На главную страницуКлассика российского права, проект компании КонсультантПлюс при поддержке издательства Статут и Юридической научной библиотеки издательства Спарк

Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав

- ставит вопрос Д. М. Генкин. И отвечает: <Нет, не может. Но принудительное осуществление права может осуществляться не только путем предъявления иска, но и путем возражения противопоставляемого предъявленному иску. В случае, если должник, добровольно исполнивший обязательство, по которому истек срок исковой давности, предъявит иск о возврате исполненного, то его иск будет обессилен возражением в силу ст. ст. 47 и 401 ГК РСФСР. Поэтому, как общее правило, истечение срока исковой давности погашает право на иск в материальном смысле, но еще не погашает само субъективное право>[302].

Аналогичного мнения придерживается М. Я. Лапиров-Скобло, который считает, что если бы наш Гражданский кодекс стоял на точке зрения погашения давностью самого субъективного гражданского права, в законе не было бы предусмотрено восстановление судом права, которое прекратилось уже за истечением времени, установленного законом[303].

По мнению проф. Б. Б. Черепахина, по истечении срока исковой давности на истребование имущества из чужого незаконного владения у собственника все же сохраняется субъективное право собственности, хотя утрачивается возможность его принудительного осуществления[304].

В подтверждение этого Б. Б. Черепахин приводит еще один весьма существенный довод. <Надлежит признать, - пишет он, - что субъективное право не перестает существовать только из-за того, что оно потеряло свою принудительность. Необходимым условием такого бытия субъективного права при отпадении возможности принудительного осуществления является продолжающееся признание его существования государством, которое само по себе имеет первостепенное практическое значение (например, ст. 47 и 401 ГК)>[305]. При этом он приводит ряд конкретных случаев, когда признаваемые государством права и обязанности не снабжены соответствующей гражданско-правовой санкцией.

В противоположность высказанному выше мнению ряд советских цивилистов и процессуалистов считают, что с истечением срока исковой давности управомоченный утрачивает не только возможность принудительного осуществления права, но и само субъективное право[306]. Основной довод сторонников этой точки зрения состоит в том, что поскольку праву как особому общественному явлению присуща специфическая особенность, заключающаяся в возможности его принудительного осуществления, ибо, по выражению В. И. Ленина, <право есть ничто без аппарата, способного принуждать к соблюдению норм права>[307], постольку истечение срока исковой давности, погашая возможность принудительного осуществления субъективного права, погашает тем самым и само это право. Такова основная методологическая предпосылка рассматриваемой по-зиции.

Если сторонники первой точки зрения встретились с трудностью при доказательстве сохранения субъективного гражданского права после истечения срока исковой давности, то сторонники второго мнения испытали достаточно затруднений при объяснении тех оснований, по которым субъективное право вновь возникает у бывшего управомоченного лица, при исполнении обязательства или при возврате ему вещи должником после истечения срока исковой давности. Не случайно поэтому различные авторы, придерживающиеся в принципе одного мнения, дают на этот вопрос различные ответы.

Так, по мнению Ю. К. Толстого, <право на стороне лица, пропустившего исковую давность, возникает благодаря сложному юридическому составу, элементами которого являются: истечение установленного в законе срока исковой давности, открывающее перед лицом, утратившим субъективное право, возможность вновь приобрести его; совершение другим лицом, обязанность которого перед бывшим управомоченным погашена давностью, дозволенного законом действия>[308]. Из сказанного вытекает, что с истечением исковой давности управомоченный утратил субъективное право, но приобрел возможность вновь стать его обладателем, но какова природа этой возможности - этого автор не разъясняет.

Обратив внимание на эту нечеткость конструкции Ю. К. Толстого, Г. Ф. Деревянко отвечает на этот вопрос так: <Право лица, пропустившего давность, на имущество, полученное от бывшего должника, возникает в силу одного факта получения имущества>[309].

Но при этом сразу же встает вопрос, а почему же получение недолжного в силу одного факта получения имущества не влечет за собой возникновение у получившего права на имущество? Ответ на это может быть только один: по-видимому, в первом случае, кроме самого факта получения имущества, есть что-то такое, чего нет во втором случае.

Г. Ф. Деревянко не дает на этот вопрос четкого ответа, а лишь уточняет данную ранее формулировку, говоря, что юридическим фактом приобретения права бывшим кредитором является <платеж после истечения исковой давности бывшим должником бывшему кредитору>[310]. Вот это положение лиц в качестве <бывшего должника и бывшего кредитора> и есть то, чего нет в случае получения недолжного. И если теперь продолжить логические рассуждения автора, то следует признать, что, выступая против сложного фактического состава, являющегося основанием возникновения такого права, автор, сам того не ведая, пришел к сложному фактическому составу, элементами которого являются: во-первых, положение лиц в качестве бывшего должника и бывшего кредитора и, во-вторых, платеж, произведенный первым второму.

Своеобразно решает этот вопрос О. С. Иоффе. Он исходит из того, что значение исковой давности состоит в ограничении временем возможности применения мер государственного принуждения. Поэтому при добровольном исполнении обязанности должником нет надобности в применении принуждения, а следовательно, отпадает основная причина, в силу которой времени придается юридическое значение.

Однако из этой, на наш взгляд, правильной предпосылки он делает неожиданный вывод. Соглашаясь с мнением о том, что по истечении срока исковой давности утрачивается возможность принудительного осуществления права, а значит, перестает существовать и само материальное право, О. С. Иоффе приходит к выводу, что последнее не исчезает бесследно: из субъективного права оно превращается в фактическое отношение. <Когда же должник производит добровольное исполнение по истечении срока исковой давности, то фактическое отношение приобретает юридическую силу, оно становится юридическим фактом. Значение этого юридического факта состоит в том, что, когда к нему присоединяется добровольно производимое должником исполнение, оба названных факта в их совокупности парализуют другой юридический факт - факт истечения давности>[311]. Таким образом, поскольку истечение давности погашает субъективное право, а добровольное исполнение погашает факт истечения давности, постольку и <субъективное право считается никогда не погашавшимся давностью, а следовательно, оно продолжает рассматриваться в качестве существующего права>[312].

Из сказанного видно, что позиция О. С. Иоффе несколько отличается от взглядов сторонников прекращения субъективного права. У последних субъективное право прекращается с истечением давности и вновь возникает после добровольного исполнения. По мнению же О. С. Иоффе, после истечения исковой давности и последующего добровольного исполнения это право считается не погашавшимся давностью. Такое решение вопроса представляется еще более спорным, так как оно переносит всю проблему из области объективных фактов в область субъективного. В самом деле, ведь если субъективное право прекратилось с истечением исковой давности, а с последующим добровольным исполнением лишь <считается> не погасившимся давностью, лишь <рассматривается> в качестве существующего права, то создается какая-то юридическая фикция, в результате которой прекратившееся право кем-то только считается не прекратившимся.


[296] <Социалистическая законность>, 1967, N 9, стр. 86.

[297] Следует вместе с тем отметить неустойчивость практики по этой категории дел. Так, например, тот же орган - Президиум Верховного суда РСФСР - по аналогичному делу Королевой вынес совершенно противоположное постановление, в котором указал: <Предоставление Королевой жилой площади не той, которая была указана в постановлении прокурора, а также отмена постановления прокурора не могут служить основанием для отмены постановления Президиума Волгоградского областного суда и определения Судебной коллегии Верховного суда РСФСР. Все споры, связанные с выселением граждан из домов, грозящих обвалом, и предоставлением им в этих случаях жилых помещений, разрешаются в административном порядке и судам неподведомственны> (<Бюллетень Верховного суда РСФСР>, 1966, N 12, стр. 4).

[298] Иную позицию в этом вопросе занимает А. А. Добровольский, по мнению которого такое решение приводит к отрицанию за исковой давностью ее процессуального значения, к ликвидации права на обращение в суд как субъективного права (см.: А. А. Добровольский. Исковая форма защиты права, стр. 99 и след.). Доводы эти не представляются убедительными. Во-первых, утверждение о том, что право на предъявление иска не погашается исковой давностью, ни в коей мере не умаляет значения этого субъективного права, а, наоборот, устанавливает еще более широкую сферу его применения во времени; во-вторых, такое решение закона вовсе не отрицает за исковой давностью ее процессуального значения, так как связывает исковую давность лишь с исковой формой защиты. Вместе с тем закон определяет иные условия прекращения права на предъявление иска, в частности вследствие несоблюдения сторожами доарбитражного порядка урегулирования спора.

[299] См.: И. Б. Новицкий, Л. А. Лунц. Общее учение об обязательстве. М., Госюриздат, 1950, стр. 68.

[300] См.: И. Б. Новицкий, Л. А. Лунц. Общее учение об обязательстве, стр. 70.

[301] См. там же, стр. 69; этой же точки зрения придерживается И. Б. Новицкий и в другой своей работе - <Сделки. Исковая давность>. М., Госюриздат, 1959, стр. 223 - 231.

[302] <Советское гражданское право>, т. I. М., Госюриздат, 1950, стр. 255.

[303] См.: М. Я. Лапиров-Скобло. Исковая давность по имущественным спорам между хозяйственными организациями, стр. 43 - 44.

[304] См., например: Б. Б. Черепахин. Виндикационные иски в советском праве. <Уч. зап. Свердловск. юрид. ин-та>, т. I. Свердловск, 1945, стр. 66; его же. Спорные вопросы понятия и действия исковой давности. <Советское государство и право>, 1957, N 7, стр. 67.

[305] Там же, стр. 64. Аналогичного мнения придерживается и М. Я. Кириллова. См. ее работу <Исковая давность>. М., <Юридическая литература>, 1966, стр. 26.

[306] См., например: М. М. Агарков. Обязательство по советскому гражданскому праву. М., 1940, стр. 56 - 68; Ю. К. Толстой. Проблема обеспечения субъективных гражданских прав. <Вестн. Ленингр. ун-та>, 1952, N 3, стр. 126 - 127 и др.; его же. Содержание и гражданско-правовая защита права собственности в СССР. Изд-во ЛГУ, 1955, стр. 159 - 163; Г. Ф. Деревянко. Последствия истечения исковой давности. <Уч. зап. ВЮЗИ>, вып. V. М., 1958, стр. 37 и след.; О. С. Иоффе. Советское гражданское право. Изд-во ЛГУ, 1958, стр. 267; <Советское гражданское право> (учебное пособие ВЮЗИ). М., Изд-во ВЮЗИ, 1960, стр. 226; М. А. Гурвич. Пресекательные сроки в советском гражданском праве. М., Изд-во ВЮЗИ, 1961, стр. 22, 40; М. Ринг. Действие исковой давности в советском гражданском праве. <Советское государство и право>, 1953, N 8, стр. 79 и др.

[307] В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 33, стр. 99.

[308] Ю. К. Толстой. Содержание и гражданско-правовая защита права собственности в СССР, стр. 102.

[309] Г. Ф. Деревянко. Последствия истечения исковой давности. <Уч. зап. ВЮЗИ>, вып. V. М., 1958, стр. 49.

[310] Там же.

[311] О. С. Иоффе. Советское гражданское право. Изд-во ЛГУ, 1958, стр. 267.

[312] Там же.