Покровский И.А. История римского права
К сказанному нужно прибавить еще следующее. В экстраординарном процессе в значительной степени подвергается ограничению принцип публичности: суд производится не на глазах у всех, как это было в процессе формулярном, а в закрытом помещении (secretarium или secretum), куда доступ публике ограничен. Развивается письменность в производстве: почти все происходящее на суде заносится в судебный протокол. Наконец, процесс перестал быть теперь даровым: тяжущиеся должны вносить известные судебные пошлины (sportulae) на покрытие канцелярских расходов и т.д.
Подвергаясь в периоде от Диоклетиана до Юстиниана лишь некоторым несущественным изменениям, описанный когниционный процесс ко времени Юстиниана приобрел вид так называемого либеллярного процесса. Название это дает Юстиниановому производству еще большее развитие письменных актов - libelli, - чем это было в эпоху Диоклетиана. Иск начинается подачей искового прошения - libellus conventionis. Проверив формальную правильность прошения (подсудность и т.д.), суд сам препровождает его через своего посыльного (apparitor) ответчику с предложением явиться в назначенный день на суд. Посланный apparitor должен взять от ответчика такое или иное обеспечение в том, что он действительно явится (cautio judicio sisti); в противном случае он может даже быть подвергнут аресту. Если ответчик возражает на иск, его возражение облекается также в письменную форму - libellus contradictionis. Разбор происходит в прежнем порядке; приговор дается также в письменной форме и называется теперь старым именем sententia.
§ 37. Уголовное право и уголовный суд
Существеннейшие реформы, внесенные империей - республиканской и абсолютной - в область уголовного права и уголовного суда, сводятся главнейшим образом к следующему.
В области уголовного суда quaestiones perpetuae и суд сената мало-помалу оттесняются, а затем и вовсе устраняются уголовной юрисдикцией императорских чиновников - praefectus urbi для Рима, praefectus praetorio для Италии и провинциальных наместников для провинций. С установлением при Диоклетиане нового административного деления нормальным органом суда первой инстанции, как и в делах гражданских, являются praesides provinciarum, на решения которых может последовать затем апелляция к властям высшим. Чиновники эти судят по началам инквизиционного разбирательства extra ordinem. Что касается инициативы в преследовании преступлений, то частная accusatio не отменяется, но перестает быть исключительной: рядом с ней допускается и преследование по почину власти, ex officio. Кроме нормального порядка суда, в эпоху абсолютной монархии развиваются специальные суды для отдельных сословий - сенаторов, придворных, солдат и духовных.
В области материального уголовного права основой остаются те регламенты, те leges, которые еще в период республики определяли деятельность отдельных quaestiones perpetuae. Но эти leges были во многом дополнены и изменены позднейшими императорскими указами. Наконец, и юриспруденция не осталась без влияния: комментируя leges и императорские указы, она направляла практику и руководила законодательством. Так, например, республиканское уголовное право преступными считало только умышленные деяния; деяния неосторожные - неосторожное убийство и т.д. - оставались безнаказанными: отсутствие умысла (dolus) делало преступление случайным (casus). Юриспруденция, привыкшая уже в гражданском праве между dolus и casus находить еще среднее - culpa, обратила внимание на преступления неосторожные, и императорское законодательство стало подвергать их наказаниям в зависимости от степени вины. Далее, в республиканском законодательстве покушение не отделялось от совершения и обыкновенно каралось так же, как и это последнее. Юриспруденция проводит и здесь необходимое различие и рекомендует для покушения наказания более мягкие.
Что касается системы преступлений, то общую тенденцию императорской эпохи составляет ее расширение. С одной стороны, республиканское законодательство в этом отношении оставляло большие пробелы, а, с другой стороны, стремясь к водворению большего порядка и спокойствия в стране, императоры склонны были в большей степени накладывать свою карающую руку там, где в период республики обходились без уголовной репрессии. Под влиянием этой тенденции расширяются с точки зрения своего состава старые, предусмотренные в leges, преступления - crimina legitima. Но, кроме этих последних, возникает целый ряд новых преступлений, обложенных наказаниями в различных императорских указах, - так называемые crimina extraordinaria. Сюда относятся прежде всего отмеченные выше преступления неосторожные - убийство, поджог; затем клятвопреступление, stellionatus[452] (особый вид обмана), вытравление плода, оскорбление христианской религии и т.д. Особенного упоминания заслуживает установление уголовных наказаний за delicta privata, то есть за такие деяния, которые раньше давали основание только для такого или иного гражданского иска, - например, за furtum[453]; первоначально такая уголовная репрессия была установлена лишь для некоторых особых видов воровства (для fures armati, nocturni, balnearii[454] и т.д.), а впоследствии и для всякого.
Что касается системы наказаний, то вместо несложности и сравнительной мягкости карательных средств конца республики развивается чрезвычайно сложная и суровая, порою даже варварская, система уголовных кар, причем и здесь сословные различия сказываются иногда в установлении различных наказаний за одно и то же преступление для привилегированных и простых. Восстанавливается исчезнувшая в конце республики смертная казнь, которая в некоторых случаях принимает даже характер квалифицированной (сожженние, распятие на кресте, poena cullei[455] и т.д.). Кроме смертной казни, наиболее частыми формами наказаний являются: каторжные работы в государственных рудниках (condemnatio ad metallum, причем приговоренный eo ipso лишался всяких прав и делался servus poenae[456]), ссылка в различных видах (aquae et ignis interdictio - изгнание из пределов отечества, deportatio in insulam - ссылка в определенное место; обе формы сопряжены с потерею прав и с превращением преступника в peregrinus dediticius; relegatio - без потери прав), заключение в тюрьму, имущественные штрафы и даже телесное наказание. Высшие наказания, так называемые poenae capitales (смертная казнь и те, которые сопряжены с потерей прав), влекут за собою, в качестве дополнительного, конфискацию имущества. Вообще основной идеей карательной системы является идея отмщения (преступнику) и устрашения (других).
Источники права
§ 38. Jus vetus и leges
В эпоху абсолютной монархии законодательная власть сосредоточивается исключительно в руках императора, вследствие чего единственною формой законодательства являются теперь императорские конституции, приобретающие название leges. Прежнее утверждение сенатом императорских orationes превратилось в простое сообщение сенату указов, уже вполне действительных. Что касается различных форм конституций, то mandata выходят из употребления, а относительно decreta и rescripta постановляется (закон Константина 315 г. - с. 3 Cod. Th. 1, 2), что они имеют силу только для того дела, по поводу которого они даны; они признаются, таким образом, лишь за constitutiones personales. Вследствие этого нормальной формой общего императорского указа (constitutiones generales) остается теперь edictum. В тех случаях, когда императорский указ имеет своим содержанием дарование каких-либо привилегий лицу или целой корпорации, он носит название sanctio pragmatica.
В противоположность императорским конституциям, как leges, все право, созданное прежним законодательством и разработанное юриспруденцией классического периода, называется теперь jus vetus или jus antiquum.
Как было указано выше, с половины III в. юриспруденция быстро падает. Юридическое преподавание еще существует; мы имеем следы существования юридических школ в Константинополе, Александрии, Кесарии и Берите, причем наибольшею известностью пользовалась школа в Берите; из среды ее деятелей известны Кирилл, Домнин, Демосфен и Патрикий. Но юридическая литература этого периода скудна и количественно, и качественно. Она ограничивается теперь только чисто компилятивной работой, пытаясь на основании выдержек из наиболее распространенных сочинений старых юристов и императорских конституций создавать сборники для того, чтобы облегчить применение права судьями, уже не способными овладеть всей массой классической литературы. Некоторые из этих компиляций дошли до нас.
а) В 1821 г. были найдены в Ватиканской библиотеке отрывки из довольно обширной, по-видимому, компиляции, составленной в конце IV или начале V в. из сочинений Папиниана, Павла и Ульпиана, а также из императорских конституций, по преимуществу, Диоклетиана. Отрывки эти называются теперь "Fragmenta Vaticana".
b) Приблизительно к тому же времени (вероятно, к началу V в.) относится другая, оригинальная компиляция, которой дают теперь название "Lex Dei" или "Collatio legum mosaicarum et romanarum"[457]. Цель сборника заключалась, по-видимому, в том, чтобы показать согласие между римским правом и постановлениями Моисеева закона; ввиду этого в сборнике перемешаны постановления Моисея с выдержками из сочинений римских юристов и императорских конституций. Разбираются, главным образом, вопросы уголовного права и лишь некоторые гражданского (порядок наследования по закону). Дошел до нас этот сборник в трех рукописях VIII-XI в.
с) К концу V или началу VI в. относится сборник, носящий название "Consultatio veteris cujusdam jurisconsulti"[458]; это собрание практических советов, решений, составленных на основании, главным образом, sententiae Pauli, но и некоторых других юристов.
d) Наконец, четвертый сборник того же рода известен под названием "Римско-Сирийской законной книги". Составлен он в восточной половине империи в V в. (быть может, около 476 г.) и, вероятно, является произведением какого-либо духовного лица для руководства в местных духовных судах. Источником компиляции служили императорские указы (по преимуществу, восточных императоров) и некоторые сочинения классических юристов. В некоторых положениях (например, относительно порядка наследования по закону) замечаются отступления от римского права: по-видимому, здесь сказалось влияние национального права - сирийского или греческого. Сборник этот имел большое распространение в Азии - от Египта до Армении - даже после издания юстиниановского Свода; до нас дошли его арабские, сирийские и армянские переработки.
Но все эти компиляции были только частными, и притом не очень искусными, пособиями; официальной силы они не имели. Юридически jus vetus покоилось все на тех же источниках, то есть сочинениях классических юристов. Само собою разумеется, однако, что судье, обязанному применять это право, в каждом данном случае разобраться во всей массе классической литературы было до крайности затруднительно. Чтобы хоть несколько облегчить эту работу, императоры издают ряд указов, имеющих целью регулировать пользование обширным литературным материалом и упорядочить применение jus vetus.
Сюда относятся прежде всего два закона императора Константина. Первый из них (321 г.) предписывает судьям не обращать внимания на критические замечания (notae) Павла и Ульпиана к сочинениям Папиниана, ибо, по мнению императора, оба эти юриста, заботясь только о своей славе, желали не столько исправить, сколько опорочить Папиниана (с. 1 Cod. Th. 1. 4). Второй (327 г.) предлагает судьям прежде всего руководиться при решении дел sententiae Павла (с. 2 Cod. Th. 1. 4).
Полнее пытается регулировать применение классических сочинений закон Феодосия II и Валентиниана III (426 г.), так называемый lex Allegatoria (закон о цитировании - с. 3 Cod. Th. 1. 4). Закон этот придает юридически обязательную силу сочинениям пяти юристов - Папиниана, Павла, Ульпиана, Модестина и Гая ("Papiniani, Pauli, Gai, Ulpiani atque Modestini scripta universa firmamus"[459]). Что же касается всей остальной классической литературы, то позволяется принимать во внимание лишь тех юристов, на которых упомянутые пять в своих сочинениях ссылаются и лишь при том условии, если соответствующий текст будет подтвержден сличением нескольких рукописей ("si tamen eorum libri propter antiquitatis incertum codicum collatione firmentur"[460]). Так как, однако, рукописи других юристов, кроме пяти привилегированных, встречались все реже и реже, то на практике указанная добавка почти не имела никакого значения, и с мнениями других юристов считались лишь постольку, поскольку о них сообщалось в сочинениях Папиниана, Павла и т.д. Если по одному и тому же вопросу между упомянутыми пятью юристами обнаруживается разногласие, то судья должен принять то решение, которого держится большинство из них; при равенстве голосов решает мнение Папиниана; если же мнения Папиниана по данному вопросу нет, то судья может выбирать по своему усмотрению. Засим подтвержается закон Константина относительно недействительности notae Павла и Ульпиана и указывается, что прежде всего решения надо искать в sententiae Pauli ("Pauli quoque sententias semper valere praecipimus"[461]).
Как видим, lex Allegatoria пытается выйти из затруднений чисто формальным путем, придав обязательную силу сочинениям пяти юристов, выдвинув из них на первый план sententiae Павла и введя принцип большинства в чисто научное дело толкования. С этой стороны наш закон является наглядным свидетельством научной беспомощности юриспруденции и бюрократии того времени; но он, вероятно, только санкционировал приемы, установившиеся и до него в практике.
Не меньшие затруднения представляло для практики и пользование императорскими конституциями. Какого-либо центрального органа для опубликования их не существовало: все они были разбросаны в разных архивах, вследствие чего пользование ими и даже самое ознакомление с ними было сопряжено с огромными трудностями. А между тем с каждым годом количество их возрастало, причем новые указы сплошь и рядом отменяли или изменяли старые. Чувствовалась поэтому потребность собрать их в одну книгу, чтобы они всегда были под рукой, как для судей, так и для частных лиц. И здесь для удовлетворения этой потребности на помощь пришла прежде всего частная инициатива.
Древнейшая попытка этого рода принадлежит еще периоду принципата, когда некий Папирий Юст собрал конституции императора Марка Аврелия в 20 книгах. Но этот сборник, конечно, ко времени абсолютной монархии устарел и утратил свое значение. При императоре Диоклетиане появился новый частный сборник, составленный каким-то нам неизвестным Грегорием или Грегорианом и носящий название "Codex Gregorianus". Он содержит в себе конституции императоров до Диоклетиана (от 196 до 295 г.), причем все они расположены в известном систематическом порядке: кодекс делится на 14 книг, книги на титулы, внутри которых конституции приводятся в подлинном тексте и в хронологической последовательности. Кодекс этот, очевидно, приобрел большое распространение, и между 314 и 324 г. к нему было составлено новым, также нам неизвестным автором, Гермогеном, дополнение из позднейших конституций, носящее название "Codex Hermogenianus". Этот кодекс представляет только одну книгу, разделенную на титулы.
Эти частные попытки навели, наконец, и правительство на мысль сделать официальный сборник конституций, тем более что императорские указы продолжали издаваться, и через известный промежуток времени оба названные кодекса, в свою очередь, устарели. Ввиду этого император Феодосий II назначил в 428 г. комиссию из восьми человек; эта комиссия должна была сделать две работы: во-первых, собрать воедино все конституции от Константина, даже устаревшие и отмененные, дабы этот сборник вместе с Codices Gregorianus и "Hermogenianus" мог служить основанием для обучения юристов, которым нужно знать и прошлое право; во-вторых, для практического употребления составить сборник действующих только конституций, прибавив, однако, к ним выдержки из responsa и трактатов юристов, дабы таким образом соединить в одном своде как leges, так и jus vetus. Работы назначенной комиссии остались, однако, без всякого результата; вероятно, выполнение второй части программы встретило непреодолимые затруднения. Вследствие этого в 435 г. была образована новая комиссия из 16 членов под председательством quaestor sacri palatii Антиоха, но этой комиссии поставлена была уже более скромная задача: оставив вторую часть прежней программы, Феодосий поручил новой комиссии сделать лишь сборник императорских конституций, изданных после "Codex Hermoge-nianus" и сохраняющих еще свою силу. Эта работа была выполнена через два года, и новый сборник, получивший название "Codex Theo-dosianus", был опубликован 15 февраля 438 г. "Codex Theodosianus" делится на 16 книг, из которых каждая, в свою очередь, распадается на титулы. По основной мысли Феодосия, его кодекс вместе с Codices Gregorianus et Hermogenianus должен был составлять одно целое, вследствие чего оба упомянутых частных сборника приобрели официальную санкцию[462]. Новые конституции, появлявшиеся после издания Кодекса, называются novellae leges.
В V в. Римская империя, как известно, окончательно распалась на две половины, Восточную и Западную, причем Западная половина подпала вскоре под владычество германских завоевателей. Но действие римского права здесь вследствие этого не прекратилось: оно оставалось в полной силе по отношению к покоренному римскому населению. Даже более того: германские князья обнаруживают некоторую заботу об этом праве, поскольку это нужно для практики судов. Забота эта выразилась в издании нескольких сборников для судебного руководства. Таковы:
1) Так называемый "Lex romana Wisigothorum", свод из различных источников римского права (извлечения из указанных трех кодексов, из институций Гая, сентенций Павла и т.д., в конце одно responsum Папиниана), предназначенный для римских подданных Вестготского королевства, изданный Аларихом II в 506 г. и потому называющийся еще "Breviarium Alaricianum".
2) "Edictum Theodorici" - аналогичная компиляция, изданная в конце V в. Теодорихом Великим для королевства Остготского.
3) "Lex romana Burgundiorum" - сборник такого же характера, изданный в начале VI в. для Бургундского королевства королем Гундобадом. В некоторых рукописях этот последний сборник непосредственно примыкал к "lex romana Wisigothorum", причем по ошибке переписчиков конец последнего - responsum Папиниана - относился к началу "lex romana Burgundiorum", и вдобавок Papinianus был сокращен в Papian. Вследствие этого и самый сборник ("lex romana Burgundiorum") назывался также Papian.
§ 39. Кодификации Юстиниана
Все указанные опыты частных и официальных компиляций вызывались одною общей потребностью - иметь какой-либо единый сборник права, единый свод, в котором было бы суммировано как jus vetus, так и императорское законодательство, и который мог бы служить твердым основанием при отправлении правосудия. И чем дальше, тем эта потребность ощущалась все сильнее и сильнее. По отношению к императорским конституциям, благодаря кодексам Gregorianus, Hermogenianus и Theodosianus, задача судей была значительно облегчена; но конституции продолжали издаваться, многие из находившихся в кодексах оказывались отмененными, вследствие чего по истечении известного периода пересмотр кодексов и дополнение их делалось необходимым. Гораздо труднее было положение и частных лиц, и судей, когда дело касалось jus vetus. Непосредственное пользование сочинениями классических юристов затруднялось уже тем обстоятельством, что они делались в обороте все более и более редкими. С другой стороны, если даже ограничиться сочинениями пяти юристов, легализованных в lex Allegatoria, то все же разобраться во всей массе их и найти в них надлежащее решение для данного конкретного случая было работой нелегкой, особенно при общем упадке юридической образованности. Далее, мнения юристов нередко друг другу противоречили, а механический подсчет голосов, установленный законом о цитировании, представлял, конечно, известное удобство для судей, но отнюдь не убеждал в юридической верности голоса большинства. Наконец, условия жизни за 2-3 столетия успели во многом существенно измениться, и обычные решения классических юристов оказывались иногда устаревшими. Одним словом, чувствовалась общая потребность в полном и официальном пересмотре всей правовой системы, в подведении итогов всего многовекового развития.
Примечания:
[452] Stellionatus – особый вид обмана,
примерно аналогичный современному понятию "мошенничество". (Прим. ред.)
[453] Furtum – кража. (Прим. ред.)
[454] Fures armati, nocturni, balnearii –
"воров вооруженных, ночных, банных". (Прим. ред.)
[455] Poena cullei представляет собой квалифицированный
вид смертной казни за убийство родственника: преступник зашивался в кожаный
мешок вместе со змеей, обезьяной, петухом и собакой и затем мешок бросали
в море. (Прим. ред.)
[456] Servus poenae – раб, ставший
таковым в результате потери прав в наказание за преступление. (Прим. ред.)
[457] "Lex Dei" или "Collatio legum mosaicarum
et romanarum" – "Божественный закон" или "Собрание законов Моисеевых
и римских законов". (Пер. ред.)
[458] Consultatio veteris cujusdam jurisconsulti –
"разъяснение некоего древнего учителя права". (Пер. ред.)
[459] Papiniani, Pauli, Gai, Ulpiani atque
Modestini scripta universa firmamus – "мы [императорская власть] подтверждаем
все, написанное Папинианом, Гаем, Павлом, Ульпианом и Модестином".
(Пер. ред.)
[460] Si tamen eorum libri propter antiquitatis
incertum codicum collatione firmentur – "однако если вследствие древности
содержание их текстов неясно, пусть подтверждается собранием рукописей". (Пер.
ред.)
[461] Pauli quoque sententias semper valere
praecipimus – "мы также предписываем, чтобы сентенции Павла всегда имели
силу". (Пер. ред.)
[462] Лучшее издание "Codex Theodosianus" –
Т. Моммзена и П. Мейера. B., 1904–1905. Выше было
цитировано уже несколько указов из этого кодекса: Cod. Th.
