Иоффе О.С. Избранные труды по гражданскому праву: Из истории цивилистической мысли. Гражданское правоотношение. Критика теории "хозяйственного права"
Из этого, далее, следует, что субъективное право есть юридическое средство удовлетворения интересов советских граждан, совпадающих с интересами социалистического государства или не противоречащих им.
Так, если плановый акт возлагает на хозорган обязанность поставить другому хозоргану определенное количество сырья или топлива, то это означает, что хозорган-поставщик оказывается связанным не только общим для них плановым актом, но и правомочие, предоставленным его контрагенту - хозоргану-получателю. Последний вправе требовать предоставления ему того количества сырья или топлива, которое предусмотрено плановым актом. Поскольку поведение поставщика обеспечивается не только юридически, не только возложением на него определенной обязанности, но и экономически, предоставлением ему всех необходимых средств для реализации плана и для точного выполнения принятых на себя обязательств, постольку тем самым обеспечивается возможность совершения определенных действий управомоченным, который, получив необходимое количество сырья и топлива, может бесперебойно осуществлять производственный процесс, в целях выполнения плана, в интересах советского государства, в интересах всего советского народа.
Итак, субъективное право выступает прежде всего в качестве средства регулирования поведения граждан, которое осуществляется нормами объективного права. Эту свою функцию субъективное право выполняет благодаря тому, что оно обеспечивает своему носителю определенное поведение на стороне обязанных лиц, обусловливающее для управомоченного возможность совершения его собственных действий, которые являются средством, способом удовлетворения интересов управомоченного. Личные интересы, к удовлетворению которых приводит осуществление субъективных прав, находятся в гармоническом сочетании и единстве с общественными интересами и получают юридическую защиту лишь постольку, поскольку они совпадают с интересами государства или не противоречат им.
Из этого следует, что субъективное гражданское право есть средство регулирования поведения советских граждан, осуществляемого нормами советского социалистического гражданского права, путем обеспечения определенного поведения других лиц, в целях удовлетворения интересов управомоченного, совпадающих с интересами социалистического государства или не противоречащих им.
4
Противоположность субъективному гражданскому праву составляет гражданско-правовая обязанность. Являясь, как и субъективное право, средством регулирования поведения граждан, осуществляемого нормами объективного права, она выступает не только в качестве функции правовых норм, но и в качестве необходимого коррелата субъективного права. Реальность субъективного права выражается прежде всего в том, что ему соответствует обязанность возлагаемая на других, противостоящих управомоченному лиц. Поскольку эти лица обязаны к тому же самому, на что имеет право управомоченный, постольку содержание обязанности полностью соответствует содержанию субъективного права. Но поскольку, с другой стороны, то, что может требовать управомоченный, должны исполнить обязанные лица, постольку содержание обязанности диаметрально противоположно содержанию субъективного права. Поэтому сущность гражданско-правовой обязанности при помощи противопоставления может быть непосредственно выведена из сущности субъективного гражданского права.
Субъективное право обеспечивает его носителю такое поведение на стороне других лиц, в котором нуждается управомоченный и которое при данных обстоятельствах государство признает обязательным. Ту же функцию выполняет и правовая обязанность с тем, однако, существенным отличием, что в то время, как субъективное право предоставляется тому, кто нуждается в известном урегулировании чужого поведения, обязанность возлагается на того, чье поведение должно быть таким образом урегулировано. В этом проявляется противоположность между содержанием права и содержанием обязанности. Тот, кому предоставлено субъективное право, может требовать определенного поведения от других лиц; напротив, тот, на кого возложена обязанность, должен исполнить чужое требование, требование управомоченного. Субъективное право обеспечивает определенное поведение других лиц его носителю; правовая обязанность обеспечивает определенное поведение ее носителя другим лицам. Субъективное право направлено на урегулирование поведения других лиц; правовая обязанность направлена на урегулирование поведения тех лиц, на которых она возлагается. При этом социалистическое государство, признавая в конкретных отношениях права и обязанности за его участниками, учитывает как общие потребности и интересы социалистического общества, так и требующие правовой охраны интересы отдельных граждан, для удовлетворения которых должно быть обеспечено соответствующее поведение обязанных лиц.
Из этого следует, что правовая обязанность есть юридическое средство обеспечения такого поведения ее носителя, в котором нуждается управомоченный и которое государство признает обязательным.
Обеспечивая определенное поведение других лиц его носителю, субъективное право создает тем самым для управомоченного возможность совершения его собственных действий. Ту же функцию выполняет и правовая обязанность с тем, однако, существенным отличием, что в то время, как благодаря субъективному праву создается возможность совершения собственных действий для тех лип, которым оно предоставлено, обязанность, если она даже обусловливает активную деятельность ее носителя, в конце концов приводит к возможности совершения определенных действии другими лицами. В этом также проявляется противоположность между содержанием права и содержанием обязанности. Тот, кому предоставлено субъективное право, может совершить определенное действие в результате совершения соответствующих действий другими лицами. Напротив, тот, на кого возложена обязанность, должен совершить определенные действия для того, чтобы соответствующие действия могли быть совершены другими лицами. При этом социалистическое государство создает необходимые предпосылки для совершения определенных действий управомоченным не только благодаря тому, что оно возлагает обязанности на других лиц, но и прежде всего благодаря тому, что <уничтожение эксплуатации и укрепление социалистической системы в народном хозяйстве, отсутствие безработицы и связанной с ней нищеты в городе и деревне, громадное расширение промышленности и непрерывный рост численности рабочих, рост производительности труда рабочих и колхозников>[961] обеспечивают реальные возможности как для выполнения обязанностей, принятых на себя социалистическими организациями и отдельными гражданами, так и для осуществления принадлежащих им субъективных прав.
Из этого, далее, следует, что правовая обязанность есть юридическое средство обеспечения определенного поведения ее носителя, обусловливающее возможность совершения соответствующих действий управомоченным.
С точки зрения цели, достижение которой связано с его осуществлением, субъективное право является юридическим средством удовлетворения интересов управомоченного, совпадающих с интересами социалистического государства или не противоречащих им. Ту же функцию выполняет и правовая обязанность с тем, однако, существенным отличием, что в то время, как осуществление субъективного права приводит к удовлетворению интересов самого управомоченного, исполнение обязанности, если бы даже она была принята на себя ее носителем соответственно его интересам, приводит непосредственно к удовлетворению не его собственных интересов, а интересов других лиц. В этом также проявляется противоположность между содержанием права и содержанием обязанности. Тот, кому предоставлено субъективное право, в результате его осуществления непосредственно достигает удовлетворения своих собственных интересов. Напротив, тот, на кого возложена обязанность, в результате ее исполнения непосредственно обусловливает удовлетворение интересов других лиц. Но это - своеобразная противоположность, ибо если правомочие и обязанность являются элементами двустороннего гражданского правоотношения, каждый из участников которого является носителем прав и обязанностей одновременно (например, в договоре купли-продажи), то выполнение обязанности одним из его субъектов, обусловливающее удовлетворение интересов его контрагента, непосредственно связано с осуществлением права обязанного лица, приводящим к удовлетворению его собственных интересов. Если же правомочие и обязанность являются элементами одностороннего правоотношения, участники которого выступают либо в качестве носителей прав, либо в качестве носителей обязанностей, то в том случае, когда правоотношение устанавливается вследствие двустороннего волеизъявления (например, договор дарения), носитель обязанности самостоятельно принимает на себя определенную функцию в целях удовлетворения интересов управомоченного. Когда же при наличии известных обстоятельств правоотношение устанавливается по прямому предписанию закона (например, обязательство из причинения вреда), выполнение определенной функции возлагается на обязанное лицо потому, что это приводит к удовлетворению таких интересов управомоченного, которые, с точки зрения социалистического права, нуждаются в юридической защите в первую очередь. При этом во всех случаях удовлетворению подлежат лишь такие интересы, которые совпадают с интересами социалистического государства или не противоречат им. Для понимания сущности правовой обязанности, так же, как и для понимания сущности субъективного права, необходимо, следовательно, исходить из того гармонического сочетания личных и общественных интересов, которое присуще природе советского социалистического строя.
Из этого, далее, следует, что правовая обязанность есть юридическое средство удовлетворения интересов советских граждан, совпадающих с интересами социалистического государства или не противоречащих им.
Так, если плановый акт признает за хозорганом право требовать от другого хозоргана предоставления ему определенного количества сырья или топлива, то это означает, что хозорган-получатель нуждается в продукции хозоргана-поставщика, что без предоставления ему этой продукции он не сможет нормально осуществлять свою производственную деятельность, что точное и неуклонное выполнение поставщиком своей обязанности перед получателем необходимо для того, чтобы получатель имел все возможности для выполнения своего плана как части единого народнохозяйственного плана, которым определяется и направляется хозяйственная жизнь в СССР <в интересах увеличения общественного богатства, неуклонного подъема материального и культурного уровня трудящихся, укрепления независимости СССР и усиления его обороноспособности> (ст. 11 Сталинской Конституции).
Итак, правовая обязанность вступает прежде всего в качестве средства регулирования поведения граждан, которое осуществляется нормами объективного права. Эту свою функцию правовая обязанность выполняет благодаря тому, что она обеспечивает такое поведение ее носителя, которое обусловливает для управомоченного возможность совершения его собственных действий, являющихся средством или способом удовлетворения его интересов. Личные интересы, к удовлетворению которых приводит исполнение правовых обязанностей, находятся в гармоническом сочетании и единстве с общественными интересами и получают правовое обеспечение в виде возложения соответствующих обязанностей на определенных лиц лишь постольку, поскольку они совпадают с интересами государства или не противоречат им.
Из этого следует, что гражданско-правовая обязанность есть средство регулирования поведения советских граждан, осуществляемого нормами советского социалистического гражданского права путем обеспечения определенного поведения ее носителя в целях удовлетворения интересов управомоченного, совпадающих с интересами социалистического государства или не противоречащих им.
5
Определив понятие субъективного гражданского права и гражданско-правовой обязанности, мы можем перейти непосредственно к вопросу о содержании гражданского правоотношения.
Как ставится и разрешается этот вопрос в нашей цивилистической литературе?
В своей работе <Обязательство по советскому гражданскому праву> проф. Агарков предлагает <во избежание путаницы> и для того, чтобы <рационализировать терминологию>, объектом права считать то, на что направлено поведение обязанного лица, а содержанием правоотношения - само это поведение[962].
В противовес этому мы полагаем, что проблема содержания гражданского правоотношения не есть чисто терминологический вопрос и что ее разрешение должно определяться существом рассматриваемого явления, а не одной только идеей терминологической целесообразности.
Философия диалектического материализма устанавливает, что <содержание без формы невозможно>[963], как и наоборот, форма немыслима без содержания, поскольку формы должны быть <содержательными формами>, <формами живого, реального содержания, связанными неразрывно с содержанием>[964]. Форма и содержание находятся в неразрывном диалектическом единстве, и если можно говорить об определяющей роли содержания внутри этого единства, то форма ни по своему общему значению, ни тем более хронологически не может претендовать на такую роль.
В свете этих философских положений марксизма-ленинизма ни за поведением обязанного лица, о котором говорит проф. Агарков, ни за внешней формой его обнаружения, действием, о котором говорят авторы учебника по гражданскому праву[965], нельзя признать значения содержания гражданского правоотношения. Как правило, предписанное ему действие обязанный совершает не в момент возникновения правоотношения, а в силу его возникновения, т. е. после его установления. В момент установления правоотношения поведение или действие, предписанное обязанному лицу, только обусловливается. Реально же оно наступит или будет совершено лишь по истечении известного, иногда очень короткого, а иногда и весьма продолжительного времени.
Может ли фактически существующее правоотношение как известное реальное явление обладать лишь номинальным, только впоследствии приобретающим реальность содержанием? Не превращается ли правоотношение, при таком определения его содержания, в некую causa efficiens, самостоятельно порождающую свое собственное содержание?
Если не существуют бессодержательные формы, то содержание правоотношения уже потому нельзя сводить к действиям обязанного лица, что моменты реального совершения этих действий и возникновения самого правоотношения во времени не совпадают. Более того, в тот самый момент, когда обязанное лицо совершит предписанное ему действие, прекратится существование самого правоотношения. Поэтому, если бы поведение обязанного лица являлось содержанием правоотношения, то следовало бы признать, что правоотношение существует лишь постольку, поскольку оно не приобретает реального содержания. Следовательно, объявить поведение обязанных лиц содержанием правоотношения - значит, считать правоотношение явлением бессодержательным.
Одновременно с правоотношением возникает не самое поведение обязанного лица, а лишь юридическое средство обеспечения такого поведения - субъективное право и правовая обязанность. И не только возникновение, но и изменение и прекращение субъективных прав и правовых обязанностей происходят одновременно с изменением и прекращением правоотношения.
То, что вовне выступает как правоотношение, возникшее, например, из договора купли-продажи, по существу, есть не что иное, как предоставление соответствующих субъективных прав его участникам: продавцу - права требовать уплаты покупной цены, покупателю - права требовать передачи купленной вещи (ст. 180 ГК РСФСР). Но так как право продавца - ничто без соответствующей обязанности покупателя, как и наоборот, право покупателя должно быть дополнено возложением соответствующей обязанности на продавца, то это по необходимости обусловливает установление правового отношения между обоими контрагентами.
Далее, изменение правоотношения может в то же время рассматриваться как изменение правомочий и обязанностей его субъектов. Например, превращение отношений по имущественному найму в отношения по возмещению неосновательного обогащения есть не что иное, как замена права наймодателя требовать от нанимателя возвращения в обусловленный срок предмета найма (ст. 174 ГК РСФСР) правом на взыскание с нанимателя неосновательного обогащения (ст. 399 ГК РСФСР), если предмет имущественного найма был отчужден нанимателем не подверженному виндикации приобретателю (ст. 60 ГК РСФСР).
Наконец, прекращение правоотношения есть в то же время прекращение правомочий и обязанностей его участников. Так, отношение по страхованию сохраняется до тех пор, пока не наступает обстоятельство, в силу которого выгодоприобретатель может требовать от страховщика удовлетворения его права на выплату страхового возмещения. После того как наступил страховой случай и страховщик выплатил страховое возмещение выгодоприобретателю (ст. 367 ГК РСФСР), прекращаются права и обязанности контрагентов, а вместе с тем прекращается и данное правоотношение.
Различные виды правовых отношений отграничиваются друг от друга не по характеру самого поведения обязанных лиц, а по характеру юридических средств, обеспечивающих это поведение, т. е. по характеру правомочий и обязанностей субъектов правоотношения.
В подтверждение этого достаточно сослаться хотя бы на разграничение договора купли-продажи и договора подряда, проведенное в учебнике по гражданскому праву. Несмотря на то, что содержанием правоотношения авторы учебника считают действия обязанных лиц или их поведение, соответствующие договоры разграничиваются ими не по этому признаку, а по характеру правомочий и обязанностей сторон в названных договорах. <В договоре купли-продажи, - говорится в учебнике, - основные права и обязанности сторон определяются обязанностью поставщика передать вещь в собственность покупателя. В договоре подряда основные права и обязанности сторон определяются обязанностью подрядчика изготовить вещи, выполнить обусловленную в договоре работу>[966]. Нельзя, разумеется, разграничить эти договоры соответственно тому, что договор купли-продажи по своему содержанию является передачей вещи в собственность покупателя (поведение продавца как обязанного лица), а договор подряда - изготовлением вещи или выполнением определенной работы (поведение подрядчика как обязанного лица), поскольку содержание договора сводится не к самому поведению обязанных лиц, а к обеспечению этого поведения, путем предоставления прав одному и возложения обязанностей на другого из его контрагентов.
Самая необходимость в установлении правоотношения обусловливается той неразрывной связью, которая существует между субъективным правом и правовой обязанностью.
Правовая обязанность является необходимым коррелатом субъективного права, ибо только благодаря возложению обязанности на других лиц может быть создано такое поведение, которое обеспечивается субъективным правом его носителю. Субъективное право является не только категорией, которая определяет правовое положение одного лица, его носителя, но и притязанием, которое управомоченный адресует другому лицу, обязанному. Оно с неизбежностью влечет за собою возникновение своей противоположности, правовой обязанности, без которой не может существовать и самое субъективное право.
Будучи противоположными по своему содержанию, субъективное право и правовая обязанность находятся в неразрывном диалектическом единстве, получающем свое выражение в реальных общественных отношениях, по крайней мере между двумя лицами. Одно и то же лицо не может быть одновременно и носителем прав и носителем соответствующих этим правам обязанностей. Право одного лица приобретает смысл лишь в том случае, если соответствующая обязанность будет возложена на другое лицо. Но между этими лицами должно быть установлено и конкретное общественное отношение, ибо только в единстве правомочия и обязанности создаются условия для их реального осуществления.
Примечания:
[961] И. В. Сталин. Вопросы ленинизма, изд.
11-е, стр. 585.
[962] См.: М. М. Агарков. Обязательство по
советскому гражданскому праву. - Ученые труды ВИЮН НКЮ СССР, вып. III, 1940, стр. 22, 23.
[963] И. В. Сталин. Соч., т. I, стр. 317.
[964] В. И. Ленин. Философские тетради. М.,
1934, стр. 93.
[965] См.: Гражданское право. Учебник для юридических вузов. Под ред. М. Агаркова и Д. Генкина, т. I. М., 1944, стр. 71.
[966] Гражданское право. Учебник для юридических вузов. Под ред. М. Агаркова и Д. Генкина, т. II. М. 1944, стр. 77.
