Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Первая часть: Вотчинные права.
Нравственному значению закона, по мнению К.П. Победоносцева, "принадлежит преимущественная сила" и в отношениях, возникающих из гражданско-правовых договоров и построенных на принципе взаимного материального интереса. В частности, К.П. Победоносцев выступает против требуемой "доктринерами науки" во имя "отвлеченного начала мнимой экономической свободы" снятия ограничений при определении процентов по договору займа. Главным аргументом в пользу своего убеждения он считает то, что "нравственное мнение... возмущается против заемной сделки", поэтому закон, ограничивающий размер процентов, не "выходит за пределы своего призвания", поскольку "не отступает от нравственного сознания"[229]. Тем самым он служит охранению "высших интересов, соединяемых в государственном и народном сознании с понятием о законе", которое состоит в том, что закон не должен "давать своей санкции таким требованиям, которые под видом права скрывают в себе насилие и угнетение"[230]. Если же беззаконие ростовщиков узаконить "под лживым знаменем экономической свободы", то "чудовищная сделка, не смевшая явиться перед лицом закона, явится в виде законного права и повлечет за собою разорительные взыскания, которые будут производиться уже не самовластною рукою притеснителя, но во имя закона и правительства". Поэтому, полагает К.П. Победоносцев, "мнимая свобода" взимания процентов по договору займа "останется лишь в воображении законодателей", но "вносимая словом закона, послужит: лишь к узаконению рабства"[231].
В заключение необходимо отметить, что в своем "Курсе гражданского права" К.П. Победоносцев часто выступает охранителем многих традиционных институтов русского гражданского права. Демонстрируя научную верность исторической школе права, он считает глубоко ошибочной "поспешную" их критику "на основании односторонних впечатлений или: так называемых "общих начал"", которым придается "безусловное значение". Каждый из институтов гражданского права необходимо исследовать "в связи со всею бытовою обстановкой и общественною организацией, посреди коей возник он". "Постановлять решительный приговор о негодности его и осуждать его на отмену" можно только ответив на вопрос: "действительно ли условия быта нашего, начала нашей общественной организации и требования государственной идеи: изменились настолько, что осуждаемое нами правило представляется уже излишним и вредным"? В противном случае, "не поставив: и не разрешив этого вопроса, мы рискуем ввести в жизнь правило, ей не соответствующее, вынуть из механизма общественного снасть, приходившуюся ко всему его строю"[232].
Как заметил один из рецензентов "Курса" К.П. Победоносцева, В. Спасович, "можно бы написать целую книгу по поводу этого сочинения, следя шаг за шагом за мнениями и выводами автора"[233]. Мы сочли необходимым остановиться лишь на некоторых основных чертах консервативного правосознания К.П. Победоносцева, которые определили своеобразие его цивилистической концепции и нашли свое выражение в каждом из трех томов его обширного "Курса". Таким образом мы надеялись продемонстрировать необычайную целостность мировоззрения К.П. Победоносцева, рассматривающего даже частные вопросы гражданского права в полном согласии с "коренными и заветными идеями веры и разума"[234]. Вслед за современником К.П. Победоносцева, нам хотелось бы выразить надежду на то, что если при чтении "Курса гражданского права" "выводы автора покажутся слишком исключительными и односторонними, то: читатели отнесутся к таким: воззрениям автора с подобающим уважением и отдадут справедливость той искренности и тому прямодушию, с какими такие воззрения высказываются"[235].
Е.В. ТИМОШИНА,
кандидат юридических наук,
старший преподаватель кафедры
теории и истории государства и права
юридического факультета Санкт-Петербургского
государственного университета
© Е.В. Тимошина, 2002
"…Курс [гражданского права] г.[осподина] Победоносцева представляет собою капитальное произведение русской юридической литературы" (Г.Ф. Шершеневич)
Г.Ф. Шершеневич. Наука гражданского права в России. Казань, 1893. С. 86-102.
(Извлечение)
На помощь практике первым явился г. Победоносцев, бывший преподаватель гражданского права в московском университете. После нескольких статей по государственному и гражданскому праву, помещенных в Архиве Калачова (Некоторые вопросы, возникающие по духовным завещаниям, 1859, NN 1 и 2), в журнале Министерства Юстиции (Имение родовое и благоприобретенное, 1861, N 4, Юридические заметки и вопросы по наследственному и завещательному праву, об опеках, 1864, N 11, Однодворческие земли и Начало специального межевания в России, 1863, N 1), в Русском Вестнике (Вещный кредит и закладное право, 1861, N 6), в Юридическом Вестнике (О чресполосном владении, 1867-1868, N 3), Победоносцев предложил русскому обществу "Курс гражданского права", составленный по лекциям, которые он читал в московском университете. Первый том этого обширного сочинения (по крайней мере для русской литературы, привыкшей к работам небольшого объема, обыкновенно однотомным) появился в 1868 году, следовательно как раз поспел к началу деятельности новых судебных учреждений, второй том - в 1871, а третий только в 1880. Первый том, содержащий вотчинные права, выдержал четыре издания 1868, 1876, 1883, 1892, второй том, заключающий в себе учение о семейном и наследственном праве, появился вторым изданием в 1875, а третьим в 1891, третий том, посвященный обязательственному праву, был издан вторично в 1890 году.
Такая частая повторяемость изданий, столь необычная в русской литературе, в которой редкое сочинение дождется второго издания, лучше всего свидетельствует о значении книги для практики. Действительно курс г. Победоносцева стал необходимым руководством для каж-дого юриста, имеющего отношение к гражданским делам, стал принадлежностью самой скромной юридической библиотеки. Влияние его обнаруживалось не только на судьях и адвокатах, но и на практике высшей судебной инстанции. Во многих решениях гражданского кассационного департамента, преимущественно семидесятых годов, можно заметить отражение взглядов г. Победоносцева, нередко излагаемых его собственными словами. Сочинение г. Победоносцева стало рядом с курсом Мейера в научном отношении, но в практическом отношении оно стало впереди. При всех теоретических достоинствах курса Мейера, которые во многом ставят его выше курса г. Победоносцева, он представляет собою произведение западной науки, преимущественно римского права, он не касается тех юридических отношений, которые составляют особенность русского быта и потому должны были особенно интересовать судебную практику. Между тем г. Победоносцев, понимая потребности последней, считал своею обязанностью останавливаться с большею подробностью на вопросах, "имеющих в эту минуту особливое значение для нашего законодательства и для нашей практики" (пред. к I т. изд. 1868). Поземельные правоотношения складываются оригинально в каждой стране и г. Победоносцев обращает особенное, даже чрезмерное, внимание на поземельное право, стараясь помочь практике в разрешении массы вопросов этого рода, поднявшихся с открытием новых учреждений. Сравнивая курсы Победоносцева и Мейера, талантливый юрист Оршанский говорит следующее. "На обоих этих трудах ясно отразилось различие в общем характере двух эпох в истории нашего правоведения, к которым они относятся. Курс Мейера составлялся в то время, когда благодаря прежнему судоустройству, полному отсутствию свободы печати и другим общественным условиям, теория права шла совершенно врознь с практикой, самостоятельная наука действующего русского права не существовала и в зародыше и немногие труды по русскому праву не выходили из заколдованного круга допетровского права. Отсюда сильное подчинение теории русского гражданского права иностранной юриспруденции и римскому праву, привычка теоретиков прилагать к вопросам русского права обыкновенные приемы европейской юриспруденции, без серьезного исследования нашего правового быта. Труд г. Победоносцева относится к периоду сближения между теорией и практикой на русской почве, развития самостоятельной догматической доктрины русского права и стремления к изучению особенностей нашего правового строя. Отсюда недоверие к простому пересаживанию иностранных теорий, с одной стороны, и равнодушное отношение к чисто историческим работам по отечественному праву без практических результатов для права действующего - с другой стороны"[236].
В лице г. Победоносцева мы видим совершенно особый тип юриста, не подходящий к большинству русских ученых. Не поддаваясь влиянию западной науки, не связанный выводами предшествовавших русских ученых, г. Победоносцев отличается полною самостоятельностью взглядов на исторические и догматические вопросы русского права. Спокойный и тонкий анализ, бесстрастное изложение[237], упорный консерватизм в вопросах de lege ferenda - таковы отличительные черты г. Победоносцева, как ученого. По складу юридического мышления можно заметить некоторое сходство между г. Победоносцевым и Неволиным, с тою лишь разницею, что последний систематик, тогда как первый - практик в лучшем значении этого слова. Если все сочинение не отличается систематичностью, если в изложении не соблюдены научные требования последовательности, зато в решении отдельных спорных вопросов г. Победоносцев не имеет себе равных. Читателю дается не только самое решение, но перед его глазами восстает весь логический процесс, посредством которого автор пришел к данному выводу. Мы не преувеличим, если сравним г. Победоносцева с римским юристом. Как и последний, г. Победоносцев опасается обобщений, избегает определений, предпочитая описание фактов, но зато поражает логичностью рассуждений, когда дело касается толкования действующего законодательства. Следить за автором в его заключениях и таким путем приобретать способность к самостоятельным юридическим решениям - такова главная польза, которую можно получить при чтении. Если курс Мейера врезает в память читателя систему гражданского права, что имеет несомненное громадное значение для юриста, то курс Победоносцева приучает к цивилистическому мышлению и с этой стороны он является лучшею школой для догматика. Ценности его догматических заключений в области семейного права мешает в значительной степени то обстоятельство, что в его лице, как выразился г. Спасович, "вмещаются две персоны: он прежде всего историк-юрист, одаренный верным чутьем при оценке явлений прошедшего, но он порою бывает и богослов"[238]. Теологическая точка зрения нередко сталкивается с юридической и отсюда получается непоследовательность. Поэтому семейственное право составляет одну из слабых частей курса Победоносцева, тогда как наиболее выдающимися местами является изложение о родовых имуществах, выделе и приданом (I, стр. 51-102), об укреплении прав на недвижимое имущество (I, стр. 238-275), об отношении вещного права к межевому (I, 671-718), о наследовании по закону (II, стр. 236-444)[239].
В изложении гражданского права г. Победоносцев прибегает к сравнительному приему, догматическому изъяснению русского права предпосылает исторический очерк развития института, обращается к экономическому объяснению постановлений права, возбуждает вопросы de lege ferenda.
"В изложении главной моей целью было способствовать полнейшему, по возможности, разъяснению понятий о главных предметах гражданского права. С этой целью выбрал я сравнительную методу изложения и старался прежде всего в начале каждой статьи указывать на основную идею учреждения, потом переходил к объяснению учреждения, в отличительных его чертах, по римскому, французскому и германскому праву. Затем уже, приготовив в уме слушателя или читателя по возможности полный и закругленный образ учреждения, приступал я к изложению его по русскому закону, с предварительным очерком его происхождения и исторического развития на нашей почве" (пред. к I т.). Действительно, автор впервые знакомит русское общество с важнейшими постановлениями французского, итальянского, английского и германских законодательств, предоставляя полную возможность читателю "судить в чем русский закон учреждения соответствует или не соответствует его общему типу, как он выразился в истории, в экономии и в праве западной Европы" (пред. к т. I). Но все-таки главная цель этого сравнительного приема остается все-таки мало достигнутою в курсе г. Победоносцева. Автор избегает общих определений, конструкций, а потому "идея учреждения" ускользает от внимания читателя, оставляя ему лишь интересное сопоставление русского и западных законодательств. Такое сравнение не выясняет сущности института, а только выдвигает вопросы законодательной политики, указывая, в чем русское законодательство отстает от западных.
Значительно выше стоит исторический прием г. Победоносцева, который обнаруживает основательное знание и глубокое понимание истории русского гражданского права. Автор, видимо, проникся духом прошедшего и выясняет многие черты прошлого, ускользнувшие от внимания историков права. Особенно выдается выяснение истории укрепления прав на имущество.
Автор придает большое значение политической экономии для цивилиста. "Тесная связь предметов гражданского, особливо вотчинного, права с экономией, делает невозможным, в наше время, изучение первого, без изучения последней" (т. I, стр. 744). Однако познания автора в области политической экономии не отличаются основательностью и открывают лишь возможность ссылаться на экономические законы, как препятствующие законодательной реформе.
Высшее достоинство труда г. Победоносцева заключается в догматике. Однако автор не остается на этой, свойственной ему, почве, а переходит, к сожалению, в область законодательной политики. Эта сторона его сочинения представляется наиболее слабой, потому что автор по всем вопросам крепко придерживается существующего порядка и отрицает всякую полезность каких бы то ни было изменений в гражданском законодательстве. Единственный случай, когда г. Победоносцев отнесся критически к действующему праву в смысле признания нецелесообразности его постановлений и необходимости отмены их - это по вопросу о выкупе родовых имуществ (II, стр. 437). Кроме того, в последнее время, автор поднял вопрос о неделимости и неотчуждаемости мелких участков, которому он придает настолько важное значение, что помещает статью о семейных участках, напечатанную впервые в Русском Вестнике, дважды в своем курсе (I, стр. 728-737, II стр. 346-359). Введение вопросов de lege ferenda положительно портит то приятное впечатление, которое производят рассуждения автора de lege lata. Автор высказывает решительное "нет" на все предложения отмены постановлений, явно потерявших всякое значение для современной жизни в глазах всех и даже самого г. Победоносцева. Главным основанием отрицания выставляется соображение о неподготовленности нашего экономического быта, - "позволительно еще усомниться, своевременна ли была бы ныне, и насколько соответствовала бы нынешнему экономическому состоянию наших владений такая перестройка закона", - вот основное и часто единственное возражение автора. Такое отрицательное отношение г. Победоносцев высказывет по вопросам: об отмене различия между родовыми и благоприобретенными имуществами (I, стр. 63), о дополнении законов о давности (I, стр. 180), о введении у нас (а не на западе) гражданской формы брака (II, стр. 62), о допущении более широких оснований к разводу (II, стр. 88), о секуляризации церковного суда по делам брачным (II, стр. 102), об обязательном народном обучении (II, стр. 161 и 175), об уничтожении закона, требующего крещения в православии ребенка, рожденного в смешанном браке, в котором один из супругов принадлежит к православной вере (II, стр. 169), о введении налога с наследства (II, стр. 411), о введении указной части для ближайших наследников (II, стр. 479), об отмене паспортной системы (III, стр. 400). По поводу рассуждений г. Победоносцева de lege ferenda один из его критиков замечает: "В этих взглядах он является защитником statù quo, идеал его: патриархальный строй семьи и абсолютно вотчинные начала имущественных отношений. Это одна из темных сторон его капитального труда, а потому-то нельзя не выразить удовольствия, что взглядам автора de lege ferenda отведено в курсе весьма незначительное место"[240].
"Ясность, определительность и чистота русской речи, - говорит г. Победоносцев, - качество необходимое для юриста, правая рука, без которой обойтись ему невозможно" (т. I, стр. 746). Против этого несом-ненного правила грешит больше всего сам г. Победоносцев. Слог его не может быть назван литературно-русским, склад его речи старинный, а между тем он пишет для современников. "В некоторых местах книги читатель заметит желание заменить, по возможности, русскими словами иные юридические и философские термины. Я позволял себе писать иногда (!) вместо слова субъект - владетель, держатель; вместо объективный - внешний, вместо виндицировать - добывать, вместо индивидуальный - особенный" (т. I, изд. 1868, предисл.). Нельзя не присоединиться к этому стремлению автора ввести русскую терминологию, нельзя не одобрить замены слов в роде сукцессия, ауктор, словами преемство, передатчик, но, во-первых, необходимо строго держаться раз избранных выражений, а, во-вторых, не переходить границы, за которыми начинается отрицание иностранных слов, уже приучивших к себе наше ухо. Между тем г. Победоносцев не соблюдает строгой терминологии, напр. употребляет слово владение в смысле права собственности, prossessio, detentio и пользования. К чему отвергать столь употребительные слова, как объект, факт, которые получили право гражданства в русской речи, и заменять их непременно словами предмет, событие, явление. В этом стремлении к чисто русской терминологии г. Победоносцев устраняет слово "вещный" и подставляет вместо него слово "вотчинный".
Примечания:
[229] Там же.
Т. 3. СПб., 1896. С. 81-82.
[230] Там же.
С. 83.
[231] Победоносцев
К.П. Курс гражданского права. Т. 3. С. 84.
[232] Там же. Т. 1. СПб.,
1896. С. 65.
[233] Спасович В. Разбор
2-й части “Курса гражданского Права К. Победоносцева”: О правах семейственных…
С. 145.
[234] Письма к
С.А. Рачинскому // Отдел рукописей Российской национальной библиотеки.
Ф. 631 (С. А. Рачинский). 1896. Май-июнь. С. 154 об.
[235] N. [Рецензия]:
Курс гражданского права. Соч. К. Победоносцева. Вторая часть, второе издание
// Московские ведомости. 1875. № 277. С. 3.
[236] Оршанский, журн. Гражд. и Угол. Права, 1876, кн. II, стр. 259.
[237] Интересно, что г. Победоносцев,
изложение которого отличается чрезвычайной монотонностью, упрекает Неволина
в сухости изложения (т. I, стр. 745), а Неволин упрекает в том же Рейца.
[238] Спасович, журн.
Гр. и Торг. Права, 1871, т. I, стр. 140.
[239] Цитаты по последнему
изданию.
[240] С.-Петербургские Ведомости,
1876, № 75.
