На главную страницуКлассика российского права, проект компании КонсультантПлюс при поддержке издательства Статут и Юридической научной библиотеки издательства Спарк

Покровский И.А. История римского права

§ 32. Источники права

Как было сказано выше, с установлением империи законодательная деятельность народных собраний мало-помалу прекращается. Мы имеем еще несколько (и притом довольно важных) законов из первых времен империи (например, lex Julia et Papia Poppaea[409]), но затем lex, как закон, вотированный народным собранием, исчезает, а законодательство выливается в другие формы.

Вместо народных собраний законодательным учреждением делается сенат, и senatusconsulta приобретают силу закона. Но в теории это признается не сразу и не без колебаний. На первых порах senatusconsulta еще имеют прежнее значение инструкций магистрату (например, претору), от которого уже ближайшим образом зависит осуществление сенатской воли. Но затем сенату начинают приписывать роль преемника и заместителя прежних народных собраний и отсюда выводят непосредственную обязательную силу сенатских постановлений. Еще Гай, юрист II в., повествует, что на этот счет были сомнения, хотя сам он придает сенатским решениям силу "как бы закона" (legis vicem). Несколько десятилетий спустя юрист Ульпиан уже пишет решительно: "non ambigitur senatum jus facere posse"[410] (Gai Inst. 1.4; Ulpianus fr. 9. D. 1. 3). Инициатива сенатских постановлений мало-помалу сосредоточивается в руках императора; его предложения вносятся в сенат, но всегда беспрекословно утверждаются. Такие предложения называются orationes, и позднейшие юристы иногда самые orationes уже толкуют как некоторый особый источник права.

Что касается преторского эдикта, то он продолжает и в этом периоде публиковаться каждым новым претором, хотя правовое творчество преторской власти делается постепенно все менее и менее решительным и интенсивным; подавляющую массу эдикта составляет теперь то, что называется edictum tralaticium. Поэтому оставалось только сделать последний шаг, то есть пересмотреть эдикт и закрепить его навсегда. Этот шаг и был сделан императором Адрианом между 125 и 128 г.[411] Он поручил известному юристу того времени, Сальвию Юлиану, пересмотреть edictum perpetuum и установить его окончательную редакцию. Когда это было сделано, эдикт по предложению императора был утвержден сенатом и вследствие этого сделался неизменяемым и юридически обязательным для преторов. Впрочем, и после этого эдикт считается эдиктом претора и постановления его сохраняют характер jus honora-rium, то есть права, имеющего силу и действие только благодаря мерам преторской власти. Прежний дуализм jus civile и jus honorarium остается, таким образом, в силе и теперь.

После законов XII таблиц edictum perpetuum Адриана было первою крупною кодификацией римского права, сводкой всей огромной работы преторов. При пересмотре Юлиан ограничился только изменениями редакционного характера: он, например, внес в соответствующие рубрики эдикта формулы исков, которые раньше все вместе составляли особое приложение к эдикту, присоединил эдикт курульных эдилов и т.д. Лишь в очень немногих местах можно констатировать изменения по существу - так называемые novae clausulae Juliani[412]. Текст эдикта до нас не дошел, но на основании разного материала, главным образом, отрывков из "Corpus" Юстиниана, новейшие ученые делали попытки его реконструкции; наиболее ценную работу в этом отношении представляет книга: Lenel O. Edictum perpetuum. 2-е изд. 1907.

Но гораздо большее значение для развития права в этом периоде имеют императорские указы, носящие общее название constitutiones principum. Они являются в различных формах: а) эдикты (edicta), то есть общие распоряжения, издаваемые императором так же, как их издавали раньше республиканские магистраты; b) декреты (decreta), императорские решения судебных процессов, поступающих к нему на рассмотрение (нужно иметь в виду, что в этом периоде развивается императорская юрисдикция: император может взять на свое рассмотрение всякое дело, которое захочет или о котором его просят); с) рескрипты (rescripta), ответы императоров на юридические запросы как частных, так и должностных лиц на случай каких-либо сомнений при толковании и применении права; d) мандаты (mandata), императорские инструкции его чиновникам и правителям провинций, определявшие те или другие стороны суда и управления.

Все эти императорские конституции не имеют первоначально силы закона в строгом смысле (lex или senatusconsultum). Император, согласно основному общему принципу этого периода, как сказано, законодательной власти не имеет. Поэтому сила императорских указов покоится на другом, и притом различном для каждого рода их, основании.

1. Edicta и mandata рассматриваются как административные распоряжения магистрата, черпающие свою силу в его imperium. Поэтому они формально теряют ее со смертью издавшего их императора (как преторский эдикт терял свою силу с прекращением полномочий претора); чтобы сохранить их в действии, необходимо повторение их преемником. Как проявление imperium, edicta и mandata создают не jus civile, а jus honorarium. 2. Rescripta и decreta рассматриваются как толкование действующих законов; из этих последних выводится их юридическая сила, и вследствие этого rescripta и decreta независимы от смены императоров. Они развивают то jus civile, то jus honorarium, смотря по тому, нормы какого права в них интерпретируются.

Мало-помалу, однако, описанное различие в характере и силе различных видов императорских конституций сглаживается. Юристы времен Адриана уже всем им приписывают силу "как бы закона" (legis vicem). Эту силу они выводят из lex de imperio, то есть того закона, которым каждому императору вручается его власть. Отсюда делается затем уже дальнейшее заключение, что все императорские указы создают не jus honorarium, а как настоящие законы - jus civile.

Дуализм jus civile - jus honorarium продолжает, таким образом, в течение всего периода существовать; но отпадают системы jus gentium и особых провинциальных прав: с распространением права гражданства на всех подданных Римской империи исчезла необходимость особой юрисдикции для перегринов в Риме и для провинциалов на местах.

§ 33. Юриспруденция

Как мы видели ранее, юриспруденция уже в конце республики вышла из стадии чисто практической деятельности и создала значительную юридическую литературу. В эпоху принципата она продолжает развиваться далее и достигает беспримерной высоты.

Уже в начале этого периода влияние юриспруденции усиливается благодаря следующему обстоятельству. С Августа императоры начинают предоставлять некоторым более известным юристам особую привилегию - так называемое jus respondendi, то есть право давать тяжущимся свои решения как бы от имени императора (ex auctoritate principis) и с обязательною для судьи силой. Спорящие (или один из них) обращаются к такому юристу, излагают дело и просят его высказывать свое мнение. Юрист, не расследуя фактической стороны дела, высказывает свое заключение, и это заключение обязательно для судьи по данному делу - разумеется, если факты, указанные сторонами юристу, на суде подтвердятся. Ввиду такого практического значения подобных заключений, во избежание всяких подделок и подлогов, было предписано, чтобы они были излагаемы письменно и запечатывались печатями (responsa signata).

Обязательные в принципе только для одного данного дела, такие responsa de facto служили, конечно, весьма важным руководством и для других однородных случаев и, таким образом, являлись важным средством для развития права. Мало-помалу не только такие формально данные responsa, но и иным образом высказанные мнения (sententiae, opiniones) юристов cum jure respondendi[413] приобрели большое влияние на практику, в особенности, если мнения разных юристов сходились. Вследствие этого таким мнениям приписывается также сила "как бы закона" (legis vicem), а самые эти юристы в глазах последующего времени представлялись подлинными "создателями права" - conditores juris (ср. Gai. Inst. 1. 7).

Но jus respondendi не уничтожило, конечно, и консультаций обыкновенных, непривилегированных юристов. Их мнения необязательны для судей юридически, но имеют большое значение фактически, как заключения специалистов.

С усложнением источников права и развитием юриспруденции усложняется и юридическое обучение. Возрастание юридического материала уже в конце республики давало себя знать, вызывая необходимость предварительно знакомить учеников с элементарными положениями права - instituere. В период империи юридическое обучение распадается уже всегда на две стадии: а) institutio - сообщение ученикам основных принципов гражданского права в связи с чтением источников (законов XII таблиц, преторского эдикта и т.д.), и б) instructio - усовершенствование путем участия в консультациях патрона. Иногда все обучение в обеих стадиях проходит у одного и того же учителя; иногда же ученик, пройдя первую стадию у одного, для дальнейшего образования переходил к другому. Юридическое преподавание развивается настолько, что появляется даже нечто вроде постоянных училищ, причем некоторым из юристов отводились с этой целью помещения от государства - так называемые stationes или auditoria jus publice docentium. Ученики одного и того же учителя, естественно, выносили многие общие взгляды, отличные от взглядов учеников другого учителя, и, таким образом, возникало нечто вроде различных юрдических школ. Преподавание права не ограничивается теперь уже пределами Рима; отдельные практические юристы и преподаватели появляются в провинциях, а к концу этого периода некоторые из провинциальных юридических школ даже приобретают большую известность (в Берите, Александрии, Кесарии[414]).

Если в эпоху республики главную деятельность юристов составляли практические консультации, то в период империи они посвящают себя столько же практике, сколько и теоретической разработке права; в это время развивается богатейшая юридическая литература. Главнейшими формами ее были следующие:

а) Для начального ознакомления с основными принципами права, то есть для руководства в первой стадии юридического обучения, пишутся краткие систематические учебники - так называемые institutiones, охватывающие все гражданское право - и jus civile, и jus honorarium. Для того же начального юридического образования предназначались regulae, краткие юридические афоризмы, и definitiones, общие определения основных юридических институтов.

b) Второй тип литературных произведений составляли комментарии. Главным объектом для комментариев являлись преторский эдикт (commentarii ad edictum) и нормы цивильного права, причем в основу для последних полагался древнейший комментарий законов XII таблиц, написанный Муцием Сцеволой (commentarii ad Quintum Mucium). Комментировались, далее, отдельные более важные законы. Иногда юрист ставил себе более широкую задачу - охватить в своем комментарии и jus honorarium, и jus civile; тогда он к комментарию эдикта в соответвующих частях присоединял изложение и толкование норм цивильного права. Такая совместная обработка обеих частей гражданского права носит название Digesta. Комментируются, наконец, сочинения других, более ранних юристов, причем комментаторы присоединяют к тексту юриста свои критические замечания - так называемые notae.

c) Многочисленные сочинения стоят в тесной связи с практической деятельностью юристов. Таковы - responsa, то есть собрания решений, данных юристом в разных представлявшихся ему на практике случаях. Таковы же quaestiones и disputationes, аналитические разборы разных юридических вопросов. Из сношений юристов между собой возникают их epistolae[415]. Для руководства в юридической практике предназначаются sententiae и opiniones.

d) Последнюю (не особенно, впрочем, обширную) группу составляют монографические сочинения - например, "de jure pontificio", "de officio praetoris"[416] и т.п.

С внешней стороны всякое сочинение разделяется на книги (libri); последние не объемисты: если принять в качестве примерного размер книг Цицерона или Тита Ливия, то окажется, что каждая книга равнялась нашим 30-40 страницам среднего октаво. Несмотря на это, продуктивность римских юристов заслуживает глубокого удивления: о некоторых из них сообщается, что они написали 300, 400 книг; принимая во внимание, что каждые 10 римских libri приблизительно равны нашей средней книге в 300-400 страниц, окажется, что они оставили по 30-40 томов[417].

Что касается общего содержания, то юристы трактуют в своих сочинениях все отрасли права - право публичное ("de officio consulis", "de officio praefecti praetorio" и т.д.), финансовое, уголовное и т.д.; но главное и, можно сказать, подавляющее содержание составляет право гражданское: это истинная сфера римской юриспруденции, и здесь ее слава.

Укажем теперь наиболее известных юристов этой эпохи. Юристы, занявшие уже в эпоху республики видное положение в общественной жизни, приобретают теперь, в период империи, еще большее значение. С установлением империи политическая карьера в смысле занятия республиканских должностей потеряла свою прежнюю привлекательность, и все лучшие силы стали искать себе поприща в занятии философией, наукой и юриспруденцией. К юриспруденции стали обращаться лица, недовольные новым порядком вещей, сторонники старых республиканских традиций; но к ней же стали обращаться и люди противоположного лагеря. Юриспруденция сделалась для них средством достичь высших ступеней на императорской службе, ибо римские императоры старались привлечь к себе на службу людей знающих и образованных; в особенности юристы необходимы были им в качестве членов consilium[418]. В результате мы наблюдаем блестящее развитие юриспруденции, вследствие чего этот период ее называется классическим.

Уже в царствование Августа мы встречаем двух выдающихся юристов, сверстников и антагонистов в жизни и юриспруденции. Первый из них - Марк Антистий Лабеон - происходил из аристократического рода и по своим политическим убеждениям принадлежал к сторонникам старой республики. При Августе он был одно время претором, но дальше претуры его карьера не пошла: по одним известиям, он отклонил предложенный ему Августом консулат, а по другим - Август предпочел ему другого. Отказавшись от политической карьеры, Лабеон всецело посвятил себя юриспруденции. Помпоний сообщает, что он полгода жил в Риме и занимался преподаванием, а другие полгода проводил в своем поместье, создавая свои литературные произведения. Всего написано им около 400 книг. Умер он между 10 и 22 г. по Р. Х.

Второй - Гней Атей Капитон - в противоположность Лабеону, происходил из незнатного рода, поднявшегося только при Сулле, и принадлежал к партии нового государственного режима. В политической карьере он пошел дальше Лабеона: в 5 г. по Р. Х. он был консулом, а затем и pontifex maximus[419]. Литературная деятельность Капитона далеко не была так обширна, как Лабеона. При жизни оба юриста пользовались, по-видимому, одинаковым влиянием, но впоследствии судьба их была различна: меж тем как Лабеон остается одним из первых авторитетов юриспруденции и часто цитируется позднейшими юристами, Капитон забывается, не оставив по себе сколько-нибудь заметного следа.

Помпоний, рассказав о Лабеоне и Капитоне, прибавляет затем: "hi duo primum veluti diversas sectas fecerunt", то есть что от них пошли как бы две различные школы в юриспруденции. Школа, ведущая свое начало от Лабеона, называется по имени его ближайшего ученика - Прокула - прокулианцами (proculiani), а школа, ведущая начало от Капитона, по имени ученика этого последнего - Сабина - сабинианцами (sabiniani; иначе еще - cassiani, от Кассия Лонгина, ученика Сабина).

Действительно, такое деление юристов (хотя и не всех) существует вплоть до царствования Адриана, но что именно лежит в основании этих школ, вопрос до сих пор неразъясненный.

С упоминанием об этих двух школах Помпоний как бы связывает представление о двух различных направлениях в научном смысле. В чем же могло заключаться различие этих направлений? Тот же Помпоний, характеризуя двух родоначальников этих школ, говорит, что Лабеон, являясь в политике республиканцем-консерватором, в области права был представителем новаторства ("plurima innovare instituit"[420]), меж тем как Капитон, сторонник нового государственного режима, в области юриспруденции был представителем и защитником старины ("in his, quae ei tradita fuerant, perseverabat"[421]). Из этого можно, как будто, заключить, что школа прокулианцев была школой прогрессивной, а школа сабинианцев - консервативной. Так и думают, действительно, некоторые из современных ученых (например, Бонфанте: interpretatio прокульянцев была по духу своему более прогрессивной; они склонны были более руководиться критерием экономически-социальным). Господствующее же мнение относится к этому толкованию скептически: рассмотрение отдельных контроверз, существовавших между последователями разных школ, едва ли способно подтвердить мысль о большей прогрессивности или консервативности той или другой школы. Взамен этого были высказаны некоторые другие предположения: по мнению Кунтце, противоположность между школами сводилась к противоположности между идеализмом и натурализмом в праве; по мнению Карлова, прокулианцы были представителями национальных начал в праве, а сабинианцы - начал общенародных, перегринских. Но и эти предположения не оправдываются, да и вообще известные нам разногласия между школами не поддаются никакому обобщению. Ввиду этого приходится признать более правильным мнение (Бремер, Пернис и др.), что различие школ объясняется просто различием двух юридических училищ права, из которых одно переходило по преемству от Прокула, другое от Сабина: у юристов, получивших образование в одной и той же школе (statio), естественно вырабатывались и сохранялись одинаковые мнения по отдельным спорным вопросам.

Из целой плеяды юристов, группирующихся вокруг этих школ, заслуживают упоминания - из сабинианцев: Гай Кассий Лонгин (от имени которого, как было сказано выше, и самая школа называется еще cassiani), Целий Сабин, Яволен Приск, из прокулианцев: Нерва-отец и Нерва-сын, Пегас, Нераций Приск. Но наибольшее значение имели следующие три: 1) Ювенций Цельс; он упоминается в числе заговорщиков против императора Домициана в 95 г.; затем был претором, два раза консулом - в последний раз в 129 г. - и членом consilium principis при Адриане. Принадлежал он к школе прокулианцев; его главным сочинением являются "Digesta" в 39 книгах. Римское право обязано ему некоторыми новыми идеями, причем его специфической особенностью является резкость его критических замечаний (в fr. 27. D. 28.1 передан нам ответ Цельса на один предложенный ему вопрос: "aut non intеlligo, quid sit de quo me consulueris, aut valide stulta est consultatio tua"[422]). 2) Salvius Julianus, о котором уже было сказано выше как о редакторе Адриановского edictum perpetuum. Юлиан принадлежал к школе сабинианцев; происходил он из города Гадрумета в северной Африке (ныне Суза в Тунисе), где в 1899 г. была найдена колонна, воздвигнутая в честь Юлиана его родным городом. Как явствует из надписи на этой колонне, Юлиан прошел длинный ряд государственных должностей, был членом consilium императора Адриана и вообще, видимо, был влиятельным в государстве лицом. Умер он незадолго перед 169 г. Как юрист Юлиан занимает одно из первых мест в рядах классической юриспруденции; из его сочинений наибольшее значение имели "Digesta" в 90 книгах. Его учеником Африканом были изданы затем его "Quaestiones". 3) Секст Помпоний, который был уже неоднократно цитирован как автор, дающий нам сведения по истории римского права, в особенности по истории римской юриспруденции. О жизни его мы ничего не знаем; по-видимому, Помпоний стоял в стороне от государственной карьеры и посвящал себя исключительно преподаванию и литературе. Количество его произведений огромно; заслуживают упоминания "Commentarium ad edictum", обнимавший около 150 книг, "Commentarium ad Sabinum", "Variae lectiones" и "Liber singularis enchyridii"[423], отрывок из которого в юстиниановском Своде (fr. 2. D. 1.2) содержит те исторические сведения, о которых сказано выше. Как юрист он представляется не столько оригинальным мыслителем, творцом новых идей, сколько обстоятельным, добросовестным компилятором.


Примечания:

[409]  Lex Julia et Papia Poppaea – под этим единым именем понимались уже в классическую эпоху римского права два закона (18 и 9 гг. до н.э.) составляющие по сути одно целое и представляющие собой комплекс мер, направленных на укрепление института семьи и борьбу с проявлениями аморализма. Закон предписывал жить в браке мужчинам с 25 до 60 лет, женщинам с 20 до 50 и иметь не менее трех (а вольноотпущенникам – четырех) детей. Вдова или вдовец должна вступить в новый брак в течение двух лет с момента смерти супруга, разведенные – в течение 18 месяцев с момента развода. Кроме того, устанавливался запрет на законный брак с женщиной легкого поведения, а для сенатора – и с вольноотпущенницей. Санкцией за нарушение этих запретов являлось ограничение в правах наследования. (Прим. ред.)

[410]  Non ambigitur senatum jus facere posse – "не вызывает сомнений способность сената творить право". (Пер. ред.)

[411]  Girard P. La date de l’edit de Julien // Nouvelle revue historique… Vol. 34. 1910.

[412]  Novae clausulae Juliani – "новые оговорки Юлиана". (Пер. ред.)

[413]  Юристов cum jure respondendi – юристов с правом официального ответа на запрос от имени императора. (Прим. ред.)

[414]  Берит – нынешний г. Бейрут (Ливан); Кесария – город в Палестине; Александрия – в Египте. (Прим. ред.)

[415]  Epistolae – "переписка". (Прим. ред.)

[416]  De jure pontificio –"о понтификальном праве"; de officio praetoris – "об обязанностях претора". (Прим. ред.)

[417]  Ср.: Брунс К.Г., Ленель О. Внешняя история римского права. С. 138.

[418]  Сonsilium – "императорский совет". (Прим. ред.)

[419]  Pontifex maximus – "Великий понтифик" – высшая жреческая должность. (Прим. ред.)

[420]  Plurima innovare instituit – "установил много нового". (Пер. ред.)

[421]  In his, quae ei tradita fuerant, perseverabat – "упорствовал в том, что было ему передано [правовой традицией]". (Пер. ред.)

[422]  Aut non intеlligo, quid sit de quo me consulueris, aut valide stulta est consultatio tua – "либо я не понимаю, о чем ты меня спрашиваешь, либо вопрос твой весьма глуп". (Пер. ред.)

[423]  "Commentarium ad edictum" – "Комментарий к эдикту"; "Commentarium ad Sabinum" – "Комментарий к Сабину"; "Variae lectiones" – "Лекции на разные темы"; "Liber singularis enchyridii" – "Одна книга пособия по правоведению". (Прим. ред.)