решения об отказе в защите права и кредитор принял его, то, поскольку такое исполнение не противоречит закону, оно должно быть признано исполнением, основанным на новом соглашении сторон, на вновь возникшем обязательстве. Следует поэтому признать, что и применительно к этим случаям названные формулировки закона находятся в точном соответствии с фактическим положением дел.

С точки зрения защиты гражданских прав во времени важное значение имеет вопрос о восстановлении сроков исковой давности. Согласно ст. 16 Основ ч. 4 восстановление давностного срока может иметь место лишь в случаях, когда суд, арбитраж или третейский суд признают причину пропуска давностного срока уважительной.

Что же следует считать уважительной причиной пропуска давностного срока?

Как известно, действующее законодательство на этот вопрос ответа не дает. Вывод о том, какие причины должны быть признаны уважительными, может быть сделан лишь на основе материалов судебной и арбитражной практики.

Некоторые указания на этот счет можно найти в разъяснениях Пленума Верховного Суда СССР, относящихся к ранее действовавшему законодательству. Так, уважительными причинами пропуска срока исковой давности колхозом о возврате колхозного имущества или о взыскании задолженности Пленум считает <незаконное вмешательство должностных лиц в дела колхоза, злоупотребления со стороны председателя или членов правления колхоза, запущенность в учете и другие обстоятельства, вызвавшие не по вине колхоза задержку в предъявлении иска>[315]. По искам банка к индивидуальным застройщикам о возврате полученных ими ссуд Пленум Верховного Суда СССР отнес к уважительным причинам пропуска давностного срока: отсутствие адреса заемщика, перемену последним местожительства, затяжку выполнения заемщиком своих обязательств и т. п.[316] Указания об уважительности причин были даны Пленумом также в отношении пропуска срока на принятие наследства. И хотя этот срок не может быть признан сроком исковой давности, тем не менее указания Пленума о том, что уважительными в этом случае следует признать такие обстоятельства, как длительная командировка, продолжительная болезнь и т. п.[317], имеют важное значение для понимания самого подхода судебных органов к решению данной проблемы.

Заслуживают внимания и указания судов о причинах восстановления давностных сроков по отдельным конкретным делам. Так, по делу Корчевой Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда СССР признала уважительными обстоятельствами, которые должны были быть учтены судом при восстановлении давностного срока, то, что истица - человек преклонного возраста, инвалид 2-й группы, к тому же больная, проживала в своем хозяйстве в течение 40 лет[318].

В определении по другому конкретному делу Судебная коллегия отметила, что одной из причин пропуска исковой давности явились неправильные действия народного суда 1-го участка Сорпальского района, который, получив от Верховного суда Карело-Финской ССР исковое заявление по делу, вместо того, чтобы назначить срок исправления недостатков искового заявления, вернул это исковое заявление истцу[319]. Уважительным, по мнению Судебной коллегии, должен быть признан пропуск давностного срока <ввиду тяжелой болезни истца>[320]. Уважительным был признан пропуск колхозом срока исковой давности по тем основаниям, что <он рассчитывал получить стоимость лошади от подсобного хозяйства без принудительного взыскания, что до обращения в суд кол

ПРИНЦИПЫ ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ ГРАЖДАНСКИХ ПРАВ

Введение

Выяснение правовых принципов (принципов системы советского права, отдельных его отраслей или институтов) имеет большое научное и практическое значение, так как правовые принципы, во-первых, выражают социалистическую сущность советского права; во-вторых, определяют характер толкования и применения норм социалистического права; в-третьих, обеспечивают разрешение дел, возникших из отношений, не урегулированных нормами права; и, наконец, в-четвертых, правовые принципы имеют огромное воспитательное значение, играют важную роль в формировании социалистического правосознания трудящихся.

Основы гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик и новые ГК союзных республик предоставляют советским гражданам самые широкие права в сфере имущественных и личных неимущественных отношений и обеспечивают их охрану от нарушения со стороны других лиц. В связи с введением новой системы планирования и экономического стимулирования народного хозяйства значительно расширяются также и права социалистических организаций. Очевидно вместе с тем, что обществу не безразлично, как будут осуществляться эти права. Поэтому исследование вопроса о принципах осуществления гражданских прав приобретает не только важное теоретическое, но и большое практическое значение.

В советской правовой литературе вопрос о принципах осуществления субъективных прав как самостоятельная проблема не рассматривался ни в теории государства и права, ни в отраслевых правовых науках. Более того, до сего времени нет еще достаточной ясности в вопросе о том, что вообще следует понимать под правовым принципом, хотя многие авторы касались этого вопроса в монографиях[348], статьях[349], учебниках и учебных пособиях[350].

Как правильно отметили в свое время проф. С. Н. Братусь и проф. А. Е. Пашерстник, неясность и известная трудность самого понятия правового принципа привели к тому, что в ряду принципов той или иной отрасли права нередко указывались разнопорядковые категории[351]. Недостаточная исследованность этого вопроса привела некоторых авторов практически к отказу от изложения принципов, к подмене принципов изложением содержания определенной отрасли права[352].

Что же следует понимать под правовым принципом? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо по крайней мере уяснить, что означает само слово <принцип>, какова социальная природа правовых принципов и их место в системе общественных явлений, показать взаимосвязь и различие правовых принципов и норм права, определить методику выявления правовых принципов и, наконец, выделить и исследовать сами эти принципы.

Слово <принцип> происходит от латинского слова principium, что в переводе означает <начало>, <первоначало>. По мнению языковедов, слово <принцип> означает какое-либо основное, исходное положение, основное начало, которым руководствуются в своем поведении, в построении какой-либо научной системы, теории и т. п.[353] Именно в таком чисто языковедческом переводе слова <принцип> его и восприняло наше новое гражданское законодательство, рекомендующее при рассмотрении споров, возникших из отношений, не урегулированных правом, исходить из <общих начал и смысла> советского законодательства[354].

Но сказать, что принцип - это <основное начало>, еще недостаточно[355]. Поэтому большинство ученых, не ограничиваясь этим утверждением, пытаются выяснить социальную природу правовых принципов и их место среди других общественных явлений. При этом обнаружились весьма серьезные разногласия.

Одни авторы полагают, что принцип - это <руководящая идея>, <идеи и взгляды рабочего класса и всего советского народа>[356], <руководящая идея, правильно отражающая существенные свойства общественных явлений и общественные отношения и направляющая поведение людей в соответствии с объективной закономерностью исторического развития>[357].

Ряд авторов, придерживаясь в основном такого же мнения, указывают в дополнение и на другие признаки. Так, Н. А. Чечина считает, что правовым принципом может стать только та идея, которая нашла свое выражение в правовой норме. <Идея, не зафиксированная нормой права, - пишет она, - не может стать правовым принципом>[358]. М. Я. Савицкий, утверждая, что принципы уголовного процесса - это его руководящие идеи, вместе с тем считает, что некоторые из этих принципов в то же самое время <являются и конкретными формами деятельности советского суда>[359].

Значительное распространение в литературе получило мнение о том, что правовой принцип - это не идея, а <выражение идеи, норма, содержащая наиболее общие положения>[360]. <По своей юридической сущности, - пишет проф. М. А. Гурвич, - основные принципы представляют собой нормы права, но лишь с более общим и принципиальным содержанием>; это <нормативные положения, на которых построен советский гражданский процесс>[361]. По мнению проф. М. Чельцова, <вся система принципов - это система правовых норм, рисующих демократические черты нашего процесса>[362].

Отождествление правового принципа с нормой права практически равнозначно отрицанию правовых принципов вообще, признанию того, что принципов этих как таковых не существует, а есть только правовые нормы, различающиеся между собой более общим или более конкретным содержанием.

Однако между правовыми нормами и правовыми принципами есть существенное различие, которое прежде всего состоит в том, что нормы права (определенные правила поведения) составляют содержание определенной системы, отрасли или института права, тогда как правовые принципы выражают сущность права, его социальную природу, классовую направленность. Поэтому в известном смысле можно сказать, что правовые принципы и нормы права соответственно выражают <дух> и <букву> закона.

В силу этих особенностей различна и регулирующая роль норм права и правовых принципов. Нормы права - это правила поведения. Правовой же принцип есть общая линия, общая тенденция права. Поэтому регулирующее значение норм права состоит в предписании определенного поведения участникам регулируемого отношения, тогда как регулирующая роль правовых принципов состоит в том, что они определяют основное содержание, характер толкования и применения норм данной системы, отрасли или института права. Несомненно вместе с тем, что правовые принципы определяют также и поведение участников регулируемых правом общественных отношений, но в отличие от норм права этим их регулирующая функция не исчерпывается

Третье направление в выяснении природы правовых принципов выразилось в попытках связать правовые принципы с объективными закономерностями общественного развития. Уже сама по себе эта идея представляет большой интерес, так как увязка правовых принципов с закономерностями общественного развития дает возможность объяснить, почему правовой принцип - это не какое-либо частное правило, а основное, ведущее начало в праве; дает возможность обосновать известную стабильность правовых принципов в сравнении с относительной изменчивостью правовых норм; и, наконец, эта идея дает объективный критерий для выявления и объяснения правовых принципов данной системы, отрасли или института права.

При этом, однако, на вопрос о том, каков именно характер взаимосвязи правовых принципов с закономерностями общественного развития, отвечают по-разному.

По мнению проф. С. Н. Братуся, <принцип - это ведущее начало, закон данного движения материи или общества, а также явлений, включенных в ту или иную форму движения>, принцип - это <движущая сила или закон, относящийся именно к данной группе однородных социальных явлений>[363].

Принципиально новое здесь состоит, следовательно, в том, что принцип рассматривается не как категория идеологическая, выработанная сознанием, а как объективная закономерность, свойственная определенному явлению или группе явлений. Применительно к праву это должно, по-видимому, означать, что правовые принципы есть не что иное, как объективные закономерности развития права, и задача исследователя состоит в том, чтобы эти закономерности открыть. Познанная в процессе научного исследования и общественной практики такая закономерность (=принцип) может быть и должна быть использована для совершенствования тех или иных общественных отношений[364].

К сожалению, проф. С. Н. Братусь не приводит каких-либо доказательств в подтверждение этой своей позиции, а, высказав такое предположение, в дальнейшем исходит из него как из аксиомы, перелагая бремя доказывания на читателя. Между тем едва ли можно признать такую позицию бесспорной. Ведь если <закон движения материи> и принцип - это одно и то же, то практически дело сводится лишь к замене одного термина другим. Не проще ли при таком положении вообще отказаться от понятия принципа и просто исследовать <законы движения> такой <материи>, как право.

Иначе представляет себе взаимосвязь объективных закономерностей и правовых принципов проф. Н. Г. Александров. По его мнению, <основные социалистические правовые принципы отражают главные объективные закономерности социалистического строительства>[365], т. е., иначе говоря, правовой принцип понимается как юридическое выражение закономерностей общественного развития[366]. Такое решение представляется более приемлемым.


[313] В судебной практике прочно укоренился принцип недопустимости отказа в принятии искового заявления по мотивам пропуска исковой давности. <Советская юстиция>, 1939, N 1, стр. 79; <Судебная практика>, 1943, вып. IV, стр. 35; <Судебная практика Верховного Суда СССР>, 1950, N 1, стр. 44; 1951, N 1, стр. 36; <Сборник Постановлений Пленума и Определений Коллегии Верховного Суда СССР>. М., Юриздат, 1948, стр. 167 - 168 и др.

[314] О. С. Иоффе. Советское гражданское право. М., <Юридическая литература>, 1967, стр. 346.

[315] <Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР 1924 - 1963 гг.>. М., <Известия депутатов трудящихся СССР>, 1964, стр. 83.

[316] <Сборник действующих постановлений Пленума Верховного Суда СССР 1924 - 1957 гг.>. М., Госюриздат, 1958, стр. 125.

[317] Там же, стр. 151.

[318] <Судебная практика Верховного Суда СССР>, 1951, N 2, стр. 34.

[319] <Судебная практика Верховного Суда СССР>, 1951, N 3, стр. 31.

[320] <Судебная практика Верховного Суда СССР>, 1950, N 8, стр. 23 - 24.

[348] См.: Б. В. Шейндлин. Сущность советского права. Изд-во ЛГУ, 1959.

[349] См., например: М. М. Агарков. Основные принципы советского гражданского права. <Советское государство и право>, 1947, N 11; Н. Д. Казанцев. Основные принципы колхозного права. <Советское государство и право>, 1947, N 11; М. Я. Савицкий. К вопросу о системе принципов советского уголовного процесса. <Советское государство и право>, 1950, N 1; С. Н. Братусь. Принципы советского гражданского права. <Правоведение>, 1960, N 1; Н. А. Чечина. Принципы советского гражданского процессуального права и их нормативное закрепление. <Правоведение>, 1960, N 3.

[350] См.: <Основы теории государства и права>, под ред. проф. Н. Г. Александрова. М., Госюриздат, 1960, гл. VIII, § 2; М. А. Гурвич. Лекции по советскому гражданскому процессу. М.: Изд-во ВЮЗИ, 1950, стр. 25; О. С. Иоффе. Советское гражданское право (курс лекций), т. I. Изд-во ЛГУ, 1958, стр. 16 - 17; О. В. Иванов. Принцип объективной истины в советском гражданском процессе, лекция для студентов вечернего отделения. Изд-во МГУ, 1964, стр. 4 - 12 (ротапринт); <Советское гражданское право>, под ред. проф. В. А. Ря-сенцева, т. I. М., <Юридическая литература>, 1965, стр. 13 - 14, и др.

[351] См.: С. Н. Братусь. Принципы советского гражданского права, стр. 47 - 48; А. Е. Пашерстник. О сфере действия и принципах советского трудового права. <Советское государство и право>, 1957, N 10, стр. 100.

[352] См.: М. М. Агарков. Ук. статья; Н. Д.  Казанцев. Ук. статья.

[353] См.: <Толковый словарь русского языка>, т. 3, под ред. Б. М. Волна и Д. Н. Ушакова. М., Изд-во иностранных и национальных словарей, 1939, стр. 827; <Словарь русского языка>, сост. С. И. Ожеговым. М., Изд-во иностранных и национальных словарей, 1953, стр. 543; <Толковый словарь>, т. I, сост В. Далем. М., Изд-во иностранных и национальных словарей, 1955, стр. 431; <Словарь иностранных слов>, изд. 6, под ред. Ф. Н. Петрова. М., <Советская энциклопедия>, стр. 520; БСЭ, изд. 2, т. 34, стр. 529.

[354] Ст. 4 Основ гражданского законодательства; ст. 12 Основ гражданского судопроизводства Союза ССР и союзных республик.

[355] Т. Н. Творческая научная дискуссия о принципах советского уголовного процесса. <Социалистическая законность>, 1952, N 6, стр. 81.

[356] Т. Н. Творческая научная дискуссия о принципах советского уголовного процесса, стр. 81 - 82.

[357] Б. В. Шейндлин. Ук. работа, стр. 65.

[358] Н. А. Чечина. Ук. статья, стр. 78.

[359] М. Я. Савицкий. Ук. статья, стр. 55. Утверждение М. Я. Савицкого представляется весьма сомнительным. Если следовать идее автора, то с таким же успехом и нормы права, регулирующие деятельность суда и участников процесса, можно считать конкретными формами их деятельности. Нетрудно заметить, что автор допускает здесь смешение разнородных, хотя и взаимосвязанных, явлений. Принципы, конечно, определяют характер и формы поведения граждан и организаций, но от этого сами они не становятся <конкретными формами поведения>.

[360] Т. Н. Творческая научная дискуссия о принципах советского уголовного процесса, стр. 80.

[361] М. А. Гурвич.Лекции по советскому гражданскому процессу. М.: Изд-во ВЮЗИ, 1950, стр. 25.

[362] Т. Н. Творческая научная дискуссия о принципах советского уголовного процесса, стр. 80.

[363] С. Н. Братусь. Принципы советского гражданского права. <Правоведение>, 1960, N 1, стр. 48; его же. Предмет и система советского гражданского права. М., Госюриздат, 1963, стр. 135.

[364] См. там же.

[365] <Основы теории государства и права>. под ред. проф. Н. Г. Александрова, стр. 205.

[366] Следует отметить, что практически к тому же выводу в конечном счете пришел и проф. С. Н. Братусь, когда он от общих рассуждений о понятии принципа переходит к конкретному анализу. В связи с этим чрезвычайно важным представляется сделанный им вывод о том, что принципы гражданского права есть юридическое выражение экономических закономерностей развития общества (см.: его же. Предмет и система советского гражданского права, стр. 138).