Лунц Л.А. Деньги и денежные обязательства в гражданском праве
Решение от 2 ноября 1932 г. содержит ссылку на статью 2 закона от 23 июня 1928 г., которым была произведена девальвация франка: закрепление его золотого содержания на уровне 65,5 миллиграмма золота 0.900 пробы; этот новый франк - франк Пуанкаре - равен прибли-зительно 1/5 прежнего франка - франка жерминаля; в той же статье 2 закона 1928 г. подчеркивается, что новое определение франка не применяется к международным платежам, которые до опубликования настоящего закона заключены в золотых франках. Здесь впервые в порядке закона апробирована была практика признания золотой оговорки в области "международных платежей" и а contrario - общий принцип недействительности золотой оговорки в условиях принудительного курса бумажных денег. Понятие международных платежей, однако, не было определено.
Закон 23 июня 1928 г. ввел во Франции золото-слитковый стандарт, но не обращение золотых монет; размена банкнот на золото в том смысле, в котором он существовал до первой мировой войны, закон не восстановил, но Банк Франции производил (на основе статьи 3 того же закона) продажу золота по фиксированной законом цене для целей международных расчетов и платежей по внешней торговле.
Таким образом, де-юре принудительный курс банкнот остался силе, а следовательно, остались в силе и запрещения гарантийных клаузул во внутренних платежах и сохранила свое значение проблема обязательства по международным расчетам, по которым допускаются такие клаузулы (ибо, как уже отмечено, закон 1928 г. не дал определения понятия такого обязательства).
В практике ряда лет (1928 - 1936 гг.) исходной была теория Маттера о двойном переводе валютных ценностей из страны в страну, но она явно не покрывала всех случаев международных платежей, и Кассационный суд часто выходил за пределы этой теории. Так, в решении Кассационного суда от 2 мая 1932 г.[394] признана была действительность условия об исчислении в иностранной валюте цены товара, проданного на условиях "сиф"; речь шла об импорте зерна из-за границы, и суд признал здесь наличие d'une opération d'ordre international, хотя и не было двойного перевода валютных ценностей из страны в страну.
Более того, в сделке перепродажи импортного товара, заключенной между французами, было допущено подобное же условие[395].
Наконец, Кассационный суд в решении 14 января 1934 г. провозгла-сил, что облигационный заем, выпущенный во Франции французским обществом и являющийся источником для кредитов, предоставленных этим обществом за границей под обеспечение находящейся там недвижимости (причем французские подписчики на облигации этого займа были уведомлены, что источником платежа по этим облигациям являются доходы от инвестированных за границей средств), есть заем, носящий характер операции по международным расчетам, заем, по которому, следовательно, допускается гарантийная клаузула. Ибо "международный характер операций зависит не от домициля сторон или места платежа, а от природы и совокупности различных элементов операций, которые должны быть учтены и с которыми связано движение валютных ценностей, придающих этой операции черты, выводящие ее за пределы внутренней экономики"[396].
Это, насколько мне известно, последняя формулировка доктрины об обязательстве "международнорасчетного" характера, по которому допускаются гарантийные оговорки. Здесь нет уже ни единого момента права; все сводится к экономическому анализу операций, связанных или могущих быть связанными с данным обязательством, к анализу, который возлагается на суд и при котором суду предоставляется широкая свобода усмотрения.
***
1 октября 1936 г. был принят закон, покончивший с франком Пуанкаре и определивший, что "золотое содержание франка не может быть ниже 40 миллиграммов и выше 49 миллиграммов золота, 0.900 пробы".
При обсуждении проекта этого закона в парламенте[397] многие члены палаты ссылались на то, что в свое время (1928 г.) девальвация, произведенная Пуанкаре, причинила большие убытки французским держателям иностранных займов. Выставлено было требование, чтобы новое снижение золотого содержания франка не коснулось держателей иностранных займов независимо от того, имеется в этих займах золотая оговорка или нет. Один из членов парламента указал при этом на то, что общая сумма иностранных займов, в которые вложены французские сбережения, вчера еще (т. е. на 28 сентября 1936 г.) при действии франка Пуанкаре доходила до 550 миллиардов франков. "В результате того, что мы не получили процентов в нормальном франке (франке жерминаля), французское государство, т. е. французское казначейство, за период 1920 - 1933 гг. потерпело ущерб в размере 54 млрд." "В результате того же факта французские семьи, инвестировавшие свои сбережения в эти займы, потеряли за время с 1920 г. 216 млрд. франков." "Таково, - заключил оратор, - великое значение этого вопроса".
Это и другие выступления были поддержаны большинством, в результате чего в закон 1 октября 1936 г. введена была статья 6, которая, в отступление от всех традиций в области международных расчетов, в отступление от принципа номинализма, выраженного во французском законодательстве и практике, оставила в силе прежнее золотое содержание франка (65,5 миллиграмма золота) для так называемых международных платежей, создав, таким образом, две денежные единицы: одну с пониженным золотым содержанием для платежей по "внутренним" обязательствам и другую с повышенным золотым содержанием для старых обязательств по международным расчетам.
Кроме того, статья 6 содержала определение понятия международного платежа - указание, что такой платеж связан двойным переводом валютных ценностей из страны в страну (формула, в свое время предложенная генеральным прокурором Маттером, см. выше).
До тех пор, пока подобное определение понятия международного платежа (хотя и выраженное в ряде решений Кассационного суда) оставалось доктриной судебной практики, оно допускало отступления и, как мы видели, не очень связывало суды. Но введенная в закон доктрина эта не могла не создать значительного сужения в содержании и объеме понятия "международнорасчетного" обязательства.
Так, руководствуясь этой доктриной, гражданский трибунал в городе Бетюме 28 декабря 1936 г.[398] вынес решение, из которого прямо вытекало, что к обязательствам "международнорасчетного" характера не могут быть отнесены платежи по экспорту или по импорту товаров, так как с ними, де, не связано двойных переводов ценностей из страны в страну, а лишь однократный перевод валюты за границу или из-за границы. Получалось, что обязательства по внешней торговле не могли быть выражены в иностранной валюте, а лишь во франках, и что лишь чисто денежные операции, вытекающие из иностранных займов в виде облигаций или в иной форме, допускают гарантийные (золотые или валютные) оговорки.
Это вызвало возражения с разных сторон. Кроме того, беспрецедентный дуализм денежной единицы создал неблагоприятную реакцию со стороны иностранных деловых кругов. Но главное обнаружилось, что сохранение франка Пуанкаре в области международных расчетов в конечном счете не отвечало и французским интересам, так как заграничные обязательства французского фиска на очень крупную сумму, срочные в 1937 г., были выражены во франках без золотой оговорки. На это указал министр финансов Винцент Ориоль в речи своей в палате 9 февраля 1937 г.[399]
По совокупности этих соображений, статья 6 закона 1 октября 1936 г. была в целом отменена законом от 18 февраля 1937 г[400]. Она была заменена общим указанием (повторившим соответственное указание закона 1928 г.) на то, что новое определение франка не применяется к международным платежам, которые до опубликования закона от 1 октября 1936 г. были законно установлены в золотых франках.
Определение понятия обязательства, с которым связан международный платеж, было, таким образом, из закона исключено, и дело вернулось к исходному положению, т. е. к отсутствию законодательного определения понятия обязательства, с которым связаны международные расчеты.
Подводя итоги тому, к чему в этом вопросе пришла судебная практика, можно сказать следующее: ни иностранное место платежа, ни иностранное гражданство сторон, ни подчинение обязательства иностранному праву не имеют значения в вопросе о признании "международнорасчетного" характера сделки.
Суду предлагается исследовать всю совокупность платежных операций, связанных исполнением договора, для того, чтобы решить, выходит ли сделка "за пределы внутренней экономики".
Во французской юридической литературе эта доктрина Кассационного суда подвергалась ожесточенной критике, главным образом с позиций международного частного права. Указывалось на то, что взамен неясного экономического критерия следовало бы заимствовать из области коллизионного права твердый правовой принцип, по которому и разрешался бы вопрос о подчинении сделки французскому или иностранному праву и - в зависимости от этого - и вопрос о действительности или недействительности гарантийных клаузул.
Каковы бы ни были недостатки кассационной практики по данному вопросу, надо признать, что критика этой практики с позиций коллизионного права ошибочна. Вопрос о том, следует ли признать данную сделку относящейся к таким, с которыми связаны международные платежи, или нет, не есть вопрос коллизионного права, ибо здесь нет речи о выборе между французским и "иностранным" законами, а речь идет о "выборе между двумя режимами, установленными французским правом, и двумя различными категориями денежных обязательств. Capitant[401] указывает на то, что речь идет о различии между денежным обращением во Франции и денежным обращением между Францией и заграницей. "Всякий платеж, который в конечном счете приводит к ввозу или вывозу денег, относится к международному обороту. Он связан с переводной операцией. Такой платеж подчиняется совершенно иным законам, нежели те, которые устанавливают законную платежную силу и принудительный курс билетов Банка Франции. Эти последние законы касаются лишь внутреннего денежного обращения".
Этот критерий, данный Капитаном еще в 1926 г., формулировал те задачи, которые в данном вопросе ставила перед собой французская юриспруденция. Задача оказалась, однако, чрезвычайно трудной для разрешения. Французской юриспруденции не удалось найти юридического критерия, который соответствовал бы экономическому понятию обязательства, связанного с международными расчетами.
Юридические формы движения капиталов из страны в страну крайне разнообразны. Иногда они принимают вид двух или нескольких чисто внутренних сделок. Например, уступка имущества во Франции между А и В может иметь эквивалентом уступку имущества за границей между С и D, если между А и С и В и D ранее существовали долговые отношения.
Кроме того, французская юриспруденция поставила, как уже отмечалось, перед собой задачу дать такое определение обязательств, связанных с международными расчетами, которое только по форме носило бы двусторонний характер, по существу же - по возможности - приводило бы к сохранению в силе гарантийных условий лишь тогда, когда в этом заинтересованы французские кредиторы (представители крупного капитала). Расплывчатые, неопределенные формулировки обеспечивали достижение этой цели, так как оставляли за судом свободу усмотрения в этом, важном для французских банкиров и финансистов, вопросе.
§ 6. Золотая оговорка в английском праве
В английской практике гарантийные валютные оговорки - в частности золотая оговорка - до отхода фунта стерлингов от золота в 1931 г. встречались весьма редко. Некоторые авторы[402] объясняют это традиционным доверием англичан к своей валюте. Но эта "традиция" - явление относительно недавнего происхождения. История денежного обращения в Англии знает ту же борьбу правительства с гражданским оборотом, отказывавшим в принятии "порченой" монеты, то же принуждение под страхом уголовной ответственности принимать обесценившиеся денежные знаки по их номиналу, что и континентальная история денежного обращения[403]. Когда в период банковской рестрикции (1797 - 1821 гг.) распространились сделки, в которых золотая монета расценивалась выше своего номинала, то подобные сделки были объявлены незаконными Актом лорда Ливерпуля 1816 г.[404], причем в этом Акте было прямо сказано, что "не может быть никакой цены на эту монету, нежели та истинная законная цена, которую такая монета выражает по своему наименованию". (Возрождение доктрины valor impositus после того, как она под влиянием Джона Локка и его последователей казалась окончательно сданной в архив.)
Этот акт был отменен лишь в 1870 г.[405] и, таким образом, можно сказать, что до этого времени золотая оговорка была формально запрещена.
Неизменность золотого паритета фунта в течение всего периода 1821 - 1914 гг. и то значение, которое имел Лондон в течение этого периода как центр международных расчетов, привели к тому, что английский буржуа рассматривал инфляцию 1914 - 1919 гг. и дефляцию 1920 - 1925 гг. как явления случайные, преходящие. Финансовые заправилы Сити еще долгое время после первой мировой войны пребывали в убеждении, что Лондон вернет себе то доминирующее в капиталистическом мире положение финансового центра, которое он в результате первой [мировой] войны утратил окончательно и принужден был уступить Нью-Йорку.
Только этой инерцией сознания можно объяснить тот любопытный факт, что даже в Версальском договоре представители Великобритании не прибегли к золотой оговорке при исчислении причитавшихся им платежей от Германии: ст. 262 этого договора предусматривала, что "денежные обязательства Германии, вытекающие из настоящего договора и выраженные в золотых марках, будут уплачиваться по выбору кредитора в фунтах стерлингов, подлежащих уплате в Лондоне, в золотых долларах США, подлежащих уплате в Нью-Йорке, в золотых франках, подлежащих уплате в Париже, в золотых лирах, подлежащих уплате в Риме".
Аналогичные формулировки даны в ст. 214 Сен-Жерменского, ст. 197 Трианонского и ст. 146 Нейиского договоров. Не было золотой оговорки также в британской части облигаций, выпущенных по плану Юнга.
Ввиду этого вопрос о золотой оговорке во внутреннем обороте Великобритании далеко не имел того значения, которое он приобрел во Франции, Германии и в особенности в США.
В 1928 г. Nussbaum[406] пишет: "Нет английских решений о золотой оговорке, так как по английскому представлению считается предосудительным выражать сомнение в полноценности фунта стерлингов и для этого прибегать к употреблению золотой клаузулы".
Вопрос о допустимости золотой оговорки в условиях принудительного курса бумажных денег впервые рассмотрен был в решении Палаты лордов от 15 декабря 1933 г. по делу Feist v. Société Intercommunale Belge d'Electricité[407].
Ответчик в сентябре 1928 г., т. е. после возврата Англии к золотому стандарту (1925 г.) и до отхода от этого стандарта в 1931 г., выпустил на лондонском рынке облигации с оговоркой платежа "в золотой монете Соединенного Королевства, равной по весу и пробе той, которая существует на 1 сентября 1928 г.".
В облигациях cказано, что они будут подлежать толкованию и права сторон будут регулироваться по законам Англии и в качестве договора, совершенного в Англии.
Суды первой и второй инстанций интерпретировали названную оговорку буквально как условие платежа золотыми монетами и заключили, что условие это не может отменить действия закона, согласно которому золотой фунт и бумажный фунт на одинаковых основаниях являются legal tender по номиналу; отсюда суды эти пришли к заключению, что кредитор не мог отказаться от принятия по этим облигациям платежа бумажными фунтами по номиналу.
Палата лордов отвергла это буквальное толкование текста облигации, которое сводило на нет действие гарантийной клаузулы.
Палата указала на то, что необходимо принять во внимание обстоятельства того времени, когда была выпущена облигация. В силу закона 1925 г. Англия вернулась к золотому стандарту, и на Банк Англии была возложена обязанность продавать золото по определенной цене, но банкноты не стали разменными на золото, и золотые монеты не были введены в обращение. Из этого ясно, что стороны в данном деле не могли иметь в виду реального платежа в золотой монете и что золотая оговорка была введена в облигацию как гарантия против возможного в будущем нового отхода английской валюты от золотого стандарта.
Таким образом, Палата признала, что действительное намерение сторон было направлено на уплату стоимости золота, содержащегося в той сумме золотых монет, которая указана в облигации.
Формула, имеющая вид Gold coin clause, получила толкование как формула, по существу обозначающая Gold value clause.
Золотой фунт определяет здесь лишь меру долга. Самый платеж должен быть совершен в той сумме бумажных фунтов, которая достаточна для того, чтобы в день платежа "купить в Лондоне весовое количество золота, содержащегося в сумме золотых фунтов, обозначенных в облигации".
Решение это признало действие золотой оговорки, в которой золотая монета или определенное весовое количество золота является единицей исчисления платежа. Действие этой оговорки было признано в условиях принудительного курса бумажных фунтов.
Примечания:
[394] Clunet, 1933,
стр. 380.
[395] Кассционный суд,
2 июля 1935 г., Clunet, 1936, стр. 625.
[396] Решение Кассационного
суда от 14 января 1934 г.; см. B. I. J. I., 1935, XXXIV, 1, стр., 76;
см. также: Clunet, 1934, стр. 1202.
[397] См. Journal Officiel
от 29 сентября 1936 г., Débats Parlementaires, № 82, стр. 2806.
[398] Clunet, 1937,
стр. 761.
[399] Journal Officiel,
Débats Parlementaires, 1937, стр. 408.
[400] Journal Officiel,
Lois et Décrets, от 19 февраля 1937 г., стр. 2274.
[401] См.: Dalloz.
Recueil hebdomadaire, 1926, стр. 34.
[402] Манн, стр. 91;
Nussbaum. Vertraglicher Schutz gegen Schwankungen des Geldwertes, Berlin,
1928, стр. 36.
[403] Feavearyear,
стр. 187 – 193.
[404] Манн, стр. 110
– 111.
[405] Coinage Act 1870
г.; Манн, стр. 111.
[406] Op. cit., стр.
36.
[407] Plesch, стр.
7.
